Судьба наизнанку - Дмитрий Селин

Своротка обнаружилась метров через пятьсот – такая же грунтовка, только поуже. Повернув, "Логан" бодро запылил по укатанному грунту, Олег добавил газу, высматривать было уже нечего.

Проехав полтора километра и спустившись в низину, Олег ощутил какой-то дискомфорт. Впереди клубился туман. Что-то в окружающем их мире было не так. Ощущение нарастало и когда до первых домов Долбино оставалось несколько десятков метров, Олег резко затормозил и остановил машину.

— Что-то случилось? — забеспокоилась Вероника.

— Мы куда в Долбино должны заехать? — вопросом на вопрос ответил Олег.

— К моей бабушке, её дом вот, с краю, — она показала в сторону почти неразличимых в тумане первых изб, теснившихся слева от дороги.

— Что-то не так, — Олег вышел из машины и стал всматриваться в закутанный утренним туманом посёлок. В нём не проступало ни одного светящегося окна, ни одного включённого уличного фонаря, на станции слева так же не было ни огонька.

— У-у-у-у-у, — впереди что-то взревело, над затянутой туманом железной дорогой взметнулся белый фонтан.

— У-у-у-у-у, — вторило ему слева, у станции.

— Паровозы? — ошеломлённо подумал Олег, — откуда они здесь?

Прямо напротив них, в тумане на железной дороге вспыхнул вправо размытый луч прожектора, и раздалось знакомое по фильмам "пш-ш-ш" сбрасываемого пара. Пыхтя, свет прожектора начал медленно смещаться в сторону Белгорода. Самого паровоза и поезда в тумане видно не было.

— Что это?! — спросила сзади Вероника.

Олег обернулся, она неслышно подошла, кутаясь в короткую ветровку. Здесь почему-то было гораздо холодней, чем на дороге.

— Паровозы. Наверное, перегоняют куда-то. А может… Смотри, какая крупная авария, всё электричество отрублено, нигде ни огонька. Вместо электровозов, — поезда тянут, что ли? Странно. Для этого тепловозы должны использоваться. Ладно, поехали.

Они вернулись в машину, Олег включил противотуманные фары и медленно заехал в туман.

— Какой дом?

— Самый крайний. Вот, — Вероника указала на ближайшую к ним избу в три окошка на белёном высоком фундаменте, с коньковой крышей, покрытой деревянными плашками. Олег подрулил к закрытым воротам, выключил свет и заглушил двигатель. Они вышли из машины. Вероника накинула ремень сумки на плечо, подошла к двери слева от ворот, постучала. Никто не отозвался.

— Спят ещё, — Олег достал телефон, посмотрел время.

— Сейчас шесть, нет, — он учёл "растянутый" час, — пять утра.

— В деревне рано встают, — Вероника открыла калитку в палисадник перед окнами, — видишь, свежие следы перед воротами. Скотину уже выгнали.

— Бабушка у тебя скотину держит? — удивился Олег

— С ней моя двоюродная сестра живёт, — ответила Вероника, согнутым указательным пальцем правой руки постучав в стекло среднего окна.

В избе брякнулось на пол что-то деревянное, женский голос за занавесками испуганно спросил:

— Кто там? — судя по молодости голоса, это была кузина Вероники.

— Антонина, это я, — ответила Вероника. В избе раздались звуки шагов, глухо хлопнула дверь, Вероника вернулась к воротам, прикрыв вход в палисадник.

Скрипнул засов, дверь распахнулась. К ним вышла молодая женщина, в чём-то вроде сарафана, почти все волосы прикрыты белым платком. "Лет тридцать, очень похожа на Нику", — подумал Олег, — "только волосы более светлые и выглядит постарше. Что она уставилась? Одета, конечно, по-деревенски, но вполне…" Мысль он продолжить не успел, стоявшая перед ним Вероника начала падать назад.

Олег еле успел её подхватить. Антонина оторвала взгляд от наряда Вероники и, отступив, быстро проговорила:

— Ой, что с ней? Заносите её в избу, на лавку положите, я сейчас воды принесу, — и метнулась обратно во двор.

Олег, удерживая левой рукой Веронику, шагнул вправо, подхватил правой рукой её под колени, поднял. Боком протиснулся в дверь, прошёл несколько метров по двору. Из дальнего угла забрехал кабыздох неопределённой породы. Вход в избу был слева. Олег с Вероникой на руках поднялся на крыльцо, пригибаясь, зашёл в сени. Там было темно, болтающаяся сумка девушки зацепила какие-то предмет, судя по звуку – ведро.

— Тут порожек, — предупредила Антонина, отворив внутреннюю дверь. Олег, пригнувшись, вошёл в длинную комнату. Справа светилось мутноватое окошко, дававшее мало света, но его хватило, чтобы рассмотреть скудную обстановку. Некрашеный дощатый пол и белёный потолок, высота помещения не больше двух метров. Слева стена из обтёсанных брёвен с полупустой вешалкой, дальше занавешенный проём, заканчивающийся белой печью. Топка печи выходила в это помещение, перед ней горкой лежали наколотые поленья. Перед окном непокрытый скатертью большой некрашеный деревянный стол, к нему приставлены пять изогнутых стульев, за столом в правом углу смутно виднелся резной шкаф со стеклянными дверцами. "Буфет" – слово откуда-то из детства всплыло в памяти Олега. Пахло засушенной травой, ещё чем-то кисловатым и одновременно смутно знакомым.

— Сюда, — Антонина выскользнула из-за спины Олега, шмыгнула в занавешенный проём. Олег по скрипучим половицам прошёл за ней в светлую, насколько это возможно ранним туманным утром, почти квадратную комнату. Остановился, оглядываясь, куда положить Веронику. Такой же пол, только убранный половиками, такой же побеленный потолок из широких досок, необшитые стены. Справа в комнату, вперёд метра на два и до правой стены, выступала печь с приступком по периметру и чем-то вроде лежанки сверху с горой тряпья. За ней, в правой стене, куда уходила печь, был такой же занавешенный проход, напротив Олега – два окна с фотографиями между ними. Под фотографиями пирамидой Джосера стояли три разнокалиберных сундука. На самом верхнем сундуке клубочком свернулась серая кошка. В левом дальнем углу под пустой угловой полкой, был ещё один, самый большой, сундук, откуда Антонина достала большую цветастую подушку. Лампы, как успел заметить Олег, на потолке не было.

— Ложите, — она положила подушку на длинную и широкую лавку слева от Олега. Он аккуратно пристроил Веронику на… полати, так, кажеться, они называются? Полати были закрыты покрывалом, на ощупь, когда Олег вынимал руки из-под Вероники, весьма грубым, как будто домотканым. Красную сумочку девушки он пристроил на полу около изголовья.

— Вот вода, — пока Олег укладывал Веронику, Алевтина сбегала в сени и принесла воды в деревянном ковшике. Олег, сидя с краю лавки, взял Веронику за левую руку, искал пульс. "Вроде есть. Уф", — подумал Олег, уложив руку Вероники на полати. Взял из рук Антонины черпак, достал из кармана носовой платок. Смочив в холодной воде, он вернул ковшик Антонине, аккуратно обтёр лоб и виски Вероники. Она шевельнулась и невнятно пробормотала.

— Что? — Олег наклонился к лицу Вероники.

Она, проморгавшись, открыла глаза, узнала Олега и улыбнулась ему какой-то светлой обречённой улыбкой.

— Ты мне сразу понравился, Олежек, — тонкие руки девушки обвили его шею, — я могу это сказать, сейчас мы навсегда вместе.

Вероника подтянулась и попыталась поцеловать Олега. "Ни фига себе!!" — подумал он, уклонившись от губ девушки.

— Что с тобой? — Олег попытался снять с себя руки Вероники, но держалась она за него весьма крепко, — что твои родственники подумают?

Олег спиной чуял, что Антонина практически впала в ступор, наблюдая эту картину. Вверху на печке кто-то зашуршал и тонкий детский голосок спросил:

— Мама, кто этот дядя? — говорила девочка явно дошкольного возраста, — не толкайся, мне не видно.

"А это ещё кто?" Олег наконец смог развести руки Вероники. Она перестала пытаться его поцеловать и, подтянувшись – Олег всё держал её за запястья – села. Олег осторожно освободил её правую руку, поднялся. Левую руку он решил не выпускать, мало ли что. Обернувшись, он увидел изумлёние на лице Антонины и над ней, на печке, две детские мордашки, выглядывающие поверх длинной подушки из-под лоскутного одеяла. Одна слева, принадлежала говорившей девочке лет шести, справа к ней прижимался мальчик года на два помладше.

— Мы в Раю, Олежек, — увидев детей, лицо Вероники озарилось ангельским светом.

— С чего ты взяла? — Олег шагнул назад, сел рядом с ней, ноги не держали после такого уверенного заявления. Неужели??

— Вот они, — она плавно повела рукой в сторону Антонины и детей, — давно в Раю. Антонина, Максимка и Леночка. Теперь пришел наш черёд, Олежек.

Антонина вздрогнула, услышав имена. Отступила вплотную к печке, как будто стараясь защитить детей. Ковшик она держала перед грудью, прикрываясь им, как щитом.

— Они давно в Раю, — повторила Вероника, — их немцы в войну сожгли.

Лицо Антонины исказила страшная гримаса.

— Брешешь, ведьма!! Мы живы, живы!! Слышишь, ты!! Живы!!!

Она почти кричала, вода из ковшика выплёскивалась на пол в такт словам. Выкрикнув, она обессилено села на приступок печи. Дети испуганно молчали. Вероника продолжала ангельски улыбаться.