Гуго Коллонтай - Хенрик Хинц

Проблема анализа

Разработка принципа автономии разума в духе коперниковской традиции и декартовского рационализма сочеталась в методологии Коллонтая с принципом анализа, опиравшегося на предпосылки эмпиризма и сенсуализма. С этой точки зрения он относится к той традиции, начало которой в материализме Нового времени дал Ф. Бэкон. Однако больше всего «обязан» польский мыслитель в этой области Кондильяку и Гельвецию.

Анализ (в терминологии Коллонтая — «способ разбора») как единственно успешная исследовательская процедура был противопоставлен им методу спекулятивной и априористской схоластической дедукции, называемой им презрительно «эргоистикой». Уже в 80-х годах в «Плане обучения для философского отделения» Краковского университета Коллонтай рекомендовал профессорам: «Аналитический метод, пожалуй, наиболее пригоден для преподавания слушателям настоящей науки. Этим же принципом следует руководствоваться при подборе авторов, предпочитая тех, которые выводят предмет из наиболее простых элементов и продвигаются к его наиболее глубоким тайнам» (26, 185).

В своих более поздних работах, а именно в «Физическо-моральном порядке» и в «Критическом разборе», Коллонтай поместил две краткие статьи об анализе как наиболее успешной исследовательской процедуре. Относительно исторических исследований наиболее существенную с этой точки зрения методологическую директиву он сформулировал следующим образом: «Желая избежать ошибок и легких домыслов, следует выбирать путь разбора и придерживаться его неотступно; идя путем разбора, недопустимо предписывать себе заранее никакой системы, но следует терпеливо ожидать такую [систему], какую можно получить после долгого расплетения стольких запутанных и перемешанных без всякой связи сведений» (33, 73). В сфере общих и систематических исследований человека Коллонтай представил пять требований метода, которые он принимал в качестве критериев верности и истинности результатов. Эти правила следующие:

«1-е. Необходимо начать с анализа физического состояния человека, т. е. внимательно исследовать физические законы, от которых зависит его существование, ибо с этой стороны мы можем познакомиться с человеком посредством наших ощущений, которые являются первыми ключами к познанию мира.

2-е. После самого тщательного анализа физического состояния человека нет надобности исследовать все физические законы, управляющие им, ибо в этом нет нужды для открытия его прав и обязанностей. Поэтому мы можем ограничить наш анализ только теми физическими законами, знакомство с которыми необходимо для нашего предмета. Поэтому нам здесь не нужно заниматься анатомическими, физиологическими и патологическими исследованиями, как бы они ни были полезны в других отношениях.

3-е. При всех этих исследованиях мы должны идти путем анализа, двигаясь от известных предметов к тем, которые нам неизвестны, ибо этот способ, если соблюдать его правила, является самым достоверным и никогда не вводит в заблуждение. Поэтому мы должны начать наши исследования с самых обыкновенных предметов, которые известны всем и не вызывают никаких сомнений.

4-е. Когда мы в наших исследованиях будем постепенно приближаться к тем предметам, которые нам не известны, то необходимо, чтобы наши ощущения были проводниками нашего разума и чтобы воображение не имело над ним никакой силы.

5-е. Что мы не способны открыть при помощи наших ощущений, то следует рассматривать как недоступное для нашего познания и признать, что мы этого не знаем. Признание в том, что мы этого не можем понять, является истинной мудростью, ибо в этой науке не могут иметь место никакие произвольные допущения» (14, 375–376).

Названные методологические правила, по мнению Коллонтая, должны гарантировать успешность познавательных действий ученого и философа; далее он подчеркивает, что все то, что «мы откроем этим способом, будет нам в точности известно, т. е. наши понятия будут всегда соответствовать предмету, который мы изучаем» (там же, 376). Эти правила сформулированы для исследования человека, его судьбы и места в мире «физического и морального порядка». Но методология гуманистики была для Коллонтая только особым случаем научной методологии в целом. Основная же противоположность в области метода мыслилась Коллонтаем как отношение между «способом разбора» (анализом) и «способом соединения» (синтезом).

Таким образом, коллонтаевская программа анализа в области исследования вопросов человека предписывала начинать со сбора конкретных эмпирических наблюдений, касающихся физического состояния человека, его поведения и отношений (социально-моральных) с другими людьми, а затем переходить на этой основе к формулированию понятий и общих законов. Только на этом пути можно, по его мнению, ответить на вопрос о сущности человечества и открыть настоящие нормы поведения, определяемого моральным. В понимании Коллонтая, гуманистическое знание должно быть конечным продуктом терпеливого накопления наблюдений и частных истин. Иначе обстоит дело в случае синтетического метода, против которого выступает Коллонтай; там исследование идет от общих принципов, от «воображаемой» природы человека, от мнимо очевидных понятий и принципов, укоренившихся в традиции и вытекающих чаще всего из пагубного навыка либо заведомо ложного суеверия. Этот вид продвижения в науке, по его мнению, является по сути дела отказом от исследовательской работы, жертвой в пользу обыденного мнения, носящего видимость истинности. Все, кто руководствуется синтетическим методом в представленном выше понимании, «вместо познания человека таким, каким нам дают его наши чувства, познали скорее плод собственных иллюзий: такого человека, какого создало их воображение» (30, 35).

Аналитический метод означал у Коллонтая, как видно из сказанного выше, значительно больше, чем правило выделения элементарных частей исследуемого целого. Анализ должен очерчивать лишь начальные действия исследователя, направленные на познание определенного предмета. Совокупность действий, при помощи которых осуществляется выделение элементарных составных частей целого и познание их, должна быть только необходимым началом процедуры, ведущей в конечном счете к синтезу, т. е. к соединению составных частей и правильному понятию целостности исследуемого предмета. Следовательно, анализ в этом понимании не противопоставляется синтезу; этот последний должен быть как бы составной частью, завершающей фазой, венчающей анализ. При этом, конечно, фундаментальное значение у Коллонтая имеет постулат первичности анализа — он должен быть с необходимостью началом любой познавательной деятельности.