Не ломайся, девочка - Айрин Лакс

Совсем мне не хочется с ним… Ужинать.

— Я выбрал романтическую комедию для просмотра, — включает. — Упс… Кажется, это не совсем комедия.

Конечно, на экране начинается 50 оттенков серого. Стоит ли говорить, что моя подозрительность достигает 99 lvl за считанные секунды?!

— Не люблю этот фильм.

— Смущаешься смотреть горячие сцены? — подмигивает Михаил.

— Нет. Просто актеры паршиво играют, книгу читала. Тоже… не впечатлило.

— Может быть, просто еще никто тебя не разжигал, как следует?

Есть не хочется, пилю несчастный ролл на кусочки, проглатываю с трудом, делая вид, что ем. Запиваю каждый большим количеством сока.

Михаил за двоих болтает и ест неспешно.

Я же будто на иголках.

Ужин бесконечно долгий. Фоном идет другой фильм, я даже не понимаю, какой…

— Рада была повидаться, Михаил. Хорошо, что у тебя дела вверх пошли.

— Плюс, я встретил тебя. За тебя, красивая, — выпивает еще немного вина. — Потанцуем?

У меня из-за нервов и стресса голова становится тяжелой и медленной. Телу, наоборот, жарко. Зрение расплывается. С трудом делаю еще один глоток.

Михаил что-то говорит, тянет танцевать. Я вроде бы послушная и не очень. Не для себя послушная…

Мужчина подталкивает меня к дивану, оставляет поцелуи ниже и ниже.

Вяло отмахиваюсь:

— Нет, не надо. Не хочу. Отпусти…

Внутри страшно. Так страшно, мамочки.

Но сделать что-то оттолкнуть, нереально. Все плывет, мне плохо…

— Нет, я не хочу. Нет. Не хочу… — шепчу с паникой.

Его липкие ладони повсюду. Лифчик под футболкой расстегнут, шнурок на завязке на штанах ослаблен.

— Что значит, не хочу? — встряхивает легонько. — Малышка, ты же понимала, что я не буду просто так хату снимать на целый месяц. Столько сил и денег потратил. Ради тебя, красивая, стараюсь, между прочим. Давай, просто расслабься, я все сам сделаю.

Диван подо мной пружинит мягко, внутри все бурлит и неожиданно выкатывает рвотным рефлексом.

Михаил отскакивает. Роллы и апельсиновый сок с горчинкой просятся выйти…

— Ты… Блин… Твою мать… Уделала меня. Фак!

Я с трудом поднимаюсь.

— Мне надо в ванную. Срочно…

С трудом иду, меня качает.

— Плохо. Мне плохо… Очень плохо…

Спотыкаюсь на ровном полу, едва не влепившись лбом в косяк. Михаил все же подхватывает. Обеспокоенное лицо мужчины качается надо мной как блин.

— Так не должно быть… — движутся губы. Кажутся мясистыми. Слишком красными. — Давай. Пусть протошнит тебя. Живее. Давай… Два пальца в рот и…

Теперь он сам меня толкает в сторону ванной.

От его касаний только хуже становится. Собрав все силы, отталкиваю его. Он, кажется хватается за меня. Или отталкивает.

Наверное, отталкивает.

Вспышка перед глазами ослепляет, и свет гаснет.

Глава 18

Аглая

По слуху бьет требовательный телефонный звонок.

Узнаю свой телефон, с трудом глаза разлепляю.

Зрение вспыхивает и отключается, как неисправная мигающая лампочка.

Дальнейшие действия смазанные какие-то.

Михаил суетится, пытается что-то сделать, то поднимает, то вытирает, по квартире мечется.

Вижу, что он что-то собирает.

Вытирает тряпкой?

Потом снова бросается ко мне. Нет, от меня.

Мечется. Как перепуганное животное.

Самое паршивое, что я все понимаю.

Не всегда. Но урывками, когда картинка ясной становится, понимаю, что Михаил суетится и сметает со стола еду, напитки, бокалы.

Все в мусорный пакет.

Снова от меня.

Бросает взгляд, говорит что-то.

Вижу, как движутся его губы. В глазах — страх.

Потом опять накрывает липкой волной.

Отключаюсь.

Прихожу в себя.

Уже на пороге ванной. Ползла, что ли?

Телефон звонит, не замолкая.

Поворачиваю голову на звук, он упал на пол.

Лицо липкое, мокрое. Мне дурно.

В квартире тихо. Никого, кроме меня. Михаил убежал!

И ведь никто… никто меня искать не станет.

Надо добраться до телефона. Не хочу умирать в луже собственной рвоты. Не хочу…

С трудом ползу, распластываясь после каждого малейшего движения.

Сил почти не остается. Кончиками пальцев подтягиваю к себе телефон.

Нужно набрать скорую.

Снова кто-то звонит, смахиваю пальцем.

Сиплю изо всех сил.

— Скорую. Кузнецова, дом семнадцать.

Язык немеет, голос вот-вот прервется новым позывом. Из последних сил выдавливаю:

— Квартира семьдесят…

Нет, не могу больше, снова проваливаюсь в колодец.

* * *

Спустя время

Перед глазами — степной ковыль. Наверное, я точно… уже умерла.

Вроде все сходится — чисто, светло, опрятно. В рай, что ли попала? Вот Только сухие веточки ковыля с раем как-то не вяжутся. Я думала, там сады и… кущи всякие.

Зрение проясняется, вместе с ним появляется понимание и запоздалый смех: я просто в больнице. В светлой-светлой палате.

Нет, еще не умерла.

Пялюсь на картину напротив. На ней сухой ковыль. Отсюда и мысли глупые.

Перевожу взгляд на свою руку с катетером. Какое запястье стало… тонкое. Чересчур, красная нитка сильно болтается.

— Очнулась, синичка, — раздается голос сбоку. — Ну, наконец-то!

Ко мне спешит женщина.

Невысокая, довольно пышная в боках. В светло-голубой униформе.

Она быстро сворачивает фантик и закладывает его между страниц книги в мягкой обложке.

— Лидия Семеновна, сиделка твоя, — представляется. — Так и думала, что ты проснешься сегодня. Предчувствие у меня было такое, ой. Погоди. Сейчас… Сейчас врача обрадую, — семенит к двери. — А там и… жениха твоего!

Холодею.

— Нет у меня никакого жениха! Вы путаете.

— Как это нет? А парень такой… высокий, широкоплечий…

От ужаса в горле ком встает, сиплю хрипло.

— Рыжеватый блондин? Глаза светлые? — называю признаки внешности Михаила.

Если он… Если он все-таки поступил по совести и вызвал скорую.

Даже если так, не хочу его видеть! Не хочу, думаю с паникой и чувством отвращения.

— Нет-нет! — сиделка мигает несколько раз оторопело. — Темно-русый, кареглазый. Фамилия… греческая какая-то.

— Ничего не понимаю.

— Ох, надо врачу. Наверное, все-таки сотрясение дало о себе знать!

Сиделка покидает палату. Я привстаю в постели, разглядываю все кругом. На тумбе даже ваза со свежими цветами.

Сиделка возвращается, жутко довольная, быстро распускает мои волосы и проходится по ним пушистой щеткой. Напоминает мне мамину сестру — Галину, та любила меня причесывать и охотно в детстве возилась…

Сиделка быстро заплетает воздушную косу на бок, говорит торопливо.

— Врач скоро подойдет. А вот твой жених как раз пришел. Как чувствовал! — рассматривает меня. — Ай как хорошо быть молодой. Волосы расчесала — уже красавица! Сейчас приглашу… Жениха твоего.

— Нет у меня никакого жениха. Еще и с греческой… Ой…

Вместо сиделки в палату протискивается…

— Привет, Глаша.

— Ти… хон?! Что ты здесь делаешь?

— Очевидно, тебя навестить пришел. Как самочувствие?

— Ты… Ты… Как? Откуда?!

Разглядываю молодого мужчину во все глаза. Выглядит серьезным, улыбается, но немного грустно. Внимательно пробегается взглядом по моему лицу.

— Ты сама мне адрес назвала.