Багровая судьба - Венди Оуэнс

Потому что если бы был, ты бы уже был мертв. Он бы положил конец твоей жизни там, где ты сидишь, лишь только услышав слова, которые ты только что сказал, — отвечаю я тихим и ровным голосом, — ты бы предпочел, чтобы я начал вести себя как он?

— Я не хотел проявить к тебе ни капли неуважения. Я сожалею, если тебе так показалось. Всё, что я пытался сказать, это то, что ты молод и временами импульсивен. Всем, в том числе и мне интересно, сможешь ли ты быть… благоразумным.

Решение, которое я должен принять, ложится на мои плечи тяжким грузом и словно тиски сжимает мою грудь, сдавливая всё сильнее с каждым вздохом. Руководить — значит выбирать, и каждый выбор влияет на будущее семьи. Могу ли я стать тем лидером, которым был мой отец? Хочу ли я вообще им быть?

— И всё? Тебя беспокоит только моя молодость? — спрашиваю я, и в моей голов вихрем проносятся сомнения и исходы принятых мой решений.

— Хорошо… нет, честно говоря, это твоя… семья, — шепчет он, его взгляд скользит по пустому месту рядом со мной — то место, где должна сидеть Амелия.

— Семья? Моя сестра решила уйти, чтобы следовать своему сердцу. Могу заверить тебя, что когда дело касается семьи, совершенно ясно, чему и кому я предан, — уверяю я его, — и я не могу допустить, чтобы хотя бы один из капо усомнился в этом.

— Я уверен, что у тебя добрые намерения, мой мальчик, но как мы можем быть уверены, что, если потребуется, ты не выберешь свою сестру вместо семьи?

— Потому что я принял присягу, — отвечаю я грубо.

— Надеюсь, ты воспринимаешь это так, как было задумано, но я не уверен, что твоего слова достаточно, чтобы избавить нас от опасений, — отвечает Энтони.

Я откидываюсь на спинку стула, изучая постаревшие черты лица мужчины. У меня есть пара вариантов. Я могу продолжить разговор с Энтони или закончить прямо сейчас, и он не уйдет отсюда живым. Проблема с последним вариантом заключается в том, что звание капо дает некоторую неприкосновенность. Если вы не предадите семью открыто, вам будет предоставлена защита. Если я устраню угрозу, есть большая вероятность, что другие капитаны воспримут это как угрозу себе.

— А что могло бы развеять эти сомнения?

Энтони на мгновение замолкает, изучая меня. Он почти шепчет, тон, предназначенный для тайн и опасных договоренностей.

— Не уверен, что могу об этом говорить.

— Ой, ладно, Энтони, — фыркаю я, — мы оба знаем, что ты уже всё обдумал и у тебя есть решение проблемы, что бы унять это всеобщее беспокойство.

— Похоже, ты предполагаешь, что я готовлю заговор против тебя.

— А разве нет?

— Конечно, нет, — настаивает он, — я имею в виду, что если бы меня заставили что-то придумать, есть один способ укрепить твое положение, а также развеять любые мои сомнения относительно того, кому на самом деле принадлежит твоя лояльность.

Я наклоняюсь вперед, опираясь локтями на разделяющий нас стол, переплетя пальцы. Энтони — старший в этой игре. Его действия рассчитаны, но я не тот человек, которого можно легко загнать в угол.

— К черту ходить вокруг да около. Говори уже.

— Альянс, — говорит он, и это слово повисает между нами, — с одним из членов семьи.

Я хмурюсь, пазл в моей голове пока не сложился.

— Мы уже семья, Энтони. Что еще ты предлагаешь?

— Брак, — спокойно заявляет он, и кажется, что комната начинает вращаться вокруг своей оси, — с моей дочерью Джией.

Удивление бьет меня в лицо, словно прямой удар. Мои глаза непроизвольно расширяются, выдавая шок, который пронзает меня от его слов. Джиа… У дочки Энтони был пронзительный взгляд, способный пригвоздить к месту, и характер, сравнимый с хитростью ее отца.

— Ты хочешь, чтобы я женился на твоей дочери.

— Разве это такая безумная затея? — спрашивает он.

— Да, это звучит чертовски безумно, — огрызаюсь я, прежде чем уточнить, — ты говоришь, что поддержишь меня в обмен на то, что я надену обручальное кольцо на палец Джии?

— Точно. Это укрепит наши семьи и покажет, что ты верен семье Кинг. А также, что твоя сестра не имеет над тобой никакой власти теперь, когда она Иванова.

— Она не имеет никакого влияния, достаточно просто моего слова, — твердо напоминаю я ему.

— Я понимаю, но подумай об этом, — продолжает Энтони, принимая мое молчание за неуверенность, — уважение, которое вызовет этот союз… не говоря уже об остром уме Джии, который может пригодиться тебе, если она будет рядом с тобой. Она будет равна тебе во всех отношениях, мой мальчик.

Действительно, острый. Джиа Казалетто — не просто принцесса мафии; она столь же грозная, сколь и загадочная. Но это… это игра другого уровня. Это рискованная игра, требующая рассмотрения, даже если каждый инстинкт кричит мне, чтобы я остерегался подобных обременений и затруднений.

— Поддержка во всем? — спрашиваю я, внимательно глядя на него и следя за его реакцией. Даже сейчас я должен точно ориентироваться в этих коварных водах, — или есть какие-то условия?

— Безусловно, — подтверждает он.

Предложение Энтони впивается в самую суть моего затруднительного положения. Это решение касается не только меня — речь идет о выживании династии. В моей голове эхом звучат слова Евы о том, что я заслуживаю счастья. Возможно, она права. Возможно, женитьба на Джии не только укрепит мое место в этой семье, но и станет катализатором моего счастья.

Хрустальная люстра заливает комнату золотым светом, который отражается от полированного серебра и полупустой бутылки вина на столе. В воздухе пахнет чесноком и выдержанным вином — запах такой же знакомый, как мой собственный. Этот комфорт кажется неуместным, учитывая какое опьяняющее и тяжелое предложение висит в воздухе и требует ответа.

— Семья — это всё, — говорит Энтони, его пальцы отчеканивают тихий, нетерпеливый ритм по столу, — ты знаешь об этом лучше, чем кто-либо.

— Семья, — эхом отвечаю я, чувствуя остроту этого слова на кончике языка, — да, это основа, на которой держится всё. Как Джиа относится к предлагаемому союзу?

В глазах Энтони мерцают торжество и