Литературная Газета 6391 ( № 44 2012) - Литературка Литературная Газета

Передо мной большая книга-альбом "Братья Ткачёвы. О том, что в памяти". Я переворачиваю страницы и погружаюсь в таинственный, очень близкий и в то же время почти неизвестный мне мир русской деревни - Китеж-град русской сакральной географии. Детство художников Ткачёвых прошло в селе Чучуновка Брянской области, и, даже переехав потом всей большой семьёй в город, они навсегда остались очарованными традиционной патриархальной жизнью. Продолжая линию Венецианова и передвижников, братья Ткачёвы сделали народную тему главной в своём творчестве. Их модели - простые люди: как правило, хорошо знакомые и иногда даже члены их семьи. Вот картина "В колхоз" (1970) о временах коллективизации: никакого осуждения или политических подтекстов, просто частная история. В сгорбленном старике узнаётся дед художников по кличке Жезла, в парне, ждущем, когда заберут его лошадь, - старший брат Серафим, не вернувшийся впоследствии с войны, рядом - его молодая жена с ребёнком на руках. Немало в альбоме и портретов родителей братьев Ткачёвых, пожертвовавших почти всем, чтобы вывести детей в люди. Именно теме материнской любви, ставшей для Сергея Петровича и Алексея Петровича одной из самых важных, посвящена известная картина "Матери" (1961). Она, как и остальные работы художников, завораживает своим бытовым и одновременно возвышенно-торжественным содержанием: черты вполне определённых людей теряют конкретность (прототипом главного персонажа картины послужила мать-героиня Вера Петровна Пакетова, неординарная и жизнестойкая женщина, с большой деревенской семьёй которой дружили художники) и превращаются в галерею русских типов. Через лица крестьян - самой консервативной части народа, его почвы - проступает прекрасный величественный русский мир, вглядевшись в который зрителю трудно оказаться

незаворожённым.

Листая альбом, я вижу и работы, посвящённые войне - кардинально перекроившей жизнь семьи Ткачёвых. Для них она обернулась не только потерей Серафима Петровича: Сергей Петрович - сам фронтовик, воевавший в Великую Отечественную войну рядовым, получил тяжёлое ранение в руку в бою под Ржевом 27 ноября 1942 года. Этот случай чуть не перечеркнул его мечту стать художником, однако индивидуальная воля оказалась сильнее обстоятельств: он смог восстановиться, разработать руку и вновь вернуться к живописи. Война, как её видят братья Ткачёвы, мало похожа на украшенную торжественным блеском Валгаллу; скорее она открывается через частный героизм простого человека - не только Ивана-царевича, но и Ивана - крестьянского сына русских сказок ("Товарищи", 2001-2003), его незаметную для большой истории смерть ("Высота безымянная", 2004), его индивидуальное горе ("Дети войны", 1984). Темы стоицизма и материнской любви и здесь оказываются главными - вот мать крестит сына на прощание ("Сыновья", 1985-1987) или вдруг на фоне общего ликования из-за возвращения одного из сыновей мы видим чуть подёрнутое скорбью лицо старой женщины и отмечаем пустующее место хозяина дома ("Родительский дом. Вернулся", 2001-2002). Братья Ткачёвы изображают войну как подвиг и напряжение сил всего русского народа, наделяя бытийным статусом, казалось бы, простые образы - солдат, учащихся грамоте во время короткого отдыха ("Между боями", 1958-1960), или женщин и подростка, впрягшихся в плуг ("Лихолетье. Русское поле", 1986-1998): под кистью художников эти военно-бытовые сцены обретают следы подлинного величия.

Живописная манера братьев Ткачёвых, бывших любимыми учениками Сергея Васильевича Герасимова, также достойна отдельных слов: ещё в юности они смогли найти свой уникальный художественный язык, импрессионистский и яркий, который выглядел инородным на общем художественном фоне 50-60-х годов - тех лет, когда к ним пришла серьёзная известность. Оставшись, несмотря ни на что, верными выбранному стилю и реалистическим принципам, Алексей Петрович и Сергей Петрович сегодня ведут мастерскую в Российской академии художеств. Многие из их учеников сами стали известными - например, Михаил Абакумов, Николай Колупаев, Григорий Чайников, Илья Каверзнев, Андрей Герасимов. Творческий тандем Ткачёвых, чей музей был открыт в Брянске ещё в 1995 году, по сей день продолжает создавать картины и регулярно участвовать в выставках "Союза русских художников", играя в его существовании серьёзную роль. В целом история двух братьев, пробившихся сквозь тяготы войны и ставших художниками, для того чтобы посвятить свои произведения неконъюнктурной и малопопулярной сегодня теме мужества и величия русского народа, являет собой пример частной жизни, на которой лежит отблеск вечности, как и на героях их картин.

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

Юрий ГЕРАСИМОВ , председатель "Союза русских художников":

- Братья Ткачёвы - уникальное, самобытное явление в русском изобразительном искусстве. Такие художники приходят в живопись раз в столетие, оставаясь ориентиром для многих последующих поколений. Не перестаю удивляться их гражданской позиции, творческой активности и стремлению служить любимому делу верой и правдой, несмотря на почтенный возраст.

Интеллектуальный макдоналдс

Интеллектуальный макдоналдс

ТОЧКА ЗРЕНИЯ

За громкими перепалками по поводу ЕГЭ как-то незаметно прошла реформа высшего образования, разом превратившая его из собственно образования в интеллектуальный макдоналдс: замена 5-6-летнего образования 4-летним, переход от системы "предмет - экзамен" к системе "модуль-рейтинг", выпуск вместо специалистов недоучек-бакалавров. Почему недоучек? Потому что за 4 года надо сделать полностью жизнеподобный муляж специалиста, а времени-то нет!

Выход нашли гениальный: урезать на 25-30% часы фундаментальных наук вроде математики и физики. Не валеологии, политологии и прочей трепологии, пришедшей на смену марксизму-ленинизму! С последним, хоть и давно превратившимся в догму, всё же можно было спорить, было понятно, о чём идёт речь. В нынешних так называемых общественных науках смысла нет, даже язык - птичий. Например: "Категории есть особые когнитивные единицы, обеспечивающие процессы переноса знаний в многодисциплинарных исследованиях". Или: "Реальное бытие часто называют существованием, идеальное - сущностью".

Кроме усекновения часов изобрели ещё и модульную систему. Теперь семестровый курс разбивается на модули, как минимум на 4. По каждому модулю - письменная работа. "Содрал" её (а при нынешних электронных средствах это не проблема) - получил баллы. Баллы ещё добавляют за сидение на лекциях и семинарах. В конце семестра модульные баллы складываются. Если их больше 60 (из 100), "тройка" гарантирована. На экзамене тебе можно поставить только больше, даже если выяснится, что ты полный "ноль".

Учит, к примеру, твой сын алфавит. Разобьём курс на 33 модуля. Ставим баллы за "А", потом - за "Б" и т.д. К новому году складываем баллы, получаем 95, ставим в журнал "отлично". А то, что парень половину букв успел забыть, это его проблемы.

Кто придумал эту болонскую галиматью? Зачем? Обычно либералы или отмалчиваются, или, припёртые к стенке, говорят: "Чтобы наши дипломы признавали за границей". На естественный вопрос: "Для кого, чёрт возьми, мы готовим кадры, для себя или для дяди?" - нет ответа. Да и что ответишь, когда даже в лихие времена "тоталитаризьма" дипломы МГУ, Физтеха и МИФИ признавали в любой "загранице". Только приезжай! Хотя они и не были "оболоненные".

Проблема высшей школы возникла не сегодня и не вчера. Наша старая система уже в 80-е годы была только чучелом мёртвого организма. Она была построена большевиками в 20-е годы для решения конкретной задачи: любой ценой обеспечить стремительно растущую промышленность и науку СССР кадрами. Отбор был жёстким. Из окончивших семилетку в десятилетку переходило только около половины. Конкурсы в вузы были 1:(6-7) и выше, вплоть до 1:20. А в вузах преподаватель, ставивший меньше 50% двоек на экзамене или контрольной, слыл опасным либералом. Так формировался цвет интеллигенции из народа.

Но и те, кто отсеивался, не становились изгоями. Стране были нужны каж[?]дые руки. Эти золотые руки, эти золотые головы создали великую советскую индустрию и великую советскую науку. Именно благодаря этому страна победила в тяжелейшей из войн, а после её окончания в хозяйство широко пошла высокопроизводительная техника.

Но система начала работать сама против себя, в полном согласии с Гегелем. Уже в середине 50-х возникли первые проблемы с трудоустройством. Как на производстве, так и в науке. Как среди людей физического, так и умственного труда. Какое-то время ситуацию спасали целина и великие стройки коммунизма. Но с ростом производительности труда трудности трудоустройства неизбежно нарастали. И вот в 1965 году Политбюро приняло закрытое постановление, разрешавшее вузам набирать абитуриентов больше, чем было заказов от промышленности.