Дмитрий Красивый - Сычев К. В.

ГЛАВА 8

РАДОСТЬ КНЯЗЯ ЮРИЯ

Полки князя Юрия Московского стояли в лютый январский холод на берегу скованной льдом Волги у известного брода, и воины мрачно смотрели на темные ряды тверского войска, расположившегося на противоположной стороне реки.

– Какие силы у Михаила! – думал князь Юрий, глядя на ощетинившихся копьями врагов. – И зачем мы спешили? Нам не одолеть его полков таким немногочисленным войском! Не поможет и новгородское ополчение!

Юрий Даниилович не был трусом. Он никогда не уклонялся от встречи с врагом. Однако природная скупость и практичный расчет мешали ему первому начать сражение. Московский князь не спешил, несмотря на то, что был чрезвычайно разгневан на великого суздальского и тверского князя Михаила Ярославовича! Гнев Юрия Данииловича копился долго и вот-вот был готов пересилить здравый смысл, который заключался в бережливости по отношению к деньгам и своим людям, стоившим тоже немалых денег.

– Неужели сам Господь на стороне этого наглого Михаила? – думал князь Юрий, восседая на коне и поглаживая ладонью бороду. – Однако я этому не верю: только лукавый помогает этим тверичам!

Князь, размышляя про себя, проклинал то злосчастное время, когда он, беззаботный и веселый, полный надежд на разгром своего соперника – Михаила Ярославовича – вел войско на Тверь.

В сентябре 1317 года его полки вместе с татарской конницей, возглавляемой самим Кавгадыем, безжалостно вторглись в суздальскую землю. Сначала Юрий Даниилович сосредоточил все свои силы у Костромы, ожидая помощи остальных князей. Его люди поехали по всем городам суздальской земли, запугивая мелких удельных князей «жестокой карой» и обещая не разорять их земли в обмен на поддержку против Михаила Тверского. И очень многие князья, боявшиеся «грозной бусурманской силы», пришли к нему в Кострому. Лишь великий смоленский князь Иван Александрович решительно отказался. – У Юрия нет прав на суздальские земли, – сказал он московскому посланнику, – и он не великий князь, а властитель убогого удела!

Когда же москвич попытался переубедить князя Ивана, сообщив о том, что Юрий Даниилович ведет с собой огромное татарское войско и, более того, в его стане пребывает молодая супруга, сестра татарского хана Узбека, смоленский князь, не испугавшись, промолвил на это: – Пусть этот нечестный Юрий не кичится своей знатной супругой! Мы знаем о смерти его первой несчастной жены, уморенной голодом! А татары нам не страшны: мы вовремя платим молодому царю «выход» и не обманываем его! Царские войска не пойдут против своих верных данников!

Московский посланник, вернувшись к князю Юрию, так и передал услышанные им в Смоленске слова, жестоко его тем обидев. – Слова этого Ивана пышут клеветой! – возмущался Юрий Даниилович. – Нет большей подлости, чем обвинять меня в смерти любимой супруги!

В Брянск же и бывшие уделы черниговской земли он не решился посылать своих людей.

– Если этот Иван отвергнул, да с такой злобой, мою дружбу, – заключил он, – значит, нечего ждать добра от его друга, старого козла Романа!

– Чего мы тянем время, брат? – говорил московскому князю Кавгадый, недовольный бесплодным стоянием: татары жаждали добычи. – Разве ты не знаешь, что за это время злосчастный Мыхаыл соберет еще больше воинов? У меня нет сомнения, что этот хитрый князь уже давно знал о нашем походе и хорошо подготовился к сражению!

Кавгадый был прав. Уже на следующий день после его разговора с московским князем в Кострому прибыл вестник от новгородцев, которые собрали небольшое ополчение и, остановившись в своем городе Торжке на отдых, готовились идти на соединение с полками князя Юрия.

– Туда нагрянул Михаил Ярославич, – с горечью говорил вестник, – и без пощады разбил наше лучшее войско! Он перебил в жаркой сече почти две сотни наших лучших воинов, а остальные, израненные и усталые, ушли восвояси!

– Вот так, брат, – сказал, узнав об этом, Кавгадый. – Видишь, чего стоит твое промедление! Мы могли бы за это время покарать не пришедших к нам на помощь!

– Что ж, – решил князь Юрий. – Ты полностью прав! Нечего стоять без дела! Тогда пошли!

И московское войско, снявшись с места, двинулось на земли пытавшихся «отсидеться» в своих городах суздальских князей. Татарская конница мчалась впереди, нещадно расправляясь с жителями сел и деревень. Сначала степные хищники устремились к Ростову, но город, хорошо подготовленный к обороне, брать не стали. Также без попыток захвата прошли они Переяславль, Дмитров и добрались до Клина.

Московские воины, следовавшие за татарами, без радости смотрели на сожженные русские поселения. – Как же злы и жестоки проклятые сыроядцы! – бормотали они, однако, верные своему князю, продолжали идти вперед, прикусывая от стыда и гнева губы.

Особенно свирепствовали татары в тверской земле. Здесь они уже не спрашивали князя Юрия, надо ли карать ту или иную волость: рассыпавшись по всему княжеству Михаила Ярославовича, они грабили, убивали, жгли и полонили мирных сельских жителей.

Три месяца разоряли они тверскую землю, оставляя после себя лишь пепел и конский навоз.

В свою очередь, великий князь Михаил не спешил защищать своих несчастных подданных, собирая войска и готовясь к решающей битве. Даже, когда князь Юрий приблизился к Твери, остановившись «на Бортеневе», менее чем в двадцати верстах от столицы удела, князь Михаил еще пятнадцать недель терпел на своей земле захватчиков.

Наконец, 22 декабря, полки Михаила Ярославовича пошли на врага.

Князь Юрий не ожидал от своего давнего недруга такой решимости: он все еще надеялся, что тверичи не осмелятся с ним воевать и великокняжеский «стол» достанется ему миром. Однако великий князь Михаил не испугался ни москвичей, ни татар: в жестоком сражении он наголову разбил московское войско и был готов биться с татарами, разогнав их передовые отряды и захватив в плен выбитых из седел степных хищников.

Но хитрый Кавгадый не повел свои основные силы на тверичей, не желая рисковать отягощенными добычей татарами: он спокойно наблюдал, как тверские рати грабили московские обозы и даже пальцем не пошевелил, чтобы защитить сестру хана Узбека Кончаку, захваченную в шатре московского князя и уведенную в Тверь «в жестокий плен».

Сам же Михаил Тверской, видя пассивность татарской конницы, не захотел ссориться с Ордой, а после разгрома московского войска и бегства князя Юрия с остатками своей дружины, прислал своих людей к Кавгадыю, предложив ему «почет и вечный мир» и пригласив к себе в Тверь.

Князь Михаил не разрешил убивать пленных татар, но выдал их Кавгадыю: «отпустил с честью». Все татарские мурзы были щедро одарены и «обласканы» великим князем. После богатого пира, на котором Кавгадый лицемерно восхвалял князя Михаила Ярославовича и клялся, что татары «приходили сюда без воли хана», степные хищники ушли назад в свою Орду, однако без пленников, отбитых тверичами во время сражения.