Капитан Блад - Диана Удовиченко

Ливень окончился так же неожиданно, как начался. Еще секунду назад с неба лились потоки, а сейчас прекратились, будто кто-то невидимый наверху закрыл кран. От земли поднялись густые испарения, окутали джунгли сероватым туманом. Дан отметил, что звери и птицы не торопятся покидать укрытия. Вокруг царила полная тишина. Такое бывает, когда животные чуют приближение опасного хищника.

– Не отставать! Отставшего пристрелю к чертям! – приказал Дан.

– Уфф… – Вася стащил шлем. – Ну и духота, аж через скафандр пробивает…

– Надень! – хором заорали Дан с Настей.

Поздно. Раздался мокрый шлепок, стрелок упал, покатился по грязи, выпучив глаза и ухватившись за горло.

– Всем стоять на месте! – остановил Дан пиратов, рванувшихся было к товарищу. – КОК, проверь!

Киборг склонился над Васей, придавил его коленом, коснулся головы. Под его рукой проявилось что-то вроде толстого полупрозрачного колпака, надетого на голову стрелка и плотно прижатого к лицу. От него отходили длинные щупальца, обмотавшиеся вокруг шеи несчастного.

– Оно живое, – сказал КОК, поднимая нож.

Тварь, душившая Васю, напоминала огромную медузу. Она радужно переливалась и подрагивала. Стрелок задыхался, сучил ногами. КОК деловито взрезал желеобразную массу ножом, принялся отдирать по кускам. Вася сделал глубокий вдох и заорал. Лицо и шея стремительно покрывались синими пятнами, на губах выступила розоватая пена.

– Эта штука ядовита, – Вагиф кончиком ботинка поддел расползающийся на глазах кусок дрожащей плоти. Он достал из сумки футляр с аппликаторами-шприцами, выбрал один, приложил к плечу стрелка. – Теперь только ждать.

Вася корчился в сильнейших судорогах. Спустя несколько минут дернулся и обмяк. Вагиф пощупал пульс:

– Жив пока. Без сознания.

– Идем дальше, – решил Дан. – КОК, тащи.

Киборг взвалил Васю на плечо, зашагал вперед. Пять часов спустя раздался взрыв. «Арабелла» прекратила свое существование.

Глава 5

Сенкевич

Первыми в бар вбежали космодесантники. Осмотрелись, выстроились вдоль стен. Потом вошел Грант.

Разрушенная стойка, сквозные дыры в стенах, в которые заливал дождь, оплавленное отверстие в полу и куча трупов вокруг…

«Думаю, пираты здесь точно побывали», – хмыкнул Сенкевич.

Он обошел стойку, резко наклонился и выудил из-под нее редкостно уродливое, с пупырчатой кожей тщедушное существо неопределенного пола. Оно болталось в руке, даже не пытаясь сопротивляться. Скорчило жалобную рожу, дохнуло перегаром и загнусило:

– А я чо? Я ничо. Так, выпить забежала…

«Отпусти. Это женщина с Омеги-пять», – потребовал Грант.

«Это? – изумился Сенкевич. – Да ладно».

Он встряхнул пьяненькую даму, собираясь задать вопрос, но Грант, возмущенный таким обращением с женщиной, перехватил контроль над телом и разжал пальцы. Пьянчужка с грохотом обвалилась под ноги адмирала.

«Ну и что, лучше вышло? – упрекнул Сенкевич. – Чего вмешиваешься? У меня ж принцип: баб и детишек не трогать». Он спросил:

– Ты видела, что здесь произошло?

– Да, – захихикала женщина. – Здесь были крутые ребята, земляне. Все разнесли к хренам собачьим! Главный у них красавец. Смуглый, волосы черные, шрам через всю рожу. Хорош! Я б ему даже бесплатно дала.

– Не сомневаюсь, он бы обрадовался такому подарку. Так куда они пошли?

– Не знаю, – затуманилась проститутка. – Я ушла раньше, когда слишком жарко стало. Но говорят, их корабль стоял на пустыре, где свалка. Девки наши туда ходили, штурман их вызывал. Говорят, зверь, троих обработал…

– Спасибо, достаточно, – Сенкевича ничуть не смутили откровения дамы, а вот брезгливый Грант поморщился. – Уходим.

Турбомобили понеслись к свалке. Но она была пуста, лишь большие вмятины в пластах мусора говорили о том, что здесь недавно стоял корабль. Грант включил коммуникатор:

– Лонг, что там с «Арабеллой»? Есть сигнал?

– Никак нет, адмирал.

– Продолжайте поиск. Сообщите, как только получите результат, – Грант прервал связь, осмотрелся. – А я пока прогуляюсь.

«В каком смысле? – изумился Сенкевич. – Пошли на звездолет. Нам здесь больше делать нечего. Ты же видишь, Блад улетел».

«Я прогуляюсь, – упрямо повторил адмирал. – Мне здесь не нравится».

Заинтересовавшись столь странной логикой, Сенкевич возражать не стал. До центра города добрались на турбомобиле, затем Грант вышел и медленным шагом двинулся по улице. Машины с космодесантниками следовали чуть поодаль.

Адмирал время от времени останавливался, смотрел на темные окна, заглядывал за углы, думал о чем-то. Шел дальше.

«Что ты хочешь здесь найти? – не выдержал через час такой прогулки Сенкевич. – Достопримечательности? Так их здесь нет. Шлюх? Они сейчас в притонах кучкуются».

Грант ничего не ответил. Остановился возле чахлого дерева, на котором раскачивался повешенный полусгнивший труп.

«Что это?»

«Висельник».

«Кажется, так было принято казнить в ваше непросвещенное время?»

«В наше непросвещенное время был принят мораторий на смертную казнь, – обиделся Сенкевич. – А так казнили веке в семнадцатом, наверное. И выставляли трупы для устрашения».

«Ужасная смерть».

«Далеко не самая плохая, – блеснул эрудицией Сенкевич. – Например, долго было принято сажать преступников на кол. Еще закапывали в землю, варили в кипятке, разрубали на части… Много способов».

Адмирал не ответил.

Пройдя полквартала, он опять остановился. Еще одно тело, полусожженное, бесформенной грудой лежало на перекрестке.

«А так когда казнили?» – осведомился Грант.

Сенкевичу вспомнился Равенсбург и разгул инквизиции:

«В пятнадцатом веке, например», – ответил он.

«Темные времена», – мрачно заметил Грант.

«Между прочим, все, что ты видишь, творится в твоем времени, – обиделся Сенкевич. – И вообще, у вас что, историю больше не изучают?»

«Именно поэтому я и пошел прогуляться, – загадочно ответил адмирал. – Мне здесь не нравится. А историю у нас изучают те, кто собирается на ней специализироваться. Зачем она космопилоту? Мы проходим только новейшую».

Откуда-то донесся слабый женский крик. Вскоре стало ясно: кричат из ближайшего дома. Сенкевич прислушался:

– Вот это окно, первый этаж.

Адмирал согласно кивнул сам себе, неопределенно махнул рукой, вошел в подъезд. Космодесантники, ждавшие неподалеку, повыскакивали из турбомобиля, побежали следом.

Одна дверь на площадке была выбита, именно из-за нее раздавались крики и плач. Сенкевич отметил: никто из жильцов дома не вышел посмотреть, что случилось. Люди запуганы, здесь каждый за себя. Неудивительно.

Грант вошел с бластером на изготовку. В небольшой, бедно обставленной комнатке все было разбито, перевернуто, по полу разбросаны вещи. Среди них лежал труп мужчины. Два парня вдохновенно потрошили шкаф в углу. Они были так поглощены этим занятием, что не заметили появления адмирала.

Третий мужик, здоровый и бородатый, прижал к стене молодую женщину. Несчастная плакала и просила пощады, но грабитель лишь посмеивался, дорывая на ней одежду.

«До боли знакомо, – скучливо произнес Сенкевич. – Лихие девяностые, половина первая».

Однако картина вызвала в нем омерзение. Он никогда не обижал женщин и детей – один из основных его принципов. И презирал тех, кто на это способен. Он ощутил, как в Гранте поднимается гнев, и, пожалуй, впервые был полностью солидарен с адмиралом.

Грант пристрелил грабителей и сделал большой шаг к насильнику. Тот выпустил жертву, обернулся, вскидывая бластер. Поздно: мощный кулак врезался ему в физиономию, превращая зубы в крошево. Мужик упал, выронил оружие, адмирал пинком отшвырнул бластер в другой конец комнаты.

В квартиру вбежали космодесантники, оценив обстановку, построились по периметру, ожидая приказа. Но Грант предпочел действовать сам.

Освобожденная женщина сползла по стене и бурно зарыдала, судорожно пытаясь закутаться в обрывки одежды. Бледная, как все жители этой планеты, большеглазая, худенькая, она походила на подростка.

«Хороший удар», – одобрил Сенкевич.

«Имплантаты, увеличивающие силу мышц, плюс силовая перчатка, – пояснил Грант. Он поднял бластер, чтобы добить парня, но вдруг остановился. – Эти люди могут быть частью какой-то организации?»

«Запросто, – ответил Сенкевич, знавший все об организованной преступности. – Скорее всего так и есть. Должны кому-то платить дань. В таких заброшенных местах обычно всем заправляет горстка подонков».

«А как же закон?»

«Они и есть закон».

«Это неправильно», – сообщил Грант.

Сенкевич промолчал. Адмирал, наверное, был отличным солдатом, только воевал он скорее всего в отдаленных галактиках с какими-нибудь инопланетными монстрами. К людям, к так называемому мирному населению Грант явно не привык, а бандитизм и вовсе оказался ему в новинку.

Адмирал наклонился, поднял бородача за грудки: