Переменная константа - Владимир Мищенко

– Вечно ты, старец, с умными разговорами встреваешь. Такая романтика была.

– А потом пришёл поручик Ржевский и всё опошлил.

– Хватит лежать, лежебоки. Вижу в трёхстах метрах реку. Пошли купаться. Будем, как говорит бабуся, пользоваться моментом.

А бабуся уже во всю работала. Точнее, общипывала курицу, складывая перья в холщёвый мешок. Рядом с ней на скамейке лежали ещё две, но уже общипанные тушки.

– С добрым утром. Во сколько же встали, если уже третью курицу дочищаете?

– Как солнышко встало, так и я вслед за ним. Правильно. Сходите, искупайтесь, заодно и аппетит нагуляете.

– А вы как догадались?

– А что догадываться? Сейчас же утро – любой звук далеко слышно. Идите, сынки, идите. А я к вашему приходу блинцов испеку.

Как много теряют люди, боящиеся выехать на природу с ночёвкой. Прохлада рассвета, тысячи бриллиантов, рассыпанные маленькими капельками по траве, ненавязчивое пение птиц, легкая дремота и истома. Арабы это называют словом кайф. И как же здорово кайфовать на природе. Небольшой ветер разогнал остатки тумана, утренняя внефокусная, расплывчатая сказка сменилась конкретными очертаниями недалёкого леса и стада, лениво бредущего к реке. Прыжок в воду с небольшого обрывчика. Разве можно удержать в себе те эмоции, которые плещутся в тебе. В этой ситуации взрослые становятся детьми и орут, визжат одинаково. Сказка продолжается. Кайф.

Утомлённые отдыхом и купанием, голодные до ужаса друзья вернулись домой. Как же было бы здорово, если эта бабулька была действительно настоящей бабушкой. Пускай не моей, а моего товарища. Такие мысли были у каждого из них, когда они, притихшие, ели варёную картошку с луком и запивали парным молоком.

– Хорошо. – Сказал Аркаша, лениво откидываясь на стену.– Хорошо. А вот зимой здесь тепло? Две печурки. Хватает?

– Хватает. Да и топлю я только одну печку. Ту, что поближе к лавке, где я сплю.

– Вот те на. А я дров что-то и не видел. Мужики, поели и хватит. Айда в лес, дров нарубим на зиму.

– А в этом лесу нельзя дрова рубить – это баронский лес. Чтобы здесь рубить деревья, надо сначала старосте заплатить, и он попросит разрешения у барона. Потом заплатить барону. И только тогда можно рубить деревья.

– Не понял? У вас и леса нет? В натуре?

– Есть лес, только он за речкой, вёрст пять будет.

– У нас говорили: для дурной собаки и пять вёрст не круг.

– Замётано, ёшкин кот.

– Замётано.

– Всё. Раз старец утвердил, выдвигаемся. Бабуль, топор в доме есть?

– Ну, как же изба без топора. В сенцах лежит под полкой.

– Найдём. А верёвка?

– Там же, но на гвоздике. Крепкая.

– Отлично. Осталось самое простое – пойти, нарубить, принести.

– А что сидим? Кого ждём?

Брод через реку нашли благодаря коровьим лепёшкам, устилавшим путь в изобилии. Только вышедшее в свой полный рост солнце продолжало пребывать в стадии ласкового и нежного. Но день обещался быть жарким. Бег трусцой хорошо бодрит. Но возле леса они оказались не первыми. На опушке стояло десятка полтора мужиков, сладко потягиваясь. Кто-то справлял нужду. На подошедших они смотрели с интересом, а некоторые – с насмешкой.

– Мир вам, добрые люди.– Захотел разрядить обстановку старец.

– И вам не хворать. Никак за дровами пришли, а, добрые люди? – Сказал один из них и все засмеялись. Нехорошо засмеялись, не по-доброму.

– Мужики, в натуре, вы бы не смялись так.

– А те не нравится, мил человек? Что-то морды ваши нам не знакомые?

– Ну и что? Может, память у тебя хреновая?

– Может, и хреновая, но, сколько с тебя брать за каждое дерево, я помню.

– А хи-хи не хо-хо. Не облезет за общие деревья деньги брать? Или у тебя мания величия? Возомнил себя бароном?

– Ха! Да барон здесь никто. Здесь наша земля. А отряд, что приходил сюда, вон там похоронен. Ни одного солдата не оставили. Все в земле лежат. И кто платить не желает, рядышком лежат. Платить будете?

По ходу дела из леса подтянулось ещё человек пятнадцать, и стали не спеша брать в кольцо.

– Ну, какой русский не любит быстрой езды? Ёшкин кот, мужики, гуляем!– И с этим криком Дима бросился в атаку.

Мужиков было много, но это было не обученное стадо, не умеющее биться массой. Каждый из них, видя, что пришлых всего три человека, боялся, что ему не достанется веселья, и стремился в кучу, достать несговорчивых хамов. Хоть какое-то развлечение. Они зря боялись, что им не достанется. Досталось всем и не мало. Из друзей больше всего досталось старцу – два огромных бланша припухали возле глаз. Особо пострадал левый, оно и понятно – большинство людей правши. Пару раз его сбивали с ног, но вовремя поспевающие бодигарды успевали позаботиться о его теле.

– Вот если бы на «Варяге» так бились, может, и не было бы Цусимы.

– На «Варяге» так и бились. Если бы у нас во главе флота стояли толковые офицеры, то тогда бы не было.

– Согласен. Спасибо, мужики. Если бы не вы, у меня рёбер сломанных было бы немеренно.

– Мастерство не пропьёшь, как говорил наш, вечно пьяный, старшина.

– На краповый берет сдавать тяжелее. Так, уроды. Что с ними будем делать?

– Вообще-то, не платежеспособных они здесь прикапывают.

– Мужики, я не смогу пленных. Тем более руками. Да, десант, но когда в рукопашной, а так?

– Э, старец. Как говорят классики – Акела стар для такой охоты. Не бзди. Добро даёшь?

– Я не судья. В Библии написано – молись за ругающих тебя.

– А они не ругали. Они тупо били нас руками, ногами, пытались дотянуться топором пару раз.

– Тогда сделаем, как тоже написано: отдай Богу Богово, а кесарю кесарево. Мочите их, мужики. Здесь мы их осудим по мирским законам, а с падшими душами на небе пускай святой Пётр занимается, ведь ему были отданы ключи от царства небесного. Каждому там будет воздано по вере его и по заслугам. Мочите.

– Нет базара. Ты отвернись. Без привычки это потом по ночам снится. Не долго – лет пять, но снится.

– Добро. Пойду, подходящие деревья поищу. Кстати, деньгам же не пропадать, так что потом обшманайте их и шалашики надо будет проверить. Ad acta – «к делу».

– Старец, ты, в натуре, без этого не можешь?

– Да я и слов таких раньше не знал. Лезут наружу, как при поносе. Чуть расслабился, а оно и выскочило.

– Бедняга.

– Ладно, мужики, а то клиенты расползаться начали. Ухожу.

Времени на рубку сушняка, увязку его по нескольку штук ушло больше, чем на работу