Летом перед грозой - Дмитрий Валерьянович Лекух

жена Бори Наймана, занимается, кажется, театром», то вы – и тем более не обязаны.

А вот Боря…

…Боря был человеком в нашем мире более чем известным. Его, можно даже так сказать, – многие почти что любили.

Настолько, разумеется, насколько вообще могут кого-то любить в нашей среде.

Нда уж…

…Мы с ним познакомились, в общем-то, вполне случайно.

Просто у него в который раз проворовалась очередная девица, заведовавшая отделом рекламы.

Вот он и, замучившись их нанимать, обучать и выгонять, попросил знакомых порекомендовать «какое-нибудь надежное рекламное агентство, с хозяином которого можно договориться, чтоб не платил моим сучкам откаты».

Агентство оказалось – моим.

Вот и познакомились…

…А потом и затусовали вместе.

Слишком уж ему понравилась наша компания, состоявшая из веселых и вполне себе разнокалиберных подонков.

Байкеры.

Рейсеры.

Пара-тройка мрачноватого вида ребят из серьезных фанатских «фирм».

Рекламщики.

Какие-то полубезумного вида спецы по пространственному дизайну.

Прожженные и пропахшие цинизмом и табаком журналюги с ящика.

Окончательно очумевшие от ежедневных финансовых игр брокеры и трейдеры.

Рок-музыканты.

Владелец кошачьего питомника.

Поэт, стихов которого никто и никогда не слышал.

Вполне себе долбанутые бывшие физтеховцы, кандидаты и доктора, по нынешним непростым временам срочно перековавшиеся в продавцов компьютерной техники и программного контрафакта…

…Словом: всякой твари по паре.

Только геев не было.

Не приживались.

Не наш стиль.

Зато девиц было – хоть отбавляй.

В основном, конечно, – всеразличные студентки, модельки, актрисульки из столичных театров и прочие искательницы всевозможных приключений на свои хорошенькие задницы.

Надоедливые и нудные – изгонялись.

Но на их место тут же стройными рядами вписывались новые претендентки.

Благо красивых девчонок в Москве, слава Богу, куда больше, чем в каком-нибудь хваленом Париже.

Бывал я в этом Париже, и не раз, знаете ли.

Помойка и есть помойка.

Грязь, окурки, бумажные кульки, вонючая Сена.

Сплошной генетический мусор на улицах.

Будто ты не на родине Рембо, Бодлера и Луи Арагона, а в каком-нибудь сраном Тунисе или, допустим, Алжире.

И – парижанки.

Да, ухоженные.

Да, с хорошо прорисованными мордочками.

Но до наших – как до небес.

Или, точнее, – до Пекина, если путешествовать до этого города строго в указанной в поговорке позиции.

А по-другому – никак.

…Кстати, справедливости ради, кое-кто из девиц в нашей компании – приживался. А одна, самая язва, даже умудрилась стать почти непререкаемым авторитетом.

Ее, по-моему, даже наши крутые футбольные хулиганы слегка побаивались.

Но это – уже совсем другая история…

…Но и на этом фоне Боря умудрялся выделяться и постоянно оказываться в центре внимания.

Легко и свободно рассуждал обо всем на свете.

Смешно шутил.

Не задумываясь сорил деньгами.

Необидно и как-то не пошло хлопал ладонью по затянутым в кожу и джинсу хорошеньким девичьим попкам, не отказывался от запускаемого порой косячка.

А однажды даже умудрился вогнать в глубокий ступор ребят из известной рок-группы, когда, отобрав у одного из них гитару, выдал на ней такое, что бедный парень, неожиданно для себя понял, что данным инструментом он владеет на уровне пытающегося говорить по-английски среднемосковского пэтэушника…

…А еще он единственный в нашем кругу неизменно появлялся на всех вечеринках в хорошем костюме и галстуке. И не потому, что этого требовал его социальный статус – плевать он на него хотел – просто ему так больше нравилось.

И – плевать он хотел на то, что у нас это считалось «не принято».

В общем – жил человек в свое удовольствие, всем нравился, а если кому и не нравился, то самого Борю это ну нисколечко не волновало.

А потом – от него ушла жена.

Никчемная, в принципе, барышня.

И Боря неожиданно поплыл.

Даже нет, не так, не – «поплыл».

Просто начал осыпаться.

Кусками.

Блоками.

Как осыпается слепленный ребятишками из мокрого песка и гальки красивый домик на каком-нибудь крымском пляже.

Солнце палит.

Песок высыхает.

Домик – осыпается.

Рушится.

Не сразу, но очень быстро…

…Сначала – он запил.

Нет, не вглухую, не люто, как запивают время от времени мужики в русских деревнях. И не истерично, с визгом, ненавистью к миру, неизбывной любовью и жалостью к себе, драгоценному, как любит уходить в запои столичная интеллигенция.

Нет.

Просто его ежедневная норма алкоголя неожиданно резко возросла.

До вполне умопомрачительных размеров.

Я б умер, наверное, короче.

Да…

Но это – сначала.

Потом на его всегда элегантных костюмах и галстуках стали появляться подозрительные сальные пятна, а в его обществе – подозрительно сальные девицы.

Потом он как-то неожиданно обрюзг.

А потом у него начались проблемы на работе…

…Удивительно, но наша, в общем-то, отнюдь не сентиментальная компания не раз пыталась ему помочь. Пытались найти мужику «пару», одна из наших девчонок даже прожила у него пару недель, правда, – без толку.

А я – созвонился с его бывшей женой Катей.

Встретились.

– Почему? – спросил я.

– Потому, – ответила она.

И, подумав, добавила:

– А не твое дело.

…А ведь и действительно, думаю, – не мое.

Допила кофе – и ушла.

И зачем, спрашивается, приходила?!

На меня, что ли, посмотреть?!

…Через некоторое время его устали «спасать» и просто прекратили звать в нашу компанию.

Потому как – бесполезно.

А вам самим будет интересно видеть перед собой еще совсем недавно блестящего мужика, который не может связать двух слов еле ворочающимся языком?!

А если и связывает, то несет такую чушь, что становится тошно жить и уши закладывает?!

Я, правда, как-то умудрился выбрать момент, когда он был почти что в сознании, и попытался вытащить его на разговор.

Мы сидели в одном из моих любимых ресторанчиков на Лубянке и пили хорошее красное вино – мне удалось убедить его отодвинуть в сторону тут же заказанную бутылку виски.

– Борь, – спрашиваю. – Ты хоть понимаешь, что разваливаешься?!

– Понимаю, – отвечает.

– Ну, так – зачем тогда?!

Он как-то странно усмехнулся и неожиданно посмотрел на меня совершенно трезвыми и безжалостными глазами.

– Просто я ее люблю. Тебе этого не понять.

После чего его зрачки обрушились внутрь себя, и он начал чуть ли не безостановочно глушить виски стаканами.

А я – ушел.

Это было как-то слишком тяжело и неправильно.

Да и не нужен я был ему тогда, по большому-то счету…

…Потом он потерял бизнес.

Партнерам стало невмоготу пытаться удерживать от распада впадающего время от времени в ступор генерального директора.

Пару раз парни видели его выпивающим с бомжами у Ленинградского вокзала.

Потом он пропал окончательно.

…Прошла пара лет.

Мы сидели в «Метелице СпортЛэнд» и пили пиво в ожидании трансляции очередной Лиги чемпионов.

В нашем пабе что-то случилось с