Педология: Утопия и реальность - Арон Залкинд

Как видим, печальной памяти антропологическая школа (Ломброзо и др.) далеко еще не исчерпывала себя в современности, и отзвуки влияния этой никак не умирающей (пока не умрет питающая ее буржуазия) школы коснулись сейчас в первую голову все той же советской педагогики.

Целая серия всесоюзных съездов и конференций последних 3 лет (1923–26 гг.) была свидетелем ожесточенной войны между ультра-наследственническим и социогенетическим подходом к детским «психопатиям», к так называемой детской дефективности.

Признание массовой беспризорной детворы наследственными психопатами сводится в конечном счете к признанию тяжких наследственных душевных дефектов у широких трудовых масс. Антропологи этого и добивались: виновное «био» снимало ответственность с «социо», с господствующего класса, смягчало «реформаторские» его обязательства, сводило борьбу и воспитание к репрессиям, к изъятию «дефективного» элемента.

Этого добивались и наши советские противники, так как «эндогения» смягчала их педагогическую ответственность за скверно ими воспитываемую детвору. Взявший власть пролетариат пересмотрел проблему врожденности у этих родных ему «преступников» (дети беднейших трудящихся), отверг врожденность, принял вину на себя и обязался создать для детей оздоровляющие социально-педагогические условия.

Как видим, разные классы в зависимости от основной своей политики по-разному расценивают степень наследственной обремененности[88], — проблема человеческой наследственности в основном ее содержании оказывается непосредственно классовой проблемой.

Конечно, мы не отрицаем наследственности. Как древний, так и более свежий биологический опыт не могли не отразиться на только что родившемся организме. Воскрешать Локка и Руссо с их «врожденной чистотой души» было бы теперь бездарным шутовством. Вопрос лишь в том, каковы соотношения различных слоев биологического опыта: древнего, нового и новейшего. Какова степень биопластичности, предоставленной нам наследственными «генами»?

Классовая наша позиция — не в отрицании наследственности, а все в той же борьбе с фаталистическим хвостизмом. Наследственность бывает как положительная, так и отрицательная.

Позиция «ультрагенетистов»[89] рабочий класс, поколениями живущий в плохих условиях (голод, холод, алкоголь, низкая культура, торможение интеллекта физической перегрузкой), очевидно, обладает плохой наследственностью. Надежды наши на него, тем самым, очевидно, преувеличены. Очевидно, он должен долго, поколениями, идти на поводу за слоями, обладающими счастливой наследственностью. Есть ли нужда мириться с таким толкованием?

Революционная позиция в том, чтобы не идти на поводу за наследственностью, а вытягивать элементы ее вперед, настойчиво отталкивая и ломая отрицательные ее стороны, столь же настойчиво используя здоровое ее содержание, по-новому его комбинируя, укрепляя, продвигая вверх по путям биологической эволюции. Мы властны как нейтрализовать шаг за шагом скверное старое наследство, так и продвинуть вперед, в поколения, нужное нам новейшее содержание.

Мистическая, виталистическая позиция тех, кто благоговеет перед заложенной в организме «силой», «отбирающей» одни признаки и «отталкивающей» другие, для нас совсем не обязательна. «Внутренней» закономерности, «не определяемой» внешней средой (либо гибнет, либо подчиняет себе среду?!), для нас нет. Бешеный динамизм новейшей социальной среды делает неустойчивыми последние (как и древние) наслоения, и новейшие воспитываемые пласты оказываются при этом необычайно влиятельными в сравнении с ролью «новейшего» в прочем живом мире.

Влияниями через кору и общегигиеническими мероприятиями (т. е. через социальную среду) мы можем в короткий исторический период скверную наследственность обуздать и направить энергию организма по нужным для класса путям, таким должно быть наше отношение к проблеме наследственности. Мы «не против наследственности», дискуссия идет лишь о степени, о темпе, о возможностях воспитательных воздействий на наследственность.

Наша позиция — это позиция оптимизма, того несокрушимого оптимизма, которым пронизано все революционное продвижение пролетариата.

Самым нелепым в дискуссии по вопросу о наследственности было бы сводить содержание спора к подсчету процентов врожденного и благоприобретенного опыта (51 % и 49 % — или наоборот?!). Социально-биологический оптимизм заключается не в механическом арифметическом подсчете, а в активной педагогической и гигиенической динамике, в непрерывной и смелой борьбе за ликвидацию или оздоровление тяжелых наследственных пластов и за использование положительных качеств наследственности.

Учитывая, что как старая наследственность (биогенетизм), так и новая (непосредственный, ближайший наследственный фонд) целиком исторически перерабатываются социальной средой, мы заключаем, что в руках социальных факторов социалистической эпохи содержатся полностью все ресурсы для преодоления в недолгий исторический период тяжелого наследия капиталистического прошлого.

Наше понимание конституции — это не отрицание конституции, а признание ее в условиях развивающегося социализма прогенеративным, прогрессивным фактором.

Прав был на педологическом совещании проф. В. Г. Штефко, указавший, что в современных теориях конституции преобладает пессимистический, патогенный уклон. Конституция преимущественно рассматривается как фонд врожденных аномалий. Мы же считаем, что выводы из правильного понимания механизмов конституции могут и должны быть самыми оптимистическими.

Социалистический педологический оптимизм строится не на отрицании конституции, а на признании ее, так как она является наиболее благодарной нашей базой в оптимистическом подходе к организму. Именно по своей конституции массовый организм индустриализированного человечества, несмотря на всю тяжелую биопатическую, больную его нагрузку в эксплуататорском строе, все же рядом с техническим прогрессом человечества прогрессирует и биологически[90].

Все, что мы говорили выше об ослаблении значимости древнего биологического фонда, о возможностях чрезвычайно богатой новейшей биологической пластичности, — все это факторы и «конституцийного» характера. Изменчивость в положительную сторону при условиях социализации человечества есть явление, объяснимое именно теорией конституции, а вовсе не вразрез с нею.

Вот почему Каммерер, не отвергающий конституцию, а давший ей оптимистическое направление, указавший на врожденно заложенные возможности передавать воспитательный опыт по наследству, так любовно был встречен марксистски-коммунистической педологической мыслью.

Такое понимание конституции глубоко диалектично. В капиталистическом строе — социальные уродства, и конституция, в массе человечества, временно дает тяжелый материал[91] в социализирующемся человечестве — именно конституция несет в себе богатейший прогенеративный фонд. Вот почему мы «за конституцию», но далеко не за всякую теорию конституции.

Наши предпосылки при подходе к проблеме конституций:

1) глубокий и острый учет динамизирующей роли социальной среды в ее историческом содержании и в непосредственном ее влиянии на уже родившийся организм;

2) учет элементов конституции не по линии «аполитицизма», а в тесной связи с революционной целеустремленностью переживаемой нами эпохи;

3) массовый — социальный, клинический, экспериментальный и педологический материал, на котором должны базироваться выводы о содержании и тенденциях конституции;

4) использование объективистического подхода к явлениям и вовлечение в работу основных данных, имеющихся в передовой психофизиологии современности (нужно указать, что психотерапевтические школы и рефлексология чаще всего учитываются современными «конституционалистами» очень плохо, вот почему «конституции» у них получаются «булыгинские», а не «советские»).

Спор наш с противниками окажется, однако, совсем не легким. Теоретическими соображениями и классовым заказом проблемы не исчерпаешь. Наши враги, многие десятки лет сидящие у кормила науки, во всеоружии «объективного» метода козыряют «убийственным» для нас учетным материалом, «головокружительными» статистическими данными. «Против объективизма не пойдешь, — твердят они нам, — метод же изучения, которым мы пользуемся, безукоризненно объективен, и факты, им собранные, против вас».