Бремя Мертвых - Василий Гавриленко

   -Эй!

   Олег повернулся на бок, застонал.

   Голая Илона с веником в руке шла на него, но не приближалась.

   -ЭЙ!

   Борщин сел. Оторопело огляделся. Сквозь еще не прошедший сон увидел белое пятно лица.

   -Кто здесь? - прошелестел пересохшими губами.

   -Я хочу есть.

   Олег судорожно сглотнул, потер глаза.

   -Ты испугала меня.

   Кристина сидела на корточках напротив него, держа зомбеныша на руках.

   -Я хо-чу есть.

   Вот ведь дрянь, а. Так испугать! Чуть душа в пятки не провалилась.

   -Слушай, ты, - Борщин повысил голос. - Я предлагал тебе, ты отказалась.

   Кристина тоже перешла на крик.

   -Ты должен был оставить мне! Это я нашла еду на заправке! А ты все сожрал!

   Олег слегка одурел от ее напора.

   -Ну, да, ты нашла, я сожрал... Но что делать... Завтра...

   -Я хочу есть! Есть! Есть!

   Внезапно девчонка кинулась на Борщина и принялась лупить кулачком по груди.

   -Есть! Есть! Есть!

   -Прекрати ты!

   Он отпихнул девочку, быть может, несколько сильнее, чем намеревался.

   Кристина покатилась по земляному полу, маленький зомбеныш выпал из ее рук. Тут же вскочила.

   -Ах, ты так!

    В левой руке у девчонки был зажат камень, а в глазах полыхал яростный огонь.

   -Уймись, говорю тебе, - крикнул Олег.

   Но Кристина и ухом не повела. Размахнувшись, бросила камень, угодивший Борщину прямо в живот. Олег крякнул от боли.

   -Вот тебе, вот!

   В голосе девочки - злые слезы.

   Мужчина шагнул к ней, испытывая сильнейшее желание задушить Кристину.

   Вместо этого Олег ухватил завизжавшую девочку за плечо, и три раза — довольно сильно — шлепнул по попе. Отпихнул к выходу.

   -Пошла вон.

   Притихшая Кристина замерла у двери, глядя на Борщина расширенными глазами. Олег наклонился, поднял с пола зомбеныша, сунул в руки девчонке.

   -И его забирай.

   Кристина смотрела на Олега.

   -Я тебе не мама и не папа, понятно? Сказано, нет еды, значит — нет. Завтра найдем чего-нибудь.

   Плечи девочки затряслись, но она больше не плакала.

   Олег болезненно сморщился.

   -Иди, иди. Дай мне досмотреть сон.

   Он взял Кристину за плечи и выпроводил за дверь.

   В крысином царстве. Димка       

   Темно, под ногами вода хлюпает.

   -Ой! Блин.

Димка потер ушибленный лоб, протянул руки. Стена. Мокрая, склизкая. Это что – тупик?

   Мальчик повернулся, сделал шаг вправо, держа руки перед собой. Еще шаг, еще. Не тупик, а поворот.

   «Как жаль, нет фонарика».

   Димка подумал об отце. У отца был отличный фонарик: противоударный и противоводный. Можно хоть о стенку лупить, хоть в ванне топить, ему хоть бы хны. Впервые в жизни Димка желал, чтобы отец был рядом. Но отца не было. Была темнота и крысы.

   Мальчик вздрагивал всякий раз, когда под ногами раздавался гадкий писк. Здесь, под землей, - крысы, наверху – зомби. Как жить дальше? Как жить?

   Внезапная мысль заставила Димку замереть на месте.

   А что если он остался один? Ну, один – нормальный - в целом мире?

   В городе он никого не видел… Тени в окнах? Это могли быть зомби. И тот старик с остановки...

    Нет, этого не может быть! Кто-то обязательно остался,должен остаться.

   Димка побрел вперед, боясь снова вмазаться в стенку, или, того хуже, - упасть на пол, где крысы. Кроссовки при каждом шаге издавали водянистый всхлип, как тяжелобольной человек. Мальчик закашлялся, испугавшись гулкого эха, залепил рот ладонью.

   Снова стена. Димка повернул голову налево и увидел свет.

   Желтое пятно легло на пол, высветив лужу, покрытую радужной пленкой. Там, в глубине тоннеля, находилось помещение, в котором горела электрическая лампочка. Мальчик замер, прислушиваясь. Тишина. Только крысы пищат.

   Что делать? Назад?

   Нет, только не назад!

   Все Димкино естество, каждая клеточка тела запротестовала, стоило подумать о том, чтобы вновь брести по тоннелю, слушая крысиный писк и хлюпанье кроссовок. Там, позади, остался страшный старик…

   Мальчик поежился, шмыгнул носом.

   Надо подкрасться и посмотреть, что находится в освещенной комнате. Может, там еда.

   Еда. Димка попытался вспомнить, когда в последний раз ел, и не смог. Перед глазами поплыли сосиски в пластиковой упаковке - такие здорово отварить и есть горячими, окуная в кетчуп. В животе заурчало, рот наполнился слюной. Мальчик и подумать не мог, что здесь, в крысином царстве, будет мечтать о еде.

   Впрочем, он уже не так сильно боялся крыс. Ну, зверьки. Ну, пищат. Ну, шебуршат под ногами. Страх – это другое. Страх – это неизвестность. Это свет в комнате.

   Димка, крадучись, двинулся по коридору. Как же хлюпает вода в кроссовках! Точно на ноги надеты две большие жабы. Через световой круг пробежала крупная крыса, вдруг появившись из темноты и тут же слившись с нею. Мальчик прислонился к мокрой, холодной стене, замер.

   Ну, надо заглянуть. Просто посмотреть и все. Если сделать это по-быстрому, то, даже если там кто-то есть, этот кто-то не заметит Димку. Но почему так страшно, а? Кажется, сейчас сердце пробьет грудную клетку и упадет в лужу…

Большая комната с низким потолком. Горит электрическая лампочка. Кровать с грязно-желтым, как сказал бы отец, «зассатым», матрасом, стул, пустая полка. У стены – стол, на котором – электроплитка с чумазой кастрюлей. В дальнем углу – большой холодильник.

Никого.

Димка шагнул в комнату, оглянулся, невольно вобрав голову в плечи: а ну, из оставшейся позади темноты, потянутся окровавленные руки с поломанными ногтями, как в кино?

Здесь воняло бомжами. Мальчик шмыгнул к электроплитке, поднял крышку с кастрюли: картофелина. Одна-единственная.

Помедлив мгновение, Димка схватил картошку, и, быстро ошкурив, надкусил. Невкусно, противно, но так хочется есть! Мальчик вспомнил, как в школьном походе ели печеную на углях картошку, посыпая крупной солью. Вот то была картошка! А эта – холодная и какая-то склизкая.

-Ах, ты, дрянь!

   Надкушенная картофелина выпала из рук мальчика на бетонный мокрый пол. Димка стремительно обернулся, отпрянул, вжавшись спиной в стену. Перед ним стоял бородатый мужчина, одетый в изодранный и грязный пуховик. Он показался мальчику огромным, как сказочные великаны. На шее бородача болталась, точно бусы, связка из мертвых крыс (глазенки выколоты, через получившуюся дырочку продета веревка). В правой руке этот человек держал топор.