Глаза Сатаны - Константин Волошин

оказалось, что это отряд казаков во главе с хорунжим и капралом поляками.

— Купцы? — осведомился офицер, пристально оглядывая табор и костры за его пределами. — Чьи будете?

— Из Венгрии, пан офицер, — ответил старший купец, выступив вперёд. — Вот на ночь расположились. Составьте компанию. Есть отличное вино — услада вкуса и души.

— Что это у вас раненые имеются? Кто напал? Не разбойники ли с Сечи?

— О! Пан офицер! Едва отбились! Татарва налетела. Чудом уцелели! Вы можете пойти посмотреть на трупы. Я приказал их не хоронить, пан офицер. Слишком много чести этим разбойникам.

Хорунжий кивнул головой казаку, молча приказал пойти посмотреть, а сам с видимым удовольствием принял кубок с вином. Выпил, утёр усы тылом ладони, крякнул удовлетворённо, поблагодарил и сел на оглоблю, осматриваясь по сторонам. Спросил равнодушно:

— Много потеряли, пан купец?

— Слава Всевышнему и Деве Марии! Четверых порезали басурманы. Уже и схоронили. Вон их могилы под крестами. Царство им небесного, пан офицер! — И купец истово перекрестился. — А вы, поди, по службе, пан офицер?

— По службе, как же ещё! Вот кручусь по степи, ищу ветра в поле. Осточертело, но не смею вернуться. Вы не встречали пятерых разбойников-казаков?

— Бог миловал от такой напасти! С нас и татарвы хватит на весь вояж, пан офицер! Сохрани, господи, нас от этого! Помилуй! — И купец опять перекрестился.

Наши беглецы прислушивались к разговору, улавливали не всё, но главное уже поняли. Это их преследователи и надо быть начеку.

Демид выставил перевязанное плечо, кивнул Карпо, показав на голову. Тот понял, отполз в тень и небрежно и торопливо замотал голову полоской полотна, замазав его чуточку ещё сырой кровью с повязке Демида.

Утром обоз быстро собрался в дорогу. Раненых погрузили в телеги. Демид тоже улёгся, а Карпо ехал сбоку обоза, как и остальные охранники, украдкой поглядывая на хорунжего.

Его отряд наскоро поел, вскочил в сёдла — и только пыль поднялась на дороге, скрыв ускакавших коней.

Карпо подмигнул Демиду, тот понимающе ответил усмешкой.

Обоз медленно тащился на запад. Фуры и мажары были гружены глыбами воска, связками шкурок лисиц, куниц и бобров, бочками мёда и льняными тканями. Наверное, было и ещё много другого товара, но наши казаки не интересовались этим.

Купец Иштван, его наши друзья звали Иваном, хитро посмотрел на Демида, спросил:

— От этого хорунжего вы убегаете, Демид?

— Может, и от этого, пан Иван. Только мы с ним не встречались. И слава Богу! Хоть бы и вовсе никогда носами не сталкиваться.

— Скоро во Львов придём. Что собираетесь дальше делать? — допытывался купец. — Мне жаль с вами расставаться.

— А сколько до Львова, нам можно надеяться, что там нас не словят?

— До Львова можно доехать дней за десять. А вам там вряд ли что может угрожать, Демид. Вы ж у меня на службе, так что опасаться вам нечего.

— Да и то, пан купец. Нас никто в лицо не знает.

— Вот видишь! Но ты подумай, что я тебе сказал. Предложение дельное, и денег я обещаю вам выплатить сполна. Всё ж спасли мне всё, что везли мы.

Несколько дней друзья обсуждали предложение купца. Больше всего волновался Ивась. Ему представлялось увлекательное путешествие в незнакомых землях, чужие города, люди, о которых он только вскользь слышал, всё это больше похожее на сказку. Это кружило голову, будоражило воображение. И он горой стоял за принятие предложения купца Ивана.

— Ты, несмышлёныш! Заткнись, сосунок! Чего клювик раззявил? — Это Карпо с негодованием взъярился на юношу.

— Да пусть говорит, Карпо, — вступился Демид. — Юнаку так и положено думать и стремиться в мир, где интересно и ново. Успеет ещё состариться.

— А сколько платить обещают, — спросил Омелько.

— Как и теперь. Хорошо платить обещаются. Ещё могут доплачивать за опасность и особые работы, если такие будут. И всё это на их харчах, — Демид говорил это безразличным тоном, стараясь не выказывать своего отношения.

— Я бы пошёл, — несмело молвил Омелько. — Что мне без денег делать тут? А так, собрав немного, можно и в город податься. Мало ли что можно с деньгами. Ивась, идёшь?

— Ты не его спрашивай, Омелько. Ты меня спроси, — не унимался Карпо.

— А что тебя спрашивать, Карпо? Ты всегда за возврат стоишь. Тебе на Сечи место обещано. А мне что? Я лучше попытаю счастья в чужих землях. И Ивась со мной согласен. Демид, чего молчишь? Скажи слово.

— Что тут скажешь, хлопцы? Заманчиво, но боязно. Не охота далеко отдаляться от родных мест. И так занесло нас к чёрту на рога!

— Хватит базикать! — Карпо отмахнулся от спорящих, отвернулся и прикрылся кожухом, показывая, что не собирается говорить о детских играх.

Демид улыбнулся в усы, посмотрел на друга, подмигнул хлопцам, от чего у тех расширились глаза. Они не поняли, что хотел сказать этим Демид.

Но вдруг лицо Демида посуровело, затвердело, и это был первый признак раздражения. Ивась не решился продолжать разговор, посмотрел на Омелька и стал укладываться спать.

Они спали на сене в большом сарае большой усадьбы зажиточного крестьянина, принявшего католичество, и потому имеющего некоторые льготы от местной власти.

Уже во Львове, Демид вдруг решительно заявил своим друзьям:

— Знаете что, други? Я решил ехать дальше с купцами. Дело прибыльное, интересное, а вернуться, имея деньги, всегда можно.

— Сдурел, Демид? — Карпо презрительно сплюнул. — Ты хоть знаешь, куда, в какие земли направляются купцы?

— Мне всё сказали, Карпо. Даже рассказали, каков путь.

— И каков же?

— Да ты всё равно ничего не поймёшь, Карпо. Я и сам ничего не понял. Только знаю, что конечный путь у нас будет город немцев. С трудом запомнил. Это Веймар. Там ярмарка и Иван рассчитывает хорошо расторговаться. И назад пойдёт с новыми закупками. Так что и назад мы пойдём с обозом. Ты представляешь, сколько мы получим? На год хватят каждому.

Повисла тишина. Карпо шумно сопел, Ивась едва сдерживал радость, а Омелько напряжённо ждал, что произойдёт дальше.

— Раз ты так решил, то тут и говорить нечего. Что я один могу?

— Вот и хорошо, — бросил Демид, хлопнул Карпо по спине. — Мы все будем довольны. И мир посмотрим. О немцах мы кое-что слышали, а посмотреть ещё не удавалось. Поляки нам надоели смертельно.

Целый день Ивась и Омелько делились новостью и представляли, как они проедут по такой стране.

Львов встретил обоз холодом и дождём.

На постоялом дворе прожили три дня. Отремонтировались, отдохнули и от обильной еды немного отяжелели и разленились.

Потом потянулись лесистые холмы, перемежающиеся невысокими холмами с выходом скальных пород. Охрана