Через розовые очки - Нина Матвеевна Соротокина

ласково отозвался фельдшер. — Если бы плевра была задета, вы бы со мной не разговаривали. Вы бы от боли сознание потеряли.

— Он и терял! Только что в себя пришел, — Инна опять начала плакать, вид у нее был совершенно потерянный.

— Да делаете что‑нибудь, какого черта! — не выдержал Флор. — Что вы тут разговоры разговариваете?

— При бедности нашей лечебницы я могу сделать только обезболивающий укол анальгина, — спокойно ответил Ветеринар, раскрыл свой чемоданчик и начал готовить шприц. — Можно также сделать новокаин внутривенно, но при угрожающей бледности больного делать это я остерегусь, потому что может рухнуть давление.

Присутствующие с благоговейным вниманием следили, как фельдшер примеривался к Левиной ноге, выискивая удобное место для укола. Он все пытался добраться до ягодиц, но боялся потревожить раненого. Наконец, укол был сделан.

Укладывая шприц в металлический футляр, фельдшер похвалил всех присутствующих, де, все они сделали правильно, не поволокли раненого в постель, а ведь могли и не знать, что в лежачем положении отек пораженных тканей проявляется гораздо быстрее, чем в сидячем. Потом все так же невозмутимо глядя на Льва, он принялся рассуждать сам с собой.

— Похоже, что жизненно важные органы не задеты. Если бы пуля продырявила верхушку легких, то на губах появилась бы кровавая пена. А она не появляется. Хотя если задеты нижние участки легкого, пены может не быть, но будет внутреннее кровоизлияние, что очень не желательно…

— Вы не можете все свои знания держать при себе, — взмолилась Марья Ивановна. — Я понимаю, что нам повезло, и мы вам очень благодарны, но слушать все эти подробности… Увольте!

Ветеринар вдруг посуровел и твердо сказал, что только рентген может внести ясность и сказать, задеты или не задеты жизненно важные органы, а потому господина Шелихова Льва Леонидовича надо немедленно вести в районную больницу.

После обезболивающего укола Леве заметно полегчало. Даже цвет лица изменился и страх пошел. Ехать в райцентр он категорически отказался, заверив фельдшера, что в Москву уже позвонили, и скоро сюда явится его собственный врач. С ним они и решат, что делать дальше. Фельдшер смирился.

Тут неожиданно для всех проявил инициативу Артур, призвав мужчин прочесать сад. Флор и одноглазый Харитонов (Сидоров–Сикрский с Раисой уже отбыли домой, потому что у скульптора от переживаний поднялось давление) отнеслись к предложению Артура с сомнением, но и отказываться было как‑то неловко. Инна направилась вместе со всеми.

— Убийцу мы, конечно, не найдем, но следы его пребывания может быть и обнаружим, — твердил Артур..

А как их найдешь — следы, если темнота в саду — глаз выколи. На всю компанию два фонаря, а одним из двух завладела Инна, потому что ей надо под ноги светить, чтоб не упасть. Но даже с фонарем она не поспевала за мужчинами.

— Ну, кто ночью по саду шастает на каблуках? — не выдержал Флор. — Идите домой, мы уж как‑нибудь сами…

И не нашли бы ничего, если бы у Инны вдруг не погас фонарь. В обычной ситуации в первую очередь думаешь о севших батарейках и перегоревшей лампочке, а здесь вдруг в голову полезло черте что, декоративный валун обочь дорожки обернулся сгорбленным убийцей. Инна дико закричала, ломанула прямо через кусты к дому и, конечно, упала. Подоспевшие мужчины принялись ее поднимать.

— Подождите! Я сама. О, дьявол, коленку оцарапала! Камень острый! Нет, это не камень…Посвети сюда, — она неловко поднялась на ноги, разжала ладонь и взвизгнула: — Пуля!

— Гильза, — поправил ее Артур. — Дай сюда.

Мужчины коротко крикнули гип–гип–ура, но радовались они не столько находке, сколько возможности прекратить, наконец, нелепое блуждание по мокрой траве. Что они, мальчишки, в сыщиков играть? Другое дело — Артур. Он самым тщательным образом осмотрел гильзу, завернул в носовой платок и упрятал в карман шортов.

— Я ее потом следователю отдам, — сказал он строго.

Все пошли на террасу, и только Артур, неутомимый следопыт, остался бродить по саду. Вернулся он спустя четверть часа.

— Нагулялся? — не удержалась от ехидного вопроса Инна.

— Я вообще‑то думал — вдруг пистолет найду, — смущенно объяснил он. — Убийца часто с перепугу бросает оружие. А киллеры вообще так обычно поступают.

— Мог бы поиски отложить до утра, — проворчал Флор. — Гильзу‑то случайно нашли. При свете дня искать как‑то сподручнее.

— Он мог вернуться за пистолетом, — сказал Артур загадочную фразу, но уточнять не стал.

Часы показывали четыре, когда из Москвы прибыла целая бригада: Левушкин лечащий врач–терапевт, хирург, юрист Хазарский, представитель частного сыскного агентства Никсов и два шкафообразных телохранителя. Добрались в рекордно короткий срок. За два часа было покрыто сто семьдесят с гаком километров.

Врачи проявили фантастическую активность — все бегом, быстро, слажено. Фельдшер поспешал за врачами, скороговоркой объясняя суть дела. Прямо тебе американский сериал "Скорая помощь". Первым делом Леву прямо в кресле перенесли в комнату, потому что "на террасе больному холодно", потом аккуратно перенесли на кровать и усадили, обложив подушками. Оба, и хирург, и терапевт, одновременно прослушивали легкие, считали пульс, нежно мяли больное Левушкино тело и негромко, коротко обменивались информацией.

— Жидкости в легких нет.

— Нет, но дышит плохо.

— Отек. Легкие полностью не расправляются. Ты что взял? Полиглюкин?

— Да. И еще гемодез.

— Что будем колоть? Морфин?

— Да, ему нужно поспать. Ставь капельницу.

Лева услышал слово морфин и торопливо сказал:

— Не торопитесь. Мне нужно поговорить с Никсовым. И чем быстрее, тем лучше.

— Хорошо, Лев Леонидович, но не более десяти минут.

— Что вы собираетесь со мной делать?

— Сейчас вы будете спать. Потом мы повезем вас в Москву. Вот только еще не решили — на реанимобиле или на вертолете.

— Что?? — Лева невольно дернулся и застонал.

— Осторожнее, — крикнул хирург. — Никаких резких движений!

— Вас не удивляет, — присоединился терапевт, — что мы сюда прибыли на обычной партикулярной машине? А у вас ведь страховка не где‑нибудь, а в "Руксе$1 — хороший международный уровень. И вот наша замечательная "Рукса" заявила, что дальше, чем на сто километров от Москвы, не ездит. Спорить с ними нам было некогда, и мы взяли руки в