Ломовой кайф - Влодавец Леонид Игоревич

— Здесь неподалеку, — произнес «Спайдермен», указывая вверх по течению ручья, — есть новый ход. Похоже, Ахмед сообразил, что можно пробиться через трещину, ведущую к «Берлоге». Рванули шашку — и ушли.

— Да, так и было! — кивнул Магомад. — Час назад это было. Сперва был взрыв. Не очень сильный, я даже подумал, что это на поверхности взорвалось, русские уже бомбили. Потом затопотали, автоматами забрякали. Все мимо моей камеры пробежали, последним Ахмед. Заглянул и сказал: «Магомад, я бы мог тебя убить, но мне пятьдесят тысяч „зеленых“ заплатили, чтобы ты к русским попал. Аллах акбар!» И дальше побежал.

— За час они не успеют дойти до «Берлоги», — заметил Ольгерд. — Они еще и сейчас там. Сколько их, уважаемый?

— Двадцать пять, может, тридцать. Всего больше сотни было, но Ахмед только земляков взял, — пояснил Магомад. — У него целая интербригада была. Арабы, афганы, турки, негры, бандеры, русские. Даже один немец был, правда, из Казахстана. Всех этих и чеченцев из других тейпов он воевать оставил, а сам ушел. Своих раненых тоже с собой унесли, а остальных гнить бросили. Он не мусульманин, это точно, и даже не вах-хабит. Отморозок, и все. Не знаю точно, но, наверное, он на двоюродного дядю надеется. Тот уже с русскими работает, вероятно, поможет сдаться и под амнистию попасть. Говорят в прошлую войну он так делал. Но если Ахмед когда-нибудь со мной на одну зону попадет — кукарекать будет, валлаги!

— Значит, если мы сейчас в эту новую дыру полезем, то можем на Ахмеда нарваться? — поинтересовался Ляпунов. — Догоним его, так сказать, на свою голову…

— А если останетесь, то к федералам попадете, — уверенно произнес Ольгерд.

— Вообще-то если не спешить, то можно и не догнать.

— Идем! — сказал Ляпунов. — Веди, Сусанин!

ПО ДОРОГЕ К «БЕРЛОГЕ»

Пролом, проделанный боевиками Ахмеда, оказался совсем недалеко — метрах в десяти вверх по ручью. Правда, калоши Магомада не могли служить достаточно солидной защитой от воды, и Топорику пришлось взгромоздить увесистого дедушку на закорки.

Большая часть камней, вырванных взрывом, упала вне ручья, в трещину, которая существовала и до взрыва. Ольгерд объяснил, что прежде эта трещина в стене туннеля, по которому бежал ручей, была всего сантиметров пять, но в половодье, когда талая вода заполняла туннель почти доверху, через нее под большим давлением хлестала вода, и за стеной трещина заметно расширялась, постепенно переходя в извилистую каменную осыпь, круто спускающуюся вниз. Так что, когда Ахмед рванул свой заряд, трещина просто расширилась на полметра, а камни, вывалившиеся из стены, добавились к осыпи.

— Юноша, — сказал Магомад Топорику, — дальше я сам пойду, тут уже не мокро. И противогаз, наверное, можно снять, «черемуха» сюда не дойдет.

— Осторожнее, папаша, — посоветовал Топорик, ставя Магомада на пол. — Камни скользкие, не оступитесь…

— Ничего, не беспокойся, дорогой.

— Как племянницы ваши поживают? — неожиданно спросила Милка. — Замуж не вышли?

— Сложное дело, — сказал Магомад, — потом расскажу, если живы будем…

— И вообще, господа-товарищи, — сказал Ляпунов, — трепаться поменьше надо. Впереди одни друзья, а сзади другие.

Тихо надо жить, очень тихо… Идем в колонну по одному. Ольгерд — впереди, дальше Топорик,. Милка, Магомад Хасаныч, Юрик и я. Дистанция — пять метров. Ушами слушать, шуршать поменьше. Марш!

Трещина лишь в нескольких местах расползалась шире чем на метр, а местами сужалась так, что приходилось, сняв рюкзак, протискиваться бочком между острыми каменными выступами. Сверху тоже нависали глыбы, так что пригибаться приходилось не раз и не два, а примерно через каждые пять шагов. Таран изредка оборачивался и поглядывал назад. Он видел, как Ляпунов, достав свой «подслушиватель», периодически наводит микрофон в сторону ручья. Должно быть, возможное преследование со стороны федералов его сейчас беспокоило больше, чем столкновение с «духами», которые имели час форы по времени и вряд ли собирались задерживаться.

Юрка в общем и целом чувствовал усталость — все-таки они уже не один час мотались в этой мокрой преисподней, к тому же не жрамши. Но «мамонтовская» подготовка все-таки сказывалась — силенок все еще хватало, а сознание, что смерть и впереди, и сзади, как говорится, мобилизовывало внутренние ресурсы. При всем этом, у Тарана еще и голова работала. Хотя вообще-то в данный момент ей надо было поменьше соображать.

Тем не менее Юркина башка взялась, осмыслять свежую информацию, которую походя сообщил уважаемый Магомад. .Как ни странно, Таран в первую очередь задумался не над тем, почему этот добрый дедушка-уголовник оказался в роли «носителя информации», а над тем, почему кто-то не пожалел полета тысяч долларов на то, чтобы Ахмед, смывшись сам, оставил Магомада федералам.

Ясно, что посредничество мог осуществлять тот самый двоюродный дядя Ахмеда, который уже сотрудничал с федералами и даже, возможно, легально работал в здешней администрации, пока племянник боролся за независимую Ичкерию. Опять же не исключено, что заинтересованные лица намекнули дядюшке, что племянничка крепко зажали на энской горке и выпустят оттуда только в обмен на сдачу Магомада в живом виде. Дядюшка, должно быть, покумекал и сообщил представителям этих неизвестных Юрке «заинтересованных лиц», что если господа хотят получить Магомада живым, а не разобранным — фиг соберешь потом! — то должны присовокупить кое-какие бабки. Потому как Ахмед молодой, горячий и просто так, без баксов на руках, ему жизнь и свобода особо не нужны. Наверное, представители спросили: «Сколько?» — а дядюшка не моргнув глазом ответил: «Сто тысяч. Половина племяннику, половина мне за комиссию». Может, сначала дядюшка и побольше назвал — на Востоке, как известно, главное — не покупать, а торговаться! — но так или иначе сошлись на полета тысячах Ахмеду, а дядюшке, может, и до двадцати пяти сократили — он у себя в администрации больше заработает.

После этого, должно быть, Ахмеду подсказали, что удобнее всего будет сделать ноги через выход «Берлога», где федералы, стало быть, оставят «окошко». Из этого как-то ненавязчиво следовало, что командир той части или соединения, который блокировал горку, тоже должен был с этого что-то иметь. А в рядах его доблестного войска обязательно должна была находиться группа товарищей, хорошо знающих морду лица дедушки Магомада, причем где-то в передовых рядах, дабы малограмотные срочники или злые по поводу нерегулярных выплат «контрабасы» не замочили сгоряча «носителя информации».

Что же будет теперь? Денежки — по меньшей мере аванс! — двоюродный дядюшка Ахмеда уже получил. Те господа или товарищи, которым объяснили, где искать Магомада, нанюхавшись «черемухи» и вдоволь покашляв — если не имели при себе противогазов, — сейчас льют горькие слезы, но уже не от газа, а от того, что обнаружили только пустую «камеру» и замок с перекушенной дужкой. Правда, этот самый замок, по идее, должен был им намекнуть, что драгоценного дедушку не зажилил нечестный Ахмед, а сперли некие «третьи лица», у которых не было ключей от «камеры». Наверное, если кто-то из раненых, брошенных Ахмедом, сможет более или менее связно рассказать, что произошло в «Ишачьих Конюшнях», то эта версия получит подтверждение. Тогда эти самые посвященные в суть дела специалисты уже сейчас идут по следу группы Ляпунова. И ждать их, возможно, надо с минуты на минуту. Единственный шанс в этом случае — проскочить через «Берлогу», так сказать, за хвостом Ахмеда, пока кольцо опять не сомкнулось.

Впрочем, бывает и так, что люди, ведущие нечестную игру, и всех других подозревают в нечестности.

Конечно, они вряд ли подумают, будто Ахмед такой дурак, что нахально уведет с собой уже оплаченного Магомада и подставит тем самым своего любвеобильного дядюшку под разборку с крутыми людьми, способными даже управлять до определенной степени ходом антитеррористической операции. Каким бы отчаянным ни был этот Ахмед, не понимать, что дядюшка после такого финта племянника станет очередной «жертвой исламских экстремистов», он не может. Весьма вероятно, что и ему самому дядюшкины родственники быстро отрежут голову.