Я ─ осёл, на котором Господин мой въехал в Иерусалим - Владимир Шеменев

Надо было выкручиваться.

Он знал, что Пилат любил философские, поучительные беседы, особенно если они касались чужой для него веры. Как наместник он искал, за что бы зацепиться, чтобы полюбить этот край, но не находил, с каждым годом отдаляясь от народа, который возненавидел его и которому он отвечал взаимностью. Со временем римляне перестали хватать на улицах и возить в Кесарию тех, кто собирал вокруг себя людей, поучая их, – ибо от них не было никакого толку. Среди десятков привезенных не нашлось ни одного, кто заинтересовал бы префекта. По этому поводу Пилат однажды сказал: «Много красноречия, но мало мудрости».

Кажется, он придумал, как превратить гнев наместника в милость. Петроний покрутил головой, разыскивая загадочного человека и окружавших его людей. Вот он – стоит у Соломоновых ворот, будоража речами Святой Сион.

Схватить тайно не получится: тот всегда окружен людьми, и если рядом нет толпы, то за ним, словно тени, ходят его ученики числом до семидесяти. Центурион был раздосадован тем, что не сообразил схватить иудея прошлой осенью, когда тот явился в город на праздник Кущей. Тогда и людей с ним было меньше, и народ не так за него радел…

***

– Зачем ты стоишь здесь? Если ты пришел, чтобы защищать нас, так пойди и убей его! – в голосах возбужденной толпы клокотала ярость. Эта ярость и вернула Петрония в жестокую реальность. Думая о Пилате, он пропустил момент, когда полсотни евреев собрались у его ног, раздирая на себе волосы и одежды.

– В чем вы обвиняете его? – из головы не выходил завтрак у наместника, и римлянин сказал – лишь бы сказать, даже не думая бежать куда-то и рубить кого-то. А вот арестовать… Петроний, зевая, прикрыл рот кулаком, глядя на небо. Было три часа.

– Он воскресил того, кто четыре дня как умер! – среди евреев прошла волна, больше похожая на легкую толчею. Люди посторонились, пропуская вперед человека с большим карманом на груди, из которого торчала книга. Это был тот самый левит, что день назад проходил через Вифанию вместе в коэном и двумя талмидами.

– О чем ты? – центурион поморщился. Он не любил, когда говорят загадками или притчами.

– Назарянин воскресил мертвеца. Я был там, видел и блевал, заливая свой эфод кишечной желчью, глядя на смердящего Лазаря. Его вид был ужасен, а запах непереносим, но он встал и пошел, и говорил, и, омывшись, возлег вместе со всеми, и ел, как все. Тот, кто его воскресил – не человек, ибо не дано сынам человеческим творить такое, и не пророк, ибо не дана пророкам такая сила. «Благословен Господь Бог, Бог Израилев, един творящий чудеса», – левит быстро обернулся в сторону храма и вновь повернулся к внимающей толпе. – Я не знаю, кто он, откуда, и чьим именем повелевает. Но такого не было со времен Моисея, и до Моисея не было таких времен. Пришло время поднимать и бросать камни: как отцы наши побивали пророков, так и мы побьем его, учеников его и Лазаря четверодневного202.

«Убей его», – понеслось со всех сторон. Толпа дрогнула и пришла в движение. Со всех сторон к Петронию потянулись руки. Дабы не быть стащенным за ноги, центурион попятился назад, одновременно вытаскивая меч с неимоверным желанием отсечь первую же руку, которая схватит его за поножи203.

Увидев обнаженный меч, люди зашевелилась, напирая на цоколь. Некоторые смельчаки, положив руки на камни, примеривались, как бы запрыгнуть с первого раза.

– Держать ряды, бить только щитами, – сквозь зубы произнес центурион. Улыбки побежали по лицам легионеров. Команда была понятна, мила сердцу и обещала небольшое развлечение.

– Хватай их за ноги… Тащи! – в толпе надавили, прижимая стоявших в первых рядах в колоннаде.

– Щиты на землю!

Щиты скользнули вдоль бедер и, глухо стукнувшись о плиты, отсекли доступ иудейских рук к ногам легионеров. Копья сменили положение с вертикального на горизонтальное, заставив евреев податься назад.

– Стойте! – раздался властный голос, отвлекая внимание евреев от солдат. – Разве вы не знаете, что если двенадцать оправдывают, а одиннадцать обвиняют, то он оправдан будет204? Не подлежит наказанию тот, кто на суде не был; и не идет на суд тот, на ком вины нет.

Люди медленно, словно не желая впитывать сказанное, повернулись к Петронию спиной, с неудовольствием взирая на старика с властными, волевыми чертами лица. Чуть ниже среднего роста, одетый как богатый торговец – в пилусийские одежды205 и халлук, отороченный мехом, поверх которого был надет льняной эфод с длинными, свисающими до земли кистями колена Левитова. Это был Никодим – член Синедриона, о чем свидетельствовал золотой перстень с печатью Великого Совета.

– Не ты ли говорил нам в том году: «Судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает?206»

– Не вы ли спрашивали меня, не из Галилеи ли я? И сказали; «Рассмотри и увидишь, что из Галилеи не приходит пророк207». Отвечаю вам: рассмотрел и увидел. Он пришел.

– Разве из Галилеи Христос придет?

– Не сказано ли в Писании: «И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле и Которого происхождение из начала, от дней вечных. Посему Он оставит их до времени, доколе не родит имеющая родить; тогда возвратятся к сынам Израиля и оставшиеся братья их. И станет Он, и будет пасти в силе Господней, в величии имени Господа Бога Своего, и они будут жить безопасно, ибо тогда Он будет великим до краев земли208».

– Разве он от семени Давидова, помазанника Божьего? – подал кто-то свой робкий голос.

– Сказал – да не услышали, показал – да не увидели, – старик выставил руку, указывая крючковатым сухим пальцем в сторону Соломоновых ворот, говоря: «И произойдет отрасль от корня Иессеева209, и ветвь210 произрастет от корня его; и почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия; и страхом Господним исполнится, и будет судить не по взгляду очей Своих и не по слуху ушей Своих решать дела. Он будет судить бедных по правде и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьет нечестивого. И будет препоясанием чресл Его правда, и препоясанием бедр Его – истина211».

«А старик не промах, ему в рот палец не клади: оттяпает и не подавится», – подумал Петроний, досадуя, что евреи вступили в бесконечную перепалку, которая может затянуться до вечерней молитвы. Пилат ждать не будет, и надо было принимать меры, чтобы успеть к нему на званый завтрак.

– Так почему же его зовут Назарянином212? – левит хитро улыбнулся.

– Там дом его, и мать, и братья, и сестры его сродные213. По злонравию своему вы называете Его Назарянином, хотя Он плоть от плоти и семя от семени Давидова. «Вот, наступают дни, говорит Господь, и восставлю Давиду Отрасль праведную, и воцарится Царь, и будет поступать мудро, и будет производить суд и правду на земле214». Не о нём ли говорил Господь Саваоф215: «Вот, идет буря Господня с яростью, буря грозная, и падет на главу нечестивых. Гнев Господа не отвратится, доколе Он не совершит и доколе не выполнит намерений сердца Своего; в последующие дни вы ясно уразумеете это216».

Левит развел руками, улыбка заиграла на его лице. Ему показалось, что он поймал старика на несоответствии и умышленном искажении Торы. Этот момент должен был стать триумфом человека, который всю жизнь мечтал войти в Синедрион, и, кажется, он нашел того, чье место займет. Левий облизал вмиг пересохшие губы.

– Говорил Господь: «И в пророках Самарии Я видел безумие; они пророчествовали именем Ваала217 и ввели в заблуждение народ Мой, Израиля218».

Никодим не дал договорить ему.

– «Но в пророках Иерусалима вижу ужасное: они прелюбодействуют и ходят во лжи, поддерживают руки злодеев, чтобы никто не обращался от своего нечестия; все они предо Мною – как Содом, и жители его – как Гоморра. Посему так говорит Господь Саваоф о пророках: вот, Я накормлю их полынью и напою их водою с желчью, ибо от пророков Иерусалимских нечестие распространилось на всю землю219».

Но левит тоже был не лыком шит.

– «Так говорит Господь Саваоф: не слушайте слов пророков, пророчествующих вам: они обманывают вас, рассказывают мечты сердца своего, а не от уст Господних220».

Старик улыбнулся, обведя рукой стоящую за спиной левита толпу и переведя палец в сторону восточных ворот, возле которых никого не было.

– Да, подтверждаю! Он не пророк.

– Вот, слышали? – Левий радостно ощерился, поднимая палец вверх и призывая небо в свидетели.

– Кто же он… скажи нам, старик… раскрой глаза наши… просвети ум наш, – робкие голоса заколыхались над растерявшимися иудеями.

– Он Сын Божий!

– Богохульствуешь! – кровь, закипев, ударила левиту в лицо.

Всё с той же блуждающей улыбкой на лице Никодим, ничуть не смущаясь, продолжил: