Гончие Лилит - Старк Кристина

Я интересовалась всем, что всплывало в разговорах. Впитывала, как губка, все, что видела и слышала. Потом вечерами зависала в Сети, изучая правила спортивных состязаний, тенденции в автомобилестроении, виды оружия, основы силового тренинга, новинки компьютерных игр, азартные игры, принципы инвестирования, татуировки, сигары…

«Пустоголовых кукол развелось так много, – говорила Лилит, – что, как только мужчина встречает девушку, разбирающуюся не только в оттенках помады, но и в устройстве автомобилей, его предохранители сразу перегорают. Намекни такому, что ты не прочь рассказать ему о типах двигателей на заднем сиденье его седана, – и выгорит вся плата…» Очевидно, она изучила предмет в тончайших деталях.

Но раскованностью в общении и эрудированностью дело не ограничивалось. Выше всего другого Лилит ставила искусство быть легкой, как воздух. «С тобой должно быть легко и весело, как с другом детства, – поучала она меня. – Ты можешь быть серьезной только двадцать процентов времени. В остальные восемьдесят должна без устали шутить. Люди не забывают тех, с кем им было весело».

И я посвящала освоению этого мастерства все остававшееся время.

Комедийные сериалы, розыгрыши, юмористические книги, – я освоила новое амплуа «Скай-затейница» и чувствовала себя в нем не хуже, чем в роли «Скай-тихони». «Клуб странных шуток» снова стал частью моей жизни. Только я больше не сервировала стол и не варила кофе: теперь я была одной из тех, кто сбрасывает дорогую кожаную куртку на спинку стула, закидывает ногу на ногу в брендовых туфлях и хохмит так, будто вместо воздуха помещение наполняет веселящий газ.

Брук и Наоми закончили мою огранку: я стала неплохо разбираться в дизайнерской одежде и обуви, косметике и аксессуарах. Бег трусцой – мой страшный сон – таки настиг меня: каждое утро я упаковывала себя в шорты и кофту с капюшоном, садилась за руль и ехала к набережной реки Чарльз. Там оставляла машину на парковке и бегала вдоль причала, любуясь роскошными яхтами. Я научилась выглядеть бодро и свежо при любой погоде и при любом освещении. У меня были хорошие учителя.

Мои сонные дублинские утра – тряска в вагоне Луаса, кофе в бумажных стаканах, сигарета за сигаретой, неуклюжее маневрирование в толпе на Графтон-стрит – остались в прошлом. Теперь каждый новый день начинался со скоростной езды, плеска волн, криков чаек и ослепительного восхода над Атлантикой. Я не могла поверить, что небо, ветер, океан и свобода – все это принадлежит мне, и я не обязана этим ни с кем делиться.

Однако во всей этой красивой сказочной истории о преображении Золушки содержался один абзац, которого не было в оригинальной версии: «Крестная фея прикрепила к воротничку Золушки значок с встроенным жучком и сказала: "Если ты хочешь иметь то, чего никогда не имела, тебе придется делать то, чего ты никогда не делала. Принц все равно не женится на тебе. Перед ним так часто теряли туфельки, а заодно колготки и трусы, что все эти махинации с обувью не произведут на него никакого впечатления. Но зато ты можешь взять у него кое-что в той беседке, куда он уведет тебя после бала. И тебе больше не придется мыть посуду, мести полы и быть персонажем этой тупой сказки"».

Сказка и в самом деле была тупой. С сомнительной логикой: «Если парень принц, то не важно, помнит ли он, как ты выглядишь». Золушке нечего было терять. Поэтому она с радостью взялась за работу, которую еще никогда не делала.

После Мэтта Блисса я еще дважды уводила парней с вечеринок.

С первым – футболистом бразильского происхождения, моим ровесником – мне даже не пришлось проявлять изобретательность. Он был пьян в лоскуты. Я просто увела его в туалет и опустошила.

Второй – популярный молодой актер, сделавший головокружительную карьеру в каком-то ситкоме, – едва не сровнял с землей мою самооценку. Роберт не реагировал на меня. Как не реагировал на Брук, Наоми и других гончих. Он упорно не брал наживку. Мы все на время переехали в Нью-Йорк, где он в то время поселился, и безуспешно пытались выловить эту рыбу. Ходили слухи, что он встречается с какой-то бродвейской дивой, чем и объяснялась его неприступность. Но Лилит умела выждать. Тот, на кого ты охотишься, однажды обязательно повернется к тебе нужным боком.

Как-то глубоко за полночь Лилит позвонила мне и назвала адрес бара. Один из папарацци ей доложил, что Роберт только что разругался в пух и прах со своей дивой и теперь методично напивался в заведении средней руки. Я приехала туда и разыграла собственную «бродвейскую» роль, которую успела выучить назубок, пока ехала в такси к месту намечающегося представления.

В бар я вошла уже в образе. Туда же подъехал один из подручных Лилит, которого она послала исполнить роль моего бойфренда.

– Да пошла ты! Ты считаешь, я должен перед тобой отчитываться? – выступал мой «бойфренд», бросая на пол стаканы.

Лет тридцати на вид, лицо типичного мексиканского контрабандиста – черная щетина, улыбка серийного маньяка – и одеколон такой, что слезились глаза, – этот парень вжился в роль говнюка просто идеально. До тех пор я понятия не имела, что в штате «Мальтезе Хант-клаб» состояли и мужчины.

– Все, что ты был должен, это не быть кобелем! – импровизировала я в ответ. Так эмоционально, чтобы Роберт, наша рыба, обратил внимание. – Но ты и тут налажал!

– Сложно не быть кобелем рядом с такой сукой, как ты! Приходится соответствовать породе! – выдал мой «бойфренд», хватая меня за грудь.

Это оказалось слишком даже для такой способной актрисы, как я. Я едва не двинула ему по лицу.

– Знаешь что? Катись-ка ты к своим бродвейским дворняжкам, выметайся из моего дома и завтра же верни ключи от моей яхты!

– Будешь вылавливать их со дна залива, стерва!

– Вместе с твоим трупом!

Я схватила с барной стойки стакан, из которого пил Роберт, и запустила его в своего «бойфренда». Тот вовремя закрыл за собой дверь: ударившись в деревянную створку, стакан разлетелся вдребезги.

– Блин, это была моя выпивка, мисс, – проговорил Роберт.

– Мне так жаль! Я куплю вам другую, – всхлипнула я и очень натурально разрыдалась, уронив голову на стойку.

Потом мы вместе пили и на пару проклинали «бродвейских сук», которым «всегда мало». Обида и злость сделали Роберта такой легкой добычей: я поймала этого зверя голыми руками… Я притормозила всего на миг, когда он тяжело вздохнул и произнес имя своей девушки – то ли с ненавистью, то ли с нежностью. Но сразу же успокоилась: мужчинам ничего не стоит ухаживать за одной, а тащить в постель другую. Терри преподал мне хороший урок, который я долго не смогу забыть.

Потом я увезла Роберта к себе и, не испытывая к нему ни малейшего сочувствия, станцевала на осколках его отношений. И на его коленях заодно. На полноценный секс со мной он так и не решился (видимо, все еще надеялся склеить разбитое), но меня и петтинг устроил.

Час спустя лаборантка «Мальтезе-медикал» уже замораживала материал, а я – протрезвевшая и уставшая – курила на террасе с видом на океан. Пуская кольца дыма в лицо розовеющему небу.

Если Бог позволяет мне творить все это, а потом Его служители крестят рожденных с моей помощью детей, то Он или величайший на свете циник, или величайшая выдумка.

«Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа», – произносит священник и льет воду на лоб внебрачному сыну Мэтта Блисса. Я выныриваю из омута своих воспоминаний.

«Амен», – хором произносят гости.

Теперь черед для памятной фотографии на фоне распятия и витражных окон. Я встаю, оправляю юбку и выхожу из собора под жаркое австралийское солнце.

«Ну, так что? Как насчет отпуска, Скай? – снова пишет мне Лилит. – Тебе нужно отдохнуть перед следующим заданием».

«Как скажешь, босс», – быстро печатаю я. Сейчас я ужасно сговорчива: мне хочется поскорее вернуться в гостиничный номер и отоспаться после долгого перелета. Потом я погуляю по Мельбурну, поужинаю в ресторане, куплю плюшевого коалу в сувенирном магазине и попытаюсь забыть, какие взгляды бросала на меня в соборе мать ребенка Мэтта. Она знала, кто я. Она позволила мне присутствовать на церемонии. Ей было интересно посмотреть на меня, и она смотрела: с достоинством, с благодарностью и… с мучительной ревностью.