Город Тьмы и Дождя - Игорь Николаев

Если накануне он разгуливал в 'центре', то теперь, судя по всему, оказался на 'окраинах'. По крайней мере окружающий пейзаж соотносился с предыдущим, как трущобы с фешенебельным центром. Больше всего это походило на старые советские карикатуры про ужасы капиталистической жизни, а также на бразильские фавелы и фотографии Пекина, которые Алексей не так давно видел у кого-то в 'живом журнале'. Здания смотрелись довольно обыденно, только были гораздо выше обычного. На беглый взгляд промальпиниста все они начинались от двадцати этажей и далее. Почти не было связующих конструкций - мостиков, переходов, эстакад, кинутых от здания к зданию. В общем все достаточно традиционно и привычно, похоже на не очень благополучный спальный район какого-нибудь мегаполиса. Район на отшибе от центра, но и не на самых окраинах.

Постников обшарил карманы, с некоторым облегчением обнаружил, что документ и остатки 'подъемных' на месте. Еще он осознал, что обезвоживание достигло критического значения. Во рту пересохло, распухший язык царапал небо. В голове гудело и, похоже, начинался жар. Воспаленный разум сразу выстроил последовательность 'температура - беспомощность - ...'. С третьим, завершающим звеном вышла неувязка. Алексей никогда не оказывался в ситуации, когда ему приходилось бы рассчитывать только и единственно на себя. Всегда находились друзья, близкие и дальние знакомые, у которых найдется комната или хотя бы угол для сна. На худой конец можно было попросить подкинуть немного денег до зарплаты. Теперь же он был абсолютно один в чужом и безразличном мире. И Постников пока не заметил здесь ничего похожего на благотворительность или просто милосердие к павшим на дно общества.

Надо было что-то делать, и делать быстро. Пока он не свалился в очередной подворотне с температурой и лихорадкой. Но что именно делать? Алексей решительно растер уши и лицо, еще немного попрыгал. Поискал воду, наплевав на гордость, но как на зло, в местной помойке не было бутылок с остатками питья. Только какой-то непонятный мусор и пустые обертки. А хлебать из ближайшей лужи показалось совсем уж недостойным. И опасным, потому что один бог знает, какая там флора с фауной...

'Ничего, все будет хорошо' - утешил себя несчастный и замерзший беглец, отправляясь в большой мир трущоб Города.

Создавалось впечатление, что такое понятие, как 'план' в местной застройке отсутствовало напрочь, равно как указатели, номера домов и названия улиц. Сами здания походили на составленные в беспорядке коробки из-под обуви. Серое неприветливое небо заглядывало в ущелья улиц рваными зигзагами и пряталось, словно от ужаса перед увиденным. Много луж и мало людей. Точнее, прохожих было вполне достаточно, во всяком случае по московским меркам - обычное утро, когда все спешат на работу. Однако на фоне вчерашнего вавилонского столпотворения Алексею поначалу казалось, что он бредет по пустыне. Люди как люди... Гораздо меньше блестящей ерунды и прочего шика, одежда практичная и немаркая, как будто все одевались на каких-нибудь черкизонах и прочих вещевых рынках. Почти нет респираторов. Все попутчики одинаково мрачные и неприветливые. Нормальное такое рабочее утро.

А вот чего и в самом деле было непривычно мало, так это автомобилей. То ли здесь на машинах не ездили, то ли автотрассы прятались где-нибудь под землей. Так или иначе, Постников заметил не более десятка машин, на вид ощутимо старых, в потеках ржавчины с облупившейся краской.

'Работа... мне нужна работа... но где ее взять?'

Алексей уже отчасти адаптировался к окружению. Здесь все было понятнее, чем в 'центре', а сам он слился с толпой, не вызывая ни удивления, ни вообще каких-либо эмоций. Еще один плохо и бедно одетый человек, спешащий по делам.

Итак, ему нужна работа... Причем не всякая, а та, где не требуется какого-нибудь особого аусвайса и где платят наличностью, желательно сразу. То есть не желательно, а обязательно, потому что еще один такой день без отдыха и пропитания... Да и одежды надо какой-нибудь. Постников оценивающе глянул на дома, скользнул взглядом по серым стенам, почти скрывающимся под нагромождением балкончиков, коробок вентиляторов, внешних коммуникаций, антенн и сушилок.

Дома... много домов. Много высоких домов.

'Тварь ли я дрожащая или промышленный альпинист со стажем?' - подумал он, приободрившись.

Теперь нужно было найти собратьев по классу. Надо же, как просто решаются проблемы! Что там говорил коричневый чинуша? Нет сертификата или госта? Никто на службу не возьмет? Постников хмыкнул. Верхолаз верхолаза с полувзгляда узнает и поймет, кто чего стоит, без всяких бумажек. Конечно, на зарплате безбожно обдерут, гастарбайтерам без паспорта недоплатить сам бог велел. Но главное - начать. А там уже посмотрим, как пойдет.

По ушам ударил громкий завывающий вскрик.

- Если насилие так и не стало твоим финальным прибежищем - ты недостаточно активно к нему прибегал!

Алексей аж присел от неожиданности и обнаружил по правую руку от себя рослого парня в тех же наушниках-колонках, что и давешний панк-рокер. С парнем, похоже, опасались связываться, люди предпочитали тесниться, но огибали его по дуге. Слушатель повернул голову, и Постников вздрогнул снова. Вместо лица у парня был красно-оранжевый череп. Точнее очень качественный рисунок или татуировка, воспроизводящая основные контуры лицевых костей с глубокими глазными впадинами и тщательно прорисованными черными зубами на щеках.

- Так говорит Говард Джебедайя Тайлер! - надрывались динамики. - Покупайте его 'Сто сорок принципов эффективного агента', меняйте жизнь, берите свое. Каждую неделю новый совет, новый принцип!!!

Алексей замедлил шаги, давая незваному попутчику возможность выйти вперед. Надо признать, особенно стараться для этого не пришлось. Ступать становилось все тяжелее. Постников сделал небольшой крюк, толкаясь локтями, выслушивая в свой адрес сдавленные ругательства и, наконец, прислонился к ближайшей стене. Серый бетон был покрыт толстым слоем реклам и листовок, наслаивавшихся друг на друга, как геологические пласты городской эры. На почетном месте блестел голографическим глянцем плакат, призывавший смотреть экранизацию фантастической классики - художественный фильм 'Парень из преисподней'. Картинка изображала две большие буквы 'Ф' и 'Б', а под ними, на фоне дымных ракетных следов, красный танк с двуствольной башней, пылающий красивым оранжевым пламенем. На борту танка светился желтый значок радиоактивной опасности.

Постников запрокинул голову и зажмурился. Прежняя решимость убывала с каждой минутой. Беглец смертельно устал, хотел есть и пить, и не видел ничего, похожего на возможность заработать. И именно в тот момент, когда он пришел к этому печальному выводу, мимо целеустремленно протопали два классических работяги в синих робах, оранжевых касках, такого же цвета жилетах и характерных страховочных системах. Мужики торопливо затягивались незажженными сигаретами (или тем, что было так похоже на сигареты), цедили сквозь зубы затейливые ругательства и очень торопились.

'Мне все-таки везет' - умилился Постников и заспешил следом, стараясь не отставать.

'Волчатник', то есть бельевая веревка с навязанными на нее красными лоскутами, смотрелась знакомо и почти по-домашнему. Так же как человечки в синих робах, повисшие вдоль стены высотки на веревках. Ромбики с эмблемой 'Стройтрест' на рукавах, вполне обычные каски. Только канаты гораздо тоньше обычного, похожие на бельевые веревки. Миллиметров семь-восемь? - удивился Алексей.

На одном из работников вместо каски был нахлобучен глухой мотоциклетный шлем, но со снятым стеклом. Еще двое сидели на фанерных лавочках и мазюкали межпанельные швы герметиком, макая резиновые шпатели на длинных ручках в металлические двадцатилитровые бочки. Бочки были подвешены под 'спусковухами' не совсем обычных, но узнаваемых очертаний, и время от времени позвякивали, ударяясь о края сидушек.

Ожидая бригадира Постников переминался с ноги на ногу, едва сдерживая дрожь в здоровой руке. Очень хотелось на высоту, наконец-то заняться делом, хоть как-то обозначить себя в новом мире и зацепиться хоть за какое-нибудь занятие. Подсобник вернулся достаточно быстро, в сопровождении местного бригадира.

Бригадир был тоже вполне обычным. Кряжистый мужик-хитрован 'от сохи', с маленькими острыми глазками и выражением хронической подозрительности на физиономии. Каска была ему ощутимо мала и возвышалась на макушке, как клоунская шапочка. Бригадир был обвязан страховочной системой из такелажных строп, явно самодельной, пошитой криво, но старательно и прочно. Одна рука скрывалась в перчатке, заляпанной герметиком, вторая ... Второй не имелось вовсе. Алексей отметил, что бригадирский протез относится к совершенно иному классу. Если у беженца из иного мира рука была металлической с внешними приводами, то хваталка 'шефа' оказалась в закрытом корпусе из бело-синей пластмассы, анатомически довольно похожей на настоящую кисть, только немного больше.