Пленница чужих иллюзий - Анна Данилова

Ну что, что могло случиться, чтобы Надя, так любившая своих сыновей, подбросила их свекрови и исчезла? Ну, какая еще тетка? Какие похороны?!

– Войдите.

Дверь отворилась, и он увидел худенькую женщину в тонкой курточке, джинсах. Из-под вязаной шапочки выбиваются длинные волосы. Взгляд настороженный, какой бывает у человека, который не уверен, что не перепутал дверь и вошел именно туда, куда надо.

– Это вы – Борис Петрович Гладышев?

– Да, это я. Проходите, – он знаком предложил посетительнице сесть. – Слушаю вас.

– Вы – муж Нади Юфиной, так?

Он моментально выпрямился на стуле, чуть не подскочил. И испугался, сердце его забухало в груди, кровь запульсировала в висках. Неужели с ней что-то случилось? Господи, помоги, Господи, помоги!

– Вы кто?

– Меня зовут Катя. Я знаю, что произошло, поэтому и пришла. Хотя я дала слово Наде, что не выдам ее.

– Что с ней? Где она? Жива? Здорова? С кем она ушла? Куда?

– Да успокойтесь вы… – Катя перешла на шепот и заговорила медленно, проговаривая каждое слово, словно боясь, что он не услышит ее, не поймет смысла сказанного. Однако по мере того, как она подбиралась к главному, темп ее речи ускорялся, и последние слова она просто выпалила скороговоркой. – С ней все в порядке. Не знаю даже, с чего начать… Понимаю, что я своим визитом к вам как бы предаю Надю, которая, можно сказать, вытащила меня из могилы… Да-да. Не удивляйтесь! Я была ну просто на грани, от меня муж ушел… Но это уже не важно… Я резала себе вены. А она меня спасла! Она просто вернула меня к жизни, а сама, я так думаю, влипла в какую-то нехорошую историю… Ну просто очень нехорошую. И я здесь, чтобы успокоить вас как ее мужа, сказать, что у нее нет никакого любовника и что она ушла из дома не по своей воле. Ее заставили! Какие-то нехорошие люди, которым задолжали вы, Борис Петрович. Да-да, она мне так и сказала, что она ищет одного человека, чтобы поговорить с ним! И этот человек – кто-то из вашего окружения, я имею в виду – преступник! Речь идет о какой-то важной информации, я так поняла. Вот она разыщет его, поговорит с ним и сразу же вернется.

– Это она вам сказала? – Борис от волнения перешел на свистящий фальцет. – Она? Сама? Она была у вас? Когда?

– Да пару дней назад и пришла. Она была очень взволнованна. Рассказала, как вынуждена была уйти из дома незаметно, как придумала историю про умершую тетку, чтобы вы не искали ее хотя бы какое-то время.

– Она поехала в Москву? – Борис готов был схватить эту Катю за горло и сдавить, чтобы она рассказала все, все! И как можно скорее!

– Нет-нет, ни в какую Москву она не поехала. Это я покупала по ее документам билет, чтобы отвлечь вас… Она так и сказала, что вы будете ее искать.

– Но почему она не обратилась с проблемой ко мне? – вскричал он, почти зарычав. – Этого она вам не рассказала?

– Она сказала, что вся эта история связана с вами, с вашей профессиональной деятельностью. Сначала-то я восприняла это нормально, ну, думаю, встретится она с человеком, поговорит и вернется домой, а сейчас думаю, что ей нужна помощь. Ваша помощь, Борис. А еще мне показалось, что она словно боится вас. Любит и одновременно боится. Господи, прямо не знаю, что делать… Знаете. Почему она может вас бояться?

– Почему? – простонал он.

– Возможно, без вашего разрешения она взяла у этого человека деньги… Не знаю, какую точно сумму, но взяла. Часть одолжила мне, чтобы я выкупила свою часть квартиры.

– Боже! Что вы такое говорите! – Борис вскочил и принялся вышагивать по кабинету, то и дело натыкаясь на стены. Шаги были широкими, кабинет – тесным. – Нет, это просто бред! Она одолжила вам денег на квартиру? Да у нее на шпильки-то никогда не было. Мы очень скромно живем!

Он сжал свои кулачищи, словно в досаде желая удушить ту нищету и убогость, в которой жила его семья.

– Значит, вам кто-то принес деньги, я имею в виду, взятку, но это лишь мои предположения, а Надя, ничего не зная, просто взяла. Быть может, это был сверток или пакет, или вообще нечто с виду безобидное типа коробки с тортом, в которой и были деньги. Вот почему она решила исправить ситуацию сама, своими силами, не рассказывая вам об этом… Но, повторяю, это лишь мои предположения, моя фантазия. Просто я не в лесу же живу, смотрю и новости, и фильмы… Откуда еще в семье следователя прокуратуры могут оказаться такие деньжищи?

– Что, прямо такие большие?!

– Очень. Когда Надя была в душе, я открыла сумку…

– Стоп. А вот теперь подробнее. Какая сумка? Спортивная?

– Да. Такая, вытянутая… Там еще надпись на английском, слово я не запомнила, но начинается на «S». Как доллар.

– И что вы видели в этой сумке?

– Там ее вещи. А под ними – пачки евро.

Все сошлось. Два дня назад, утром к ним в дверь позвонил человек с внешностью Кощея Бессмертного, если верить описанию соседки, и передал Наде сумку. А в сумке, выходит, были деньги. Большие.

– А телефон? – вдруг вспомнил он. – Она оставила вам свой номер?

– Нет. Но у нее новый номер, я сама покупала ей сим-карту.

– Но если вы покупали ей сим-карту, то должны были узнать и номер! Там же есть такая карточка…

– Я ее выбросила.

– О… Но вы же можете сходить туда, где покупали эту сим-карту, и выяснить номер?

– Думаю, да.

– И то хорошо… Сделаете?

– Конечно!

– Катя, а хотите чаю? – Ему хотелось задержать ее, чтобы выпытать все-все. Ведь она была первой за эти два безумных дня, полных мучительного неведения, кто видел Надю живой и здоровой. Может, она запомнила какую-нибудь деталь, слово, адрес?!

– Ну хорошо… Можно и чаю.

Он, угощая ее чаем с печеньем, продолжал задавать вопросы. Пока не услышал то, что хотел.

– Она искала этого человека и обратилась к частному детективу.

– Фамилия? Пожалуйста, вспомните!

– Нет, фамилию я не знаю, а вот телефон она записала на листке, да только я его не взяла.

Борис свозил ее домой, она нашла листок, там был не только номер, но и фамилия детектива. Борис попросил Катю никуда не уезжать, быть на связи и в случае, если будут новости о Наде, немедленно сообщить ему. «Большие деньги пахнут кровью, Катя, вы понимаете?!»

Частным детективом, которому звонила Надя, оказался хороший знакомый Бориса, бывший оперативник, Валя Мишин. Борис отправился к нему, нашел его в маленьком, но уютном офисе, в полуподвальном помещении, зато в самом сердце города, рядом с районными судом и прокуратурой.

– Боря?! Вот так встреча! – Валентин, небольшого роста, лысоватый, полненький человечек, поднялся со своего большого старинного кожаного кресла, купленного явно в салоне подержанной мебели из Голландии или же доставшегося ему от прежних хозяев, и с видимым удовольствием пожал Борису руку. – Какими судьбами?

Он слушал Бориса молча и внимательно.

– Но я не могу тебе рассказать, зачем твоя жена ко мне приходила… Она – моя клиентка!

– Да ее сейчас где-нибудь режут на кусочки, твою клиентку и мою жену, мать моих пацанов, пока ты здесь изображаешь из себя профессионального сыщика!

– Да ладно… В сущности, ничего такого страшного не произошло… Она и просила меня всего-то найти адрес одного человека!

Борис неожиданно вскочил, схватил со стола цветную миниатюрную пачку бумаги для заметок, оторвал верхнюю, оранжевую и ручкой черкнул одну лишь фамилию: «Бузыгин», завершив ее нервным и кривым вопросительным знаком. Показал Мишину, чуть ли не припечатав к его лицу:

– Он?

Валя кивнул.

– Проклятье!!! Так я и думал!!! А она тебе ничего не объясняла?

– Нет, – развел руками Валентин. – Просто попросила меня его найти. Да я и не знал, друг, что она твоя жена. Очень красивая, эффектная такая молодая женщина. И деньги у нее есть, она расплачивалась со мной евро. Я вообще принял ее за богатую тетку. А Бузыгин-то этот… откинулся в прошлом году. Его отпустили!

Борис не мог рассказать Мишину, какое место в жизни его жены занимал этот уголовник, убийца. Просто было стыдно. Да и какой смысл был ему что-либо рассказывать, если и так все было ясно – его жена, его Наденька, получив от какого-то таинственного незнакомца с уголовной физиономией кучу денег, принялась активно искать своего любовника. То есть, окажись у нее эти деньги раньше, она тогда бы и начала его искать. Но откуда вдруг эти деньги? Евро…

– Валя, она правда ничего не рассказывала о своих планах, зачем ей этот Бузыгин?

– Нет, не рассказывала.

– Как она выглядела? Была ли радостной, возбужденной или…

– Она была растеряна, очень сильно нервничала и, когда сидела вот за этим столом, принялась укладывать все мои бумаги стопками, карандаши, ручки сложила все вместе, аккуратно так вставила в стаканчик… И делала все это как бы на автопилоте, механически, автоматически, не знаю, как правильно выразиться… Думаю, если бы она задержалась здесь подольше, то вымыла бы полы, а то и крыльцо подмела бы…