Комфлота Бахирев. От Синопа до Босфора. - Борис Царегородцев

   Наши артиллеристы оказались на высоте уже не менее трёх попадании добились в линкор, но этих жалких укусов он даже не почувствовал и несется прямо через разрывы наших снарядов, не помышляя о маневрировании. Все равно нам делать нечего в этом случае, только убегать. Нас может спасти только наша машинная команда, надежные механизмы и умелое маневрирование нашего командира. Наша скорость выше, чем у русского линкора, но параллельно ему с некоторым превышением по скорости двигаются два нефтяных эсминца, ещё два таких же эсминца видно позади, нагоняющие линкор. А вот эти русские эсминцы очень опасные, если они все четверо навалятся на нас, тут и скорость не поможет, вся надежда на наших комендоров. Если им удастся одного-двух остановить, то мы уйдем. В бинокль я разглядел, как поднялись страшные орудия около огромных труб и мачт. Сверкнул залп. Прикованные к месту, мы вслух считаем секунды -1, 2... 10, 20... Внимание! Падение! Залп лег недолетом всего несколько метров. Из водяной бездны вырвалась фантастическое построения стихии воды, пены и дыма. Несколько мгновений эти фантасмагорические сооружения из воды стояли на поверхности моря, а наш корабль проходил мимо. Распространился запах ядовитого газ от сгоревшей взрывчатки. Казалось что он заполнил всё пространство вокруг крейсера. Мы мчимся вперед зигзагами, а преследователь по прямой. Вот снова вспыхнул залп. Мой Бог, спасибо тебе и он пришёлся мимо. Сверкнул третий залп. Глухой вой приближающегося ужаса, заключённого в стальном цилиндре мощной взрывчатки. Вода и осколки обрушились на корабль, появились раненые и убитые. Нас взяли в огненное кольцо, ещё немного и перед нами откроются ворота в валгаллу. Но мы постепенно отрывались, и наше удаление настолько увеличилось, что уже не виден форштевень русского линкора. Мы уже стали надеется, что наш бравый "Бреслау" как-то вывернется из этой смертельной передряги. Все стоят, не двигаясь, словно зачарованные, охваченные одним чувством, одной мыслью - не попади, пролети мимо. Летят секунды, одна за одной. Прошла минута, а может две, время для нас просто остановилось. Когда же долетят русские снаряды чтобы после их падения изменить курс и сбить прицел. Будут ли они нашей гибелью или выпадет шанс пожить.

   То, что случилось сейчас, в молниеносном ходе событий, мы не могли толком понять. В крейсер попало сразу два чудовищных снаряда и один возле самого борта. Страшный шок. Всех бросило друг на друга. Крейсер вдруг сделал прыжок. Накренился. Хлынула вода в пробоины. Нырнул нос, зарываясь в воду. Все ринулись в пропасть. С ревом и кипящим остервенением ворвались на палубу, мостики, полубак водяные смерчи. Все и вся в воде, а следом звон, треск, грохот, пламя, дым вырывающиеся из внутренностей крейсера - Гибель! - отчаянно сверкнула мысль. Сейчас крейсер пойдет на дно. Но нет, он ещё держался на воде и двигался по инерции. Крейсер давал нам последний шанс спасти свои жизни не затонул сразу а предоставил некоторое время чтобы могли спустить оставшиеся целыми шлюпки и плоты и мы воспользовались этим шансом, конечно не все, но большинство.

   Это эмоциональное и живописное описание обстрела крейсера "Бреслау" главным калибром линкора "Императрица Мария" я прочитал через десять лет, после описываемых событий.

   Крейсер тонул, получив ещё два снаряда помимо тех двух. Одно котельное отделение было разрушено полностью, второе затапливалось, и остановить поступление воды не было никакой возможности. Одна турбина разбита, а для второй не было пара. Мы подошли на расстояние мили, к горящему и обреченному кораблю, особенно сильный пожар был позади кормовой трубы, Да и между мостиком и первой дымовой трубой тоже хорошо горело. Крейсер начал тонуть кормой, задирая нос всё выше и выше. И казалось что он так и затонет кормой в вертикальном положение, как раздался взрыв в его средней части. Это взорвался один из снарядных погребов, выворачивая наружу обшивку корабля. В эту дыру хлынули новые потоки воды. Корабль начал опускать нос, но заваливаться на левый борт, полежав некоторое время на боку, он так боком, но кормой погрузился в морскую пучину. Эсминцы подошли к месту только что разыгравшейся трагедии и начали подбирать оставшийся экипаж из воды.

   -Ваше превосходительство, сегодня нам удалось избавится от одной занозы, которая так долго досаждала нам - с радостью в голосе проговорил Вердеревский. Теперь осталось подловить "Гебена".

   -Я боюсь дорогой мой Дмитрий Николаевич, что после того как нам удалось потопить крейсер, на то чтобы теперь поймать нам "Гебена" остаётся очень мало шансов. Я даже не знаю, чем мы можем его выманить из пролива, чтобы его перехватить и потопить. Послать радиограмму адмиралу Пилкину на "Алмаз": Угрозу обстрела германскими кораблями наших войск нет, крейсер благополучно перехвачен и уничтожен. Линкор и эсминцы уходят в Севастополь. "Кагул" и гидрокрейсера оставляю на ваше усмотрение.

   Генерал Юденич узнал, что опасности обстрела с моря больше нет - отбыл в Батум. Хотя мы уничтожили только крейсер, и есть ещё один корабль, и гораздо мощнее нами уничтоженного. Но генерал понял, что турки побоятся его выслать сюда, а вернее всего что сами немцы не за что не будут рисковать своим кораблём. А это значит, что город в ближайшее время все равно падет и ему тут делать нечего, надо готовиться к следующему наступлению, но в другом месте.

   Линкор и эсминцы я увёл в главную базу, где нас встречал почти весь город. В этот же день получил хвалебные телеграммы от Государя и от Морского министра.

   Бои на подступах к Трапезунду продолжались. Так как теперь расстояние от Батума до линии фронта стало слишком велико, а основными кораблями огненной поддержки Приморской группировки оставались канонерские лодки. И привлекать для обстрела вражеских позиций тихоходные канонерки, стало выливаться в проблему. Поэтому командование флота решило их перевести на постоянное базирование в Ризу, пока не будет взят Трапезунд.

   По просьбе командования Кавказкой армии усилить Батумский отряд крупным кораблём с тяжёлой артиллерией мы выделили броненосец "Пантелеймон". 7 апреля он вышел из Севастополя под прикрытием трех эсминцев и прибыл в Батум 8 апреля.

   Уже утром 10 апреля броненосцы "Ростислав" и "Пантелеймон" подошли к Сюрмене, и приняли на борт сухопутных артиллеристов которые должны корректировать огонь кораблей . Первым открыл огонь по берегу "Ростислав", а потом к нему присоединился "Пантелеймон". Их охраняли пять эсминцев и два тральщика. Стрельба велась с дистанции одиннадцати кабельтовых. Генерал Ляхов, как только окончилась артподготовка, бросил войска в атаку на турецкие укрепления. Хотя турки оказывали яростное сопротивление, были отброшены, их войска понесли ощутимые потери. На ночь броненосцы снова начали обстрел турецких позиций. За этот день наши войска продвинулись на десять вёрст и теперь находились всего в пяти верстах от Трапезунда.

   Генерал Ляхов планировал возобновить наступление совместно с высадившимися в тылу турецкой обороны двумя пластунскими бригадами через два дня. И вновь его наступление должны поддержать броненосцы, а пластунов наступающие с запада крейсера и канонерки. Но турки воспользовались предоставленной передышкой и 12 апреля очистили Трапезунд. Вся эта масса войск решила пробиваться по одной единственной дороге, так как вместе с войсками уходило и турецкое население. На дороге на Гумиш-хана разгорелся ожесточенный бой, три тысячи пластунов Донской бригады, сдерживали более пятнадцати тысяч турок. Потеряв несколько тысяч человек но так и не пробив нормальный коридор но и через этот проход успело выскочить две-три тысячи турок пока его вновь не перекрыли. Остальные, побросав всё военное имущество кто сдался, а кто-то ушел в горы.

   13 апреля депутация греков прибыла, к генералу Ляхову и сообщила что турки город покинули. Так от мирных жителей командующий Приморским отрядом узнал, что Трапезунд пал. Вообще-то можно предположить, что Ляхов сознательно задержал наступление, давая понять туркам, что им надо быстрее сматываться пока русс-шайтан дают такую возможность. 14 апреля русские войска торжественно вступили в Трапезунд. "Ростислав" и "Пантелеймон" стояли на рейде, присутствуя при этом историческом событии.

   После захвата Трапезунда наступление на приморском фланге Кавказской армии было приостановлено. Штаб фронта решил использовать этот город в качестве своей главной базы снабжения. Но нужно было обеспечить оборону порта с моря и усилить гарнизон для обороны со стороны берега. Для этого в Трапезунд было решено перебросить пехотные дивизии из центра. Надо организовать прочную оборону на подступах к городу.

   Для обороны Трапезунда мы в скором времени перевели туда всё бригаду броненосцев, за исключением "Трех Святителей", который находился в Новороссийске. По опыту предыдущих боев уже было ясно, что этих кораблей хватит для прикрытия от рейда "Гебена", если он конечно осмелится выйти из пролива, и так далеко зайти. Но это будет всё в скором времени, а пока флот продолжал выполнять свою пока единственную боевую задачу, это блокада турецкого угольного района и болгарского побережья.