Тайные полномочия - Антон Чиж

— Нет, он мне телефонировал.

— Позвольте узнать: что именно он вам сказал?

Сабурову очень не хотелось посвящать подчиненного в его общение с министром. Но выхода не осталось. Попросив Ванзарова оказаться как можно ближе, у всех стен бывают уши, он стал говорить еле слышным шепотом:

— Граф… сказал, что… совершено государственное преступление… Прибыть немедленно…

Ванзаров поблагодарил за такое высокое доверие и отсел на свое место.

— Это очень важно, благодарю вас, — сказал он чрезвычайно серьезно. — И жандармов министр прислал в помощь вам. То есть нам.

— Теперь вы найдете звезду? — спросил Сабуров нормальным голосом.

— В этом нам с вами нельзя сомневаться. Хотя пропажу можно было найти сразу.

Такой простой мыслью Сабуров был окончательно обескуражен.

— Каким образом? — только спросил он.

— Например, обыскав фельдъегерей. Им украсть орден из портфеля было удобнее всего. С точки зрения логики…

Сабуров сделал странное движение, словно отгонял призрак, а Ванзаров не успел утешить его тем, что это было всего лишь размышление вслух. За дверями раздался сильный шум. Как будто добивали уцелевшие бутылки.

18

Секеринский вошел в особняк, как в поверженный город. За ним следовал его помощник, подполковник Крылов. Оба были настроены решительно. Жандармы отдавали честь и пропускали без лишних вопросов. Они поднялись в бельэтаж. Тут полковнику предстала картина разгрома после праздника: на полу валялось битое стекло, бутылки, из которых вытекло содержимое, разлившись неглубоким морем, подносы официантов, дамские шляпки, оброненная перчатка и чье-то пенсне. Посреди зала лежал неприкрытый труп Бобби. Заметив этот кощунственный беспорядок, Секеринский принялся отчитывать пристава, и так стоявшего навытяжку. Но внушения ему показалось мало. Полковник размахнулся и со всей силы ударил носком сапога пустую бутылку. Взлетев праздничной ракетой, она воткнулась в стену и рассыпалась фейерверком осколков.

Лебедев только глянул на результаты удара, растекавшиеся пятном по обоям, и как ни в чем не бывало продолжил изучать стеклышко, кое-чем заинтересовавшее его. С охранкой у него были свои счеты. И с этими господами он предпочитал не иметь никаких дел. А если приходилось, тщательно умывал после этого руки.

Полковник сделал вид, что не заметил криминалиста, и отправил в стену еще одну бутылку. Как раз, чтобы выманить Сабурова из комнаты. Ванзаров предпочитал держаться в тени директора.

— Что это значит? — заявил Сабуров со всей строгостью, на какую был еще способен.

Секеринский смерил его взглядом, не сулившим ничего хорошего. Этого «доходягу» он презирал откровенно и всегда отпускал в его адрес чрезвычайно колкие шутки.

— Мне поручено провести расследование преступления, — наконец ответил Секеринский.

— Кем поручено? Почему поручено? Это дело полиции… Попрошу вас удалиться…

— Не могу, господин директор департамента полиции. Хотел бы оставить это следствие в ваших надежных руках, да не могу…

Крылов ухмыльнулся такой тонкой шутке командира.

— Что… Как… Что вы себе позволяете? — кое-как выпутался Сабуров. — Кто вам дал право…

— Как вам известно, Отделение по охранению общественной безопасности и порядка подчиняется не вашему департаменту, а напрямую министру внутренних дел. Если не считать градоначальника. Но его считать ни к чему. Совершено государственное преступление. Вы можете заниматься расследованием, сколько вашей душе угодно. Мы вам мешать не будем. Нам делом надо заниматься…

На этом Секеринский отвернулся, показывая, что разговор окончен. Сабуров не нашел сил кричать и требовать. Он понял, что граф Толстой уже списал его со счетов. Если он подключил к этому делу охранку (а кроме него, это сделать было некому), все, можно писать прошение об отставке. Получив оплеуху на глазах у подчиненных, директор совершено пал духом. Что-то строго пробурчав, он тихо удалился, оставив поле боя за Секеринским.

Полковник подошел к телу. Нагнувшись, прикоснулся к плечу Бобби.

— Мы отомстим за тебя, мой дорогой друг! — громко и с пафосом произнес полковник. — Спи спокойно, Бобби, преступник будет наказан…

Зрелище становилось столь занимательным, что Ванзаров решил остаться. Он тоже предпочитал не вмешиваться в труды охранного отделения. Но пропустить редкое развлечение было нельзя.

Секеринский потребовал свидетелей. Жандармы выпустили четверых, содержавшихся под комнатным арестом. Их выстроили у стены в одну шеренгу. Не стерпев такого обращения, Бутовский потребовал уважения к своему чину.

— Генерал, здесь чины роли не играют, — заявил решительный полковник. — Совершено тягчайшее преступление, и я намерен раскрыть его в кратчайший срок.

И все же он позволил Бутовскому выбрать место, которое ему было удобно. К остальным обратился с краткой речью:

— Один из вас виновен в смерти моего друга и, что хуже всего, — в государственной измене. Предлагаю добровольно признаться…

— Не смейте так со мной разговаривать! — на истерической ноте закричал Рибер. — Я чиновник министерства финансов, личный помощник министра Витте! Чтобы всякая сволочь…

— Обыскать его! — потребовал Секеринский.

Крылов направился исполнять, но Рибер занял боксерскую стойку.

— Официально заявляю! Вы не имеете права заниматься обыском без постановления прокурора! Даже прикасаться не имеете права! Я буду защищаться!

Рибер был настроен чрезвычайно решительно. Как бойцовый пес, почуявший запах крови. Встретив такой напор, Крылов оглянулся, ожидая дальнейших указаний.

— Полковник, как старший по званию, я требую прекратить! — закричал Бутовский. — Что за балаган тут устроили!

Секеринский даже ухом не повел, подозвав Крылова, что-то шепнул ему на ухо. Помощник согласно кивнул.

— Вот что, Рибер, миндальничать с вами некогда. Я уверен, что вы убийца и вор, для этого есть достаточно улик. Поэтому выбирайте: или признание и выдача украденного, или…

— Я требую адвоката! — заявил Рибер, не меняя стойки и демонстрируя героизм отчаяния. Не каждый подданный империи позволил бы себе подобное сопротивление охранке. Для этого надо было не только быть уверенным не столько в силах, сколько в силах своих покровителей. Жандармы наблюдали за ним с любопытством.

Полковник расстегнул кобуру и взвел курок. Крылов сделал то же самое.

— Вот что, Лунный Лис. Раз ты попался в капкан, но все еще не сдаешься, посмотрим, насколько хватит тебе духу… Эти двое члены твоей команды, которую ты сам отобрал? Ты ее капитан? Прекрасно… Поставьте к стенке… вон этого… — Секеринский указал на Чичерова, жандармы подхватили его под руки и прислонили к мраморной стене. — Так вот, Рибер, даю тебе последний шанс: или признание и выдача украденного, или мы на твоих глазах, прямо сейчас без суда и прокурора расстреляем этого человека. И нам за это ничего не будет. Поверь мне. Готов рискнуть чужой жизнью?

Секеринский нацелил револьвер прямо в грудь Чичерову. Крылов встал рядом и тоже взял жертву на мушку.

— Вы сошли с ума… — проговорил Рибер, опуская кулаки.

— Признание, Рибер!

У Паши начали подгибаться ноги. Он глупо улыбался, словно ища хоть какой-то защиты, пальцы его соскальзывали с холодного мрамора.

— Раз! — отчеканил полковник.

Ванзаров сделал страшные глаза, показывая, чтобы Лебедев не вздумал вмешиваться. Но Бутовского остановить было некому. Он бросился наперерез линии огня, чтобы собой закрыть собой Чичерова. Секеринский отдал короткий приказ, жандармы поймали генерала и держали за руки, чтобы тот не вырывался.

— Два!

— Не надо… — улыбаясь, проговорил Паша.

— Ну, Рибер!

— Вы не посмеете! — закричал он.

— Все… Ты сам виноват… Нет?.. Три! Пли!

Выстрелы ударили оглушительно. Чичерова отбросило на стену. Он схватился за низ живота. По брючинам быстро расползались темные пятна. Но это была не кровь… Паша тихонько застонал и съехал по стене. Следов пуль на мраморе не было.

Бутовский вырвался. Подбежав к Секеринскому, он погрозил пальцем.

— Вы за это ответите… — и бросился помогать Паше, сжавшемуся в комочек.

Полковник отдал приказ обыскать Рибера. Тот не сопротивлялся. С него сдернули пиджак, разорвали жилетку, стянули сорочку и брюки, оставив в исподнем. Содержимое карманов вытрясли на пол. Секеринский расшвырял носовой платок, портмоне, связку ключей и брелки. Но к брошенным вещам не прикоснулся.

— Успел-таки сообщникам передать… Ну ничего, сейчас займемся…

В зале появился Сабуров. Он заявил, что пока еще является директором департамента, а потому берет всю ответственность на себя. После всего, что здесь произошло, он требует, нет — приказывает убираться вон. Секеринский пытался еще протестовать, ссылаясь на министра, но Сабуров пригрозил, что сейчас отдаст приказ полицмейстеру арестовать его и посадить в «сибирку» за насилие над невиновным человеком. Пусть министр его уволит, но полковник проведет в камере участка незабываемую ночь вместе с бродягами и ворами. Настроен директор был решительно.