Отныне мой пульс семь ударов в минуту - Аника Ледес

лишь отвратительной едой. Голова кружилась от голода и высокой влажности. Из-за этого раздевание далось мне проще. Сегодня у меня не было сил на агрессию. Принц это заметил и спросил:

— Ты ничего не ела?

— Нет.

В ответ он шумно выдохнул и сел в купальню. Я принялась натирать его спину. Руки стали тяжелыми и не слушались. Я боялась снова упасть в обморок, но старалась держаться.

— Я помоюсь сам. Просто натри мне спину и иди отсидись у бассейна. Я подойду к тебе позже.

Я выполнила все указания принца, прошла в соседнюю комнату и примостилась к прохладной воде бассейна. Возле него воздух был прохладным, что слегка привело меня в чувство. Мне захотелось окунуться в кристально чистую воду, однако это было под запретом для слуг. Услышав всплеск воды и хлюпающий звук шагов, мои глаза устремились на полностью обнаженного Эйдоса, двигающегося в мою сторону. Взгляд сразу же упал в пол, чтоб не созерцать представившуюся моему взору наготу.

— Я пытался узнать, могут ли слышать меня другие слуги, но никто из них на это не способен. А значит, ты все же не так проста.

Принц опустился в прохладную воду и пододвинулся ближе к моему лицу. Его глаза упорно что-то искали в моих.

— Принц, я обычная Кафари, каких десятки.

— Нет, разница имеется даже в запахе и вкусе крови, — хищная улыбка озарила красивое лицо. — Тебе нужно будет завтра поесть. Я положил мешочек с масалой тебе на стол. После дегустации сразу же пожуй ее. Будет намного легче и проснется аппетит. Завтра ты должна быть при силах. — Принц на минуту замолчал. — А сейчас расскажи, как ты хочешь изувечить меня?

Меня уже не пугали знания принца о моих мыслях. Если бы он хотел от меня избавиться, давно бы сделал это.

— Хотела вырвать Вам язык или выколоть глаз.

Я уже успела осознать свою наивность при нашем прошлом телепатическом разговоре, поэтому не могла понять, к чему он сейчас клонит. Эйдос, в свою очередь, облизнул губы и закусил нижнюю губу, сдерживая хохот.

— Что?

— Жду продолжения. Это ведь не весь твой план, который ты строила столько времени?

— На самом деле, я хотела сначала найти план замка для побега, потом только нанести Вам увечья, принцу Какосу отрубить голову и, если бы повезло, мне удалось бы сбежать.

Лицо принца больше не излучало веселья, напротив, оно стало хмурым.

— Это все?

— Да.

— Очень слабо, Астери. Я надеялся, что у тебя есть способность стратегически мыслить, но ты живешь своими мечтами о мести, не стремясь их воплотить.

Я сконфуженно отвернулась. Принц напоминал мне Малию, отчитывающую меня за некачественную уборку унитазов. И все же, я совершенно не понимала, что он хочет от меня слышать. Какой я могла придумать план, если у меня не было элементарной возможности выяснить об истинной силе вампиров? Я решила узнать хоть что-то о них в нынешний момент.

— Принц, а разве другие вампиры не смогут узнать про нашу с Вами телепатию?

— Нет. Моя семья может заставить говорить то, что уже было произнесено или совершено человеком. То есть они могут узнать, как ты болтала о побеге с подружкой, но никогда не узнают о твоих фантазиях о мести. Они добывают информацию в основном из речевой памяти. Когда Агнес спрашивала тебя про твои мысли о ней, она ведь получила только то, что ты говорила о ней, не так ли?

— Так.

— Ну и еще вампиры могут читать мысли, которые в голове именно в этот момент. Такие мысли легко направить в нужное для человека русло, поэтому для предусмотренных людей чтение мыслей совершенно безопасно.

— А Вы?

Принц оперся о бортик бассейна, поднялся на локтях еще ближе ко мне — я начала различать его дыхание на своей коже, по которой в такт его выдохам разбегалась мелкая дрожь.

— А я могу проникнуть в самые потайные местечки твоего мозга, если захочу. Могу подчинить твое сознание полностью и даже изменить его, а значит, могу заставить тебя делать все, что мне будет угодно.

Эйдос усмехнулся, рассматривая мое шокированное выражение лица.

— Я же говорил, что страшнее своей семьи.

У нас оставалось еще полчаса на купание принца, поэтому я решила не терять времени и задать следующий вопрос принцу.

— Я бы хотела спросить про слова Агнес… Она говорила, что Вы принадлежите только ей. Но как такое может быть, если вы брат и сестра?

Эйдос отплыл от меня на другую сторону, оттолкнувшись ногами о стенку, все еще не отводя своих пронзительных глаз от моего лица. Я наконец-то смогла нормально присесть на бортик, не боясь столкнуться с головой Эйдоса.

— Хочешь узнать, будем ли мы с ней спать? — его сладкий голос играл со мной. Я уже не была уверена в корректности своего вопроса, но любопытство брало верх над разумом, а принц был в настроении отвечать на расспросы. — Если пообещаешь поддерживать меня во всем, даже в самые тяжелые моменты, тогда я тебе раскрою тайну. Но тебе придется отказаться от идеи вырвать мне язык на ближайшие пару лет.

Принц проплыл круг и вновь остановился возле меня, поднявшись на руках почти вплотную к моему лицу.

— Что скажешь?

Я чувствовала редкое холодное дыхание на своей шее, которое вызывало новую порцию дрожи во всем моем теле. И снова внизу живота зародилось странное распирающее чувство от созерцания стекающих капель воды по рельефным мышцам груди.

До меня не сразу дошли слова принца, но когда я все же смогла их разложить по полочкам, тут же согласилась на условия. Все равно настоящего плана у меня не было.

— Я согласна.

— Отлично, — усмехнулся принц, опустившись обратно, вызвав рябь на водной глади, и отправился на новый круг. — Женщины-вампиры не могут воспроизводить потомство. Почти все погибают, даже не дожив до родов. Угадаешь, как появляются вампиры? — Вздернув бровь, спросил он.

— Неужели от людей?

— Именно. В вампира нельзя обратить обычного человека. Только полукровку. Все мы от разных матерей. И все матери семьи Васильяс — Скупидьи.

— Скупидьи? Но почему?

— У них самые сильные и выносливые тела. Кафари погибали при родах, а их терять нам не хотелось. Аспри и Шкотади по какой-то причине не могут выносить ребенка. Сами они выживали, но у всех случался выкидыш. И только Скупидьи в силах родить здоровое потомство от мужчин королевской семьи, — принц на минуту притих, словно вслушиваясь во что-то, чего не слышно моему уху. Вскоре выражение его лица стало более расслабленным, и он продолжил. — Поэтому все мы от