Чужая игра - Ольга Прусс

чтобы причинить человеку боль. Подобным ударом ломают челюсть, и именно на это рассчитывал капитан, в надежде нанести пленнику увечье, воспользовавшись моментом неожиданности. Но все же Власов успел в последний момент чуть отклониться, и это, возможно, сохранило ему не только здоровье, но и жизнь.

Со вздохом поднявшись, он осмотрелся. Комната, поначалу показавшаяся ему страшным призрачным миражом, оказалась реальна. Но все же, это была лишь искусно выполненная копия. Материал стен, пола и потолка мало походил на тот «мертвый» сорианский камень, не излучавший собой ни холода, ни тепла. Ветхий матрас на полу с въевшимися от времени пятнами выглядел хоть и старым, но источал не смрад, а свежесть. Свисающие с потолка цепи едва ли могли похвастаться слоем многовековой ржавчины, которая оставляла грязные оранжевые следы на покрытой липким потом коже.

Такая искусная бутафория… Для чего же ты решил окунуть меня в моё прошлое? Чтобы напомнить о затаенных в душе страхах? Присмирить? Заставить потерять контроль?

Опасений за жизнь любимой женщины и ребенка было уже достаточно для того, чтобы заставить полковника вступить в чужую игру. В таком случае, зачем?

Воссоздать эту комнату мог только тот, кто однажды в ней побывал. Но Теодор, державший Власова в плену, давно мертв, как и охранники, погибшие при штурме Сорианы… Королева? Уже в то время она находилась при смерти, а с тех пор прошло несколько лет… Тогда кто?

Мучаясь этими вопросами, Евгений тяжело опустился на матрас. Противное чувство, что вся окружающая его здесь обстановка неспроста, противно грызло изнутри. Похоже, что не только Герман внедрил полковника в эту операцию. Но и неведомый Некто сам хотел заполучить Власова, и сейчас с садистским удовольствием крупье наслаждался поведением игроков за воображаемым столом из зеленого сукна, на которое как по мановению волшебной палочки проецировались картинки из его воображения, заставляющие людей совершать те или иные предсказанные им заранее действия.

Кто же ты такой, Собеседник?..

Облокотившись спиной о холодную стену, Евгений устало прикрыл глаза, заставляя себя погрузиться в тяжелый тревожный сон.

Я заставлю тебя показать своё лицо!..

***

О наступлении утра возвестил скрежет дверного замка и урчание в пустом животе, которое напомнило полковнику о том, что почти сутки он ничего не ел и не пил.

– Выходите, Евгений Степанович, думаю, вы достаточно отдохнули. – Скомандовал голос Бота из динамиков, и незнакомый хмурый охранник, распахнувший дверь камеры, угрюмо отошел в сторону.

– А где же мой друг Володя? – Спросил Власов, наигранно нехотя поднимаясь и потягиваясь, не спеша при этом покидать камеру.

– Странный вопрос, учитывая ваш вчерашний инцидент, полковник. – Голос Собеседника звучал насмешливо. – Скажем так, капитан был немного наказан за свою несдержанность, и я приношу вам искренние извинения за причиненные неудобства.

– Очень мило с твоей стороны, особенно благодарен за организацию столь уютной и милой моему сердцу обстановки для ночлега.

– О, вы оценили? Что ж, безумно приятно слышать! Ведь я так надеялся, что вам понравится!

– Мда, это и правда безумно… – пробормотал Власов, выходя из камеры и бросая оценивающий взгляд на нового конвоира. – Тебя не было в группе захвата, верно? Такой бросающийся в глаза врожденный сколиоз я вряд ли бы выпустил из внимания.

Охранник, посмурнев, промолчал. А из динамиков, напротив, донеслись негромкие хлопки, сопровождаемые смехом:

– Поистине, полковник, ваша наблюдательность стоит выше всяких похвал!

– Я польщен твоей высокой оценкой моей внимательности, – хмыкнул Евгений. – Что теперь? Сразу повезете на полигон, или я могу рассчитывать на чашку утреннего кофе?

– О, разумеется, Евгений Степанович! И кофе, и омлет, и два ломтика белого хлеба с сыром, надеюсь, я ничего не упустил из ваших предпочтений? Быть может, желаете отведать фирменной каши? Мои повара ее прекрасно готовят!

– Если речь идет о той серо-зеленой бурде, которой меня угощали в Сориане, то нет, спасибо, воздержусь. Ностальгии для меня на сегодня достаточно.

– И вновь вы проявляете догадливость, полковник! Что ж, пожелание гостя, как говорится, закон! А потому, прошу в столовую. Вас проводят.

Охранник, изобразив приглашающий жест, кивком головы указал следовать за ним.

– Слушай, Угрюмый, ты не против, если я буду так тебя называть? Или же окажешь любезность, и представишься?

– Боюсь, бедняга не сможет вам ответить, Евгений Степанович. Его имени никто не знает, так как много лет назад этот несчастный потерял свой язык.

– Надо же, какая трагедия. Мои соболезнования, мужик. Значит, будешь Угрюмым.

Удостоившись злобного взгляда и положив его в свою внутреннюю копилку таковых, Власов, наконец, оказался у накрытого стола. И как бы ни хотелось ему соблюдать гордую сдержанность, истощенный организм и благоразумие взяли верх, уверив полковника в том, что пока есть шанс восстановить силы и избавиться от сосущего чувства голода и жажды, надо этим воспользоваться. Потому как, возможно, эта трапеза может оказаться последней в его жизни.

***

Завтрак прошел в тишине. Охранник, немой тенью дышавший в затылок Власову, терпеливо дождался, пока на столе не останется ни одной не съеденной крошки, и опустил тяжелую ладонь полковнику на плечо.

– Я так понимаю, этот жест надо расценивать, как приглашение? – хмыкнул Власов, промокнув вновь треснувшую ссадину в уголке рта салфеткой и, чуть поморщившись от боли, поднялся. – Запомни, мой новый дорогой друг: лично против тебя я пока ничего не имею, но когда ты в следующий раз до меня дотронешься, сломаю тебе руку.

Угроза прозвучала настолько спокойно и буднично, что до охранника не сразу дошел смысл сказанных пленником слов. Но под тяжелым взглядом его пронизывающих глаз, конвоир сделал шаг назад, и кивком головы указал на дверь.

– Благодарю за понимание, – усмехнулся Евгений, и поднял глаза к потолку: – Эй, Голос из ниоткуда, можно закрепить за мной этого чудного юношу? Мне положительно нравится его молчаливый стиль общения! Хоть я и скучаю, конечно, по Володе, но Угрюмый гораздо милее.

– Всё, что пожелаете, полковник!

– Раз так, я желаю знать, что с моей женой всё хорошо, – резко посерьезнел Власов.

– Поверьте, Евгений Степанович, я уже говорил, и повторяю снова: вашим близким оказан самый лучший уход! Вы не должны сейчас о них волноваться.

– Доверяй, но проверяй, Бот. Если их кто-нибудь хоть пальцем тронет, я…

– Ну вот, мы же, кажется, договорились! И вновь начинаются угрозы! Нехорошо, полковник. Некультурно и невежливо. Да еще и это глупое прозвище: Бот! Мне лично никогда оно не нравилось. А вот откуда его знаете вы – весьма любопытно!

– Так представься, и не будет никаких обид, – проигнорировав замечание Собеседника, Евгений небрежно пожал плечами.

– Хорошая попытка, Власов, но знакомиться мы с вами будем позже. А сейчас есть вещи