Дом и два жениха в придачу - Катя Водянова

явно не бедствовала, а теперь, с половиной дома, точно не тянула на бесприданницу, но и особых капиталов за Белокосовыми не водилось. Это Тилль тоже успел разузнать за день. К тому же Ярина была слишком погружена в учебу и переводы, чтобы уехать в лес или безостановочно рожать детей.

Ее и на брачном ложе с Макаром представить сложно. Будет там язвить и потешаться над бедным парнем, а тот, наверное, кликнет матушку на помощь. Нет, как ни крути, пара они не подходящая.

Чтобы отвлечься от этих мыслей, после ужина Тилль тоже взялся помогать с уборкой. Пока носил тарелки и протирал стол не заметил, что Глаша с Макаром исчезли, а на кухне осталась одна Ярина.

Для нежной городской барышни она удивительно ловко мыла тарелки и складывала их аккуратной стопой. Тилль взял полотенце и решил помочь с их протиранием. Но все равно кожей чувствовал идущее от Ярины недовольство.

— Боитесь, что я в раковине записную книжку отыщу? – наконец заговорила она.

— Успокаиваю ваши нервы. А то бы думали, что я уже перевернул весь дом и собрал вам чемодан для выселения.

Она яростно протерла раковину, отчего та почти заблестела. Затем проверила, все ли в порядке и тогда развернулась к Тиллю.

— Думаю, так просто книжку мы не найдем, ни вы, ни я. Баб… Госпожа Вильхоф откуда-то знала о своей кончине и готовилась к ней. А книжка – ключ к чему-то важному. Вы знали, что ваша бабушка увлекалась криптографией? И даже преподавала ее?

Тилль пожал плечами. Что-то такое он слышал, но внимания не предавал. Общались они редко, а о своей работе Астрид предпочитала молчать. Точнее, она жаловалась на нерадивых (как Тилль) студентах, которые (как и Тилль) не в состоянии запомнить простейшие правила. И вообще (опять же, как Тилль) не проявляют ни малейшего интереса к прекрасным и восхитительным древним языкам.

Из-за этого и много другого их общение было пыткой для обоих. А редкие встречи – взаимным истязанием. Тиллю для него требовалось сидеть и смотреть на Астрид, она выходила из себя самостоятельно.

Как она ухитрилась сдружиться с Яриной – большой вопрос. Милой и обаятельной та совершенно не выглядела. Но и на аферистку, при ближайшем рассмотрении, почти не тянула.

— Она была уникальной женщиной, — продолжила Ярина. – Думаю, но это только между нами, она даже работала на правительство.

— Чье? – хмыкнул Тилль. – Тергород, возможно, и перешел Руде, но уж поверьте, душу Вильхоф имела норнгскую.

— Вот это хороший вопрос. Я пока не знаю, нужно больше улик. Осмотрим библиотеку? – она тут же с энтузиазмом подалась вперед.

Тилль кивнул на ее предложение. Ложиться в такое время он не привык, а больше заняться было нечем. В библиотеке можно убить сразу двух зайцев: поискать треклятую записную книжку и порыться в записях о магических травмах. Лекари много раз говорили, что его случай безнадежный, но Тилль все равно надеялся на чудо.

Пострадал он глупо, в стычке на границе с фейскими землями. Их с отрядом зацепило странным, похожим на паутину заклинанием. Люди полегли сразу, а Тилль сумел отбиться, но истратил на это весь запас и даже больше. Обследовавшие лекари говорили, что его спасла фейская кровь. У полукровок и резерв выше и стойкость.

Тиллю выдали медаль, благодарность и отправили на почетную пенсию. Заодно намекнули, что он будет крайне полезен для Норнга в качестве преподавателя. Не стоит такому опыту пропадать, заодно не будет соблазна влезть в какую-нибудь авантюру.

На этой должности Тилль проработал два года, но до сих пор лелеял надежду исцелиться и вернуться к прежней жизни, полной схваток и приключений. В новой, степенной, ему было скучновато. Наследство Астрид и встреча с барышней Белокосовой – самые впечатляющие события за последнее время.

Сама Ярина уже спешила по коридору, сжимая в руках светильник с «вечным» заговоренным огоньком. Такого хватало примерно на месяц работы, дальше крохотный, похожий на свечку, артефакт нужно было перезаряжать у мага.

Коридоры дома медленно погружались в сумрак. Астрид не только любила уединение, но и яркого света избегала. Почти все светильники в доме оказались не заряжены. В порядке была пара переносных ламп, а также те, что стояли на кухне и в гостиной. Астрид просто не ходила в другие комнаты, или жила в согласии с движением солнца – большой вопрос. Даже Тиллю то и дело становилось жутковато от старого дома, Ярина и вовсе шагала медленно, держа лампу на вытянутой руке.

Круг света все равно вышел крохотным и рождал причудливые тени от совершенно простых вещей. Еще он внезапно выхватил из полумрака две светящиеся точки, похожие на глаза ночных демонов.

Ярина вскрикнула и прижалась к Тиллю. Он, не думая, запихнул ее себе за спину и выставил вперед руку, готовясь произнести заклинание.

Завидя такое, незнакомый ему иссиня-черный кот вальяжно вышел на свет и остановился напротив них.

— Страх! – всплеснула руками Белокосова.

— Здесь любой бы испугался, — согласился Тилль.

— Нет, это он Страх. Второго зовут Боль. Госпожа Вильхоф говорила, что они ей достались уже с этими именами. Точную историю она не рассказывала, говорила, догнали тени прошлого.

— Обычно котов называют как-то попроще: Васька, Снежок, Кот.

— Кто же назовет кота Кот? – Ярина медленно обошла Тилля и вырвалась вперед, будто ничего и не было.

— Все подряд. Вот Боль и Страх точно такие одни. Зачем Астрид их завела? Она терпеть не могла всю живность.

— Не знаю, когда мы познакомились, коты здесь уже жили. И тогда они показались жутко странными: не носятся по дому, не шкодят, не ловят мышей. А иногда сядут и слушают, будто понимают человеческую речь.

— Да бросьте, все коты так делают. У бабушки Хигге их целый прайд, тоже садятся вечерами вокруг нее и слушают рассказы.

Ярина недовольно поморщила нос, но спорить не стала, продолжив шагать к библиотеке.

— Позвольте спросить, а почему Хигге – бабушка, а госпожа Вильхоф – Астрид? – все же заговорила она. — Если это слишком личное – простите мою бестактность.

— Мы мало общались, она меня недолюбливала.

Откровенничать он не собирался, как и развивать эту тему, но чем больше говорил, тем больше хотелось. Ярина же замедлилась, поравнялась с ним и внимательно слушала. Изредка поддакивала или сокрушенно качала головой.

Тилль же рассказывал, как не хотел ехать к Астрид, а мама или отец уговаривали. Как они долго тряслись