Ведьмин смех - Лили Мокашь

Словно чувствуя перемену в ее настроении, Костя разорвал линию хоровода и, кружа в танце, увел за собой возлюбленную в тень раскидистой сосны. Свет от костров едва пробивался сквозь ветви деревьев, что уже успели заново обрасти листвой после зимней поры. Костя прислонил Марию к стволу дерева, и возлюбленная улыбнулась. Пышные ресницы, точно вуаль, скрывали грустный взгляд. Косте не нужно было подтверждение – он всегда чувствовал настроение Маши, будто они были связаны невидимой нитью, которая вибрировала в такт ее души.

Он давно открыл для себя быстрый и верный путь поднять Марии настроение, а потому прильнул к мягким губам возлюбленной, точно вор, что выждал момент и украл поцелуй прямо под носом у бдительных полицейских. Костя не планировал, чтобы поцелуй был долгим, но Маша отвечала на него так страстно, будто от этого зависела ее жизнь. Мгновение, и она ухватилась за края Костиной куртки и потянула его на себя, сближая их тела. Его руки скользнули по ее шее, пальцы принялись зарываться в волосы, и она тихо застонала. Мария была готова сойти с ума от того, как Костя ее касался. Он будто знал, куда, когда и как нужно до нее дотронуться, чтобы доставить удовольствие. Мария слегка подрагивала от наслаждения, как струна гитары, которую хозяин после долгого перерыва наконец взял в руки, решив поиграть.

– Тише, Маша, – тяжело дыша, Костя остановил поцелуй, понимая, что еще немного, и не сможет сдержаться. – Тише. Сегодня мы просто танцуем.

– Но я хочу большего, – ее ладонь легла на его затылок, и Мария попробовала притянуть Костю к себе, но он ловко прижался губами ко лбу возлюбленной и обнял, не оставляя ей ни единого шанса продолжить поцелуй.

– Твоя мать не обрадуется, если мы оскверним праздник, – Костя взывал к разумной стороне Маши, хотя отказаться от близости с женщиной его мечты было сложно. Он не хотел, чтобы их первый раз прошел вот так – тайком, в тени деревьев. Костя жаждал положить к ногам своей принцессы целый мир, сделать ее королевой, а не взять, как юнец служанку, раз подвернулся случай.

– Не думаю, что Бельтейн можно чем-то осквернить, – дыхание Маши медленно приходило в норму. – Знаешь, мне так страшно.

– Чего же ты боишься? – спросил Костя вслух, смотря в сторону главного костра. Пламя разгорелось еще ярче, а вокруг него выстроились ведьмы и ведьмаки. Все как один вскинули руки к небу и закачались из стороны в сторону. Должно быть, возносили благодарности Матери-природе за мягкую зиму и молили о достойном урожае в новом сезоне.

– Если я скажу вслух, только притяну беду. Давай лучше потанцуем? Я же обещала.

Костя в последний раз поцеловал Машу в макушку, после чего осторожно вложил ее левую ладонь в свою правую. Свободную руку он мягко положил ей на талию.

К этому моменту ритуальные барабаны зашлись в безумном ритме на радость захмелевшим ведьмам и ведьмакам. Мелодия не располагала к вальсу, но Марии и Косте было все равно. Он кружил ее в тени деревьев, будто никого кроме них в лесу не было.

– Ах, вот вы где! – Люда появилась в чаще, прижимая к себе обеими руками высокий глиняный сосуд. – Смотрите, что достала.

Она заговорщически подмигнула и протянула Марии сосуд, от которого ярко пахло теми же пряностями, что на поляне. Только в это мгновение Маша поняла: специями сдобрили вино и напиток активно распивали в каждом углу празднества.

– Ты что, украла? Нам же не положено! – Мария во все глаза смотрела на запретный плод. Слишком много искушений преподносил день за столь короткое время, и Маше это не нравилось.

– Вам, может, и не положено, – Костя легко подхватил сосуд и тут же пригубил. – А вот мне, как гостю, очень даже.

– Кстати, о гостях. – Люда указала на главный костер: – Ритуал вот-вот начнется.

Костя и Мария, не сговариваясь, переглянулись. Их глаза блестели не то от страха, что в последнюю секунду все может сорваться, не то от облегчения, что мечта, как никогда, близка к осуществлению.

– Пойдемте ко всем? – предложила Маша и двинулась вперед, но Люда преградила ей путь.

– Что? С этим? – она указала на сосуд. – Да ты с ума сошла!

– Ну так оставь его здесь.

– Еще чего! Я таким трудом его добывала вовсе не ради того, чтобы потом полным же и сбросить.

– Люд, а где ребята? – спросил Костя, смотря по сторонам и ища своих друзей. Та отмахнулась и отвела взгляд в сторону, давая понять, что общение не задалось. Увидев реакцию подруги, уголки Машиных губ опустились, словно ей стало обидно за Люду, но поделать она ничего не могла: насильно мил не будешь. Это Марии повезло встретить Костю уже сейчас, тогда как время любви для Людмилы даже не наметилось на горизонте.

Барабаны стихли, и к главному костру начали собираться гости. Из-за толпы Маше удавалось разглядеть лишь голову Верховной.

– Может, все же подойдем? Отсюда ничего не рассмотреть, – раздосадованная, она переводила взгляд с Люды на Костю.

Не успели ребята разжалобиться, как Верховная взмахнула рукой и поднялась над толпой в воздух вместе с мужчиной, которого Мария раньше не встречала. У него были темные волнистые волосы почти до плеч и черные одежды, хотя, возможно, так казалось на фоне яркого огня.

– Это Светозар. Вожак ксертоньской стаи, – прошептал Костя, поясняя, – и…

– И твой отец, – продолжила Мария за него. – Я помню.

Светозар обхватил для ритуала предплечье Ольги, и она ответила ему тем же. Мария видела, как шевелились губы Верховной в заклинании, однако расслышать четко слова у нее не получалось. Ведьма махнула рукой над головой, и от пламени отделилась, точно лоскут ткани, огненная лента. Как живое существо, она поднялась в воздух. Ее тело извивалось, напоминания змеиное, и Марии стало не по себе.

– Первый раз вижу вживую, как накладывают связывающее заклятие, – сказала Людмила и опустилась на землю, а затем потянула Марию за край платья, предлагая присоединиться, но та лишь продолжала завороженно смотреть на происходящее. Люде даже показалось, что Маша перестала моргать, и, вероятно, так на самом деле и было – слишком сильно юное сердце охватила тревога. Даже послушницам было известно, что если помешать ритуалу сейчас, приносящие клятву могут не выжить: слишком много энергии уже витало в воздухе, постепенно скрепляя связь между двумя домами. Когда все закончится, клятва станет нерушимой и мир между ведьмами и оборотнями станет обязательным условием на ближайшие двадцать лет. Этого времени, Маше казалось, более чем достаточно, чтобы испить из чаши любви вместе с Костей до дна. Двадцать лет, которые для кого-то могли выглядеть лишь малой долей, в голове Марии пересчитывались в года, позднее – в недели, а затем и в дни, делая вес времени более осязаемым и прекрасным.

Огненная лента обернулась вокруг рук Ольги и Светозара, скрепляя клятву. Мария в напряжении ждала, что один из них вот-вот закричит, но огонь будто не обжигал кожу. Верховная как ни в чем не бывало продолжала зачитывать заклинание, и в какой-то момент Светозар тоже воздел свободную руку к небу. К голосу Ольги добавился второй, глубокий и звонкий. Искры первородной магии все явнее мелькали в воздухе над головами, напоминая бенгальские огни в новогоднюю ночь. Силы скопилось так много, что Мария поняла: началась последняя фаза ритуала.

К голосам Ольги и Светозара присоединился стройный хор ведьмаков и оборотней. Только тогда Мария наконец смогла расслышать слова. Людмила присоединилась к общему хору, покачиваясь в ритме заклинания. Даже Костя, которому магические ритуалы ведьм были чужды, проникся единым духом и принялся отбивать ногой ритм. Лес задышал в едином ритме с населяющими его существами.

Мария чувствовала магию на кончиках пальцев как никогда ярко. Когда поднялся ветер, она закрыла глаза и прислушалась к собственным ощущениям. Ритуал был такой мощи, что на мгновение все присутствующие оказались связаны друг с другом на новом, эфемерном уровне.

Чаши весов пошатнулись, но все еще недостаточно для того, чтобы восстановить равновесие природы, – слишком многое у нее отняли существа, которые никогда не должны были рождаться. Но даже малый шаг мог стать началом длинного пути к победе.

– Как же красиво, – до Марии донесся тихий голос Людмилы, и она вновь открыла глаза. Ольгу и Светозара закружило в воздухе, будто в танце. Искры магии стали явными, точно блики на фотографии, и засветились ярким светом. Часть за частью магия собиралась в единую сферу над руками глав двух кланов,