Писательница в бегах - Юлия Крынская

– Лилиан, – бормочет он, пытаясь хоть чуточку согреть меня. – Я болван, прости меня.

Я склоняю голову Павлу на плечо и закрываю глаза. Сейчас, когда он рядом, несмотря на разыгравшуюся стихию, ощущения покоя окутывает мою душу. Теперь всё будет хорошо. Сейчас мы доберёмся до берега и вернёмся на яхту.

– Павел, как твоя нога? Ты можешь идти? – неохотно выбираюсь из тёплых объятий.

– А ты, оказывается, можешь быть очень заботливой, если захочешь, – улыбается он, – Давай попробуем.

– Верни только мне рубашку.

– Голенькой тебе идёт, но сейчас! – Павел не без труда развязывает узел, и мы натягиваем на себя мокрую одежду.

Соорудив посох для Павла, идём на шум океана. Он безошибочно выводит нас на берег. Я в ужасе хватаюсь за голову. Волны с огромной высоты обрушиваются на песок, но самое страшное – другое. Ни лодки, ни красавицы яхты не видно на горизонте.

– Павел, может это другой берег? – с надеждой в голосе кричу я.

Из-за разгулявшегося не на шутку шторма, стоит такой грохот, что приходилось перекрикивать его.

– Нет, ошибки быть не может, – качает Павел головой, вглядываясь в даль, – И мы с тобой, похоже, останемся надолго на этом берегу.

– Не-ет, – я со стоном падаю на песок, и так долго сдерживаемые слёзы вырываются наружу.

Павел становится возле меня на одно колено:

– Некогда плакать, малышка, нам нужно укрыться где-то.

Я размазываю слёзы кулаками по лицу и с трудом поднимаюсь.

– Пойдём туда, – кивает Павел в сторону скалы, избиваемой струями дождя.

– Не дойду, сил нет совсем, – всхлипываю я.

– Тут меньше километра, добредём потихоньку.

Мы идём вдоль кромки леса, опасаясь близко подходить к разбушевавшемуся океану. Кажется, хляби небесные разверзлись над нами за непомерные грехи. Павел хромает, а я просто безумно устала. Только благодаря тому, что мы поддерживаем друг друга, ни сильный ветер, ни отчаяние не могут сломить сейчас нас. В скале нам удаётся отыскать себе укрытие. Достаточно приличная пещера, обросшая изнутри мхом и находящаяся на некотором возвышении от земли, кажется сейчас пятизвёздочной гостиницей. Обследовав её на предмет других обитателей, мы облегчённо выдыхаем. «Дом» свободен.

– Выпей, сейчас главное согреться, – Павел протягивает мне флягу, – О костре пока и думать не приходится.

Я делаю приличный глоток, и он обжигает мне нёбо. Павел стягивает с меня рубаху и, плеснув себе на руку коньяка, растирает мне грудь и спину.

– Неужели яхта пошла ко дну? – обретаю возможность говорить, благодаря теплу, возвращающемуся в моё тело. – Нужно завтра будет обследовать остров, вдруг её волны выбросили где-то на берег.

– Шансы невелики, – вздыхает Павел. – Склоняюсь к мысли, что её сорвало с якоря и унесло в океан.

– А мы могли бы спастись от такого шторма, если бы остались на борту? – я съёживаюсь от ужаса, представив, как бы нас сейчас швыряло по волнам.

– Пути Господни неисповедимы, детка, – Павел забинтовывает себе ногу. – Мы живы и это главное. Возможно, испытание послано нам свыше. Что рассуждать о том, что могло бы быть, нужно думать, что теперь делать.

Я ложусь около Павла и кладу голову ему на колени.

– И что делать?

– Постель и костёр.

– Как всё просто.

– Да, если не усложнять, то можно справиться с любой ситуацией.

Немного передохнув, мы берёмся за дело. Обдираем мох со стен и стаскиваем его к дальней стене пещеры. Нужно сказать, что получается довольно сносно. Мягко, сухо и тепло. Что ещё надо?

Я смотрю на свои руки и чуть не плачу. Если уж они пришли в такое состояние, то что говорить о лице. Павел с улыбкой наблюдает за мной.

– Ну что ты улыбаешься? – горечь в голосе даже не пытаюсь скрывать, – И прекрати на меня пялиться. Выгляжу ужасно.

– Нет, всё нормально. Немного тушь размазалась, не более того, – Павел обнимает меня. – Всё будет хорошо, Лилиан. Нас обязательно хватятся, и будут искать. Когда-нибудь этот проклятый дождь закончится, выглянет солнце, и всё будет выглядеть не так мрачно.

Я крепко прижимаюсь к Павлу. Первобытная нежность по отношению к этому сильному, доброму, ставшему в один миг таким близким, человеку окутывает моё сердце. Когда в последний раз я испытывала подобное чувство? Может и никогда. Судьба, оторвала меня от всего остального мира, оставив на земле один на один с актёром, да ещё и брюнетом. Вот что значит поговорка, хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах.

– Спасибо, что ты есть, – бормочу я, покрывая поцелуями тело Павла.

– Для того, чтобы покорить твоё сердце, стоило потерпеть крушение, – шепчет он и пальцами распутывает мои сбившиеся в колтун волосы. – Мне хорошо рядом с тобой, моя маленькая, напуганная, но совершенно не сломленная девочка. Ты спасла меня сегодня, и я просто обязан теперь стать достойным твоего поступка.

Молчу, растворяясь в звуках бархатного голоса Павла.

– Лилиан, – тихо зовёт он меня.

– Да?

– Дождь немного утих. Ты не побоишься здесь остаться одна, мне нужно раздобыть дров. Мы должны просушить их до темноты. Неизвестно, кто ночью может сюда пожаловать.

– Я пойду с тобой.

– Не бойся, я оставлю тебе ружьё.

– Я и не боюсь, просто не хочу отпускать тебя одного. Ружьё может пригодиться и тебе. Ты будешь рубить дрова, а я прикрывать тебя со спины.

– Я как-то даже не подумал об этом, – Павел передёргивает затвор ружья. – Ну что же, идём вдвоём. Правда, топорика у меня нет, но зато есть острый нож.

Мы снова выходим под дождь. Несколько грамм русской водки не только согрели меня, но и прогнали страхи. Теперь я знаю, что нас ждёт тёплая сухая пещера. Я не одна, а великое чувство плеча окрыляет. Павел присматривается к ближайшему дереву и останавливается:

– Держи ружьё, при такой непогоде вряд ли кто-нибудь на нас нападёт. Но всё-таки посматривай по сторонам.

Павел примеряется и обрубает самые толстые сучья. Работа спорится. Я недолго стою в стороне и вскоре берусь обламывать ветки поменьше. Это помогает мне согреться ещё больше, да и отвлекает от вновь нахлынувших мрачных мыслей. За несколько ходок мы приносим в пещеру достаточно топлива, остаётся дать ему немного просохнуть.

–– Аппетит разгулялся от работы, – жалуется Павел, когда мы усаживаемся в пещере на новое ложе. – А у меня с собой только вода осталась. Проклятый дождь, так бы можно было подстрелить что-нибудь на ужин.

– Вода – это уже хорошо! – ищу всё хорошее, что осталось в нашем существовании. – Без воды человек быстрее погибает.

Подтягиваю к себе сумку и, порывшись, извлекаю оттуда пачку крекеров и шоколадку.

– Держи, всё что есть, – протягиваю Павлу лакомство.

– Лилиан, дружище! – он крепко обнимает меня