Боги Абердина - Михей Натан

Артур кивнул и стал постукивать пальцами по рулю. Несколько минут мы ехали молча, затем мой провожатый заговорил снова.

— Ты когда-нибудь слышал про Георгия Гурджиева?

Я закрыл глаза. Арт продолжил.

— Это русский маг девятнадцатого века. Он считал, что есть три ложных пути просвещения: физический, эмоциональный и интеллектуальный. Мы можем назвать это путем факира, путем монаха и путем йога. Но все они разочаровывает, потому что полагаются на принципы, проповедуемые учителями и старшими. Сторонники того или иного пути могут наслаждаться большей свободой, чем большинство из нас, но все равно подвержены недостаткам, несовершенствам, изъянам и слабым местам своих наставников. Гурджиев предложил решение этого вопроса, назвав его «четвертым путем» — путем совершенного человека. Подобный человек ставит задачу все проверить и испытать на себе. Гурджиев считал, что большинство людей живет внутри случайной реальности — то есть, с ними что-то происходит, обстоятельства бьют их, как сильный ветер. Они основывают свои решения на судьбе. Совершенный человек Гурджиева — противоположность этому. Он ничто не принимает на веру, устанавливает свои собственные правила и навязывает свою волю миру. Люди реагируют на него, а не наоборот.

Машина замедлила ход.

— Гурджиев считал, что лучший способ стать таким совершенным человеком — это бесконечная работа. Он предлагал поставить перед собой невозможную задачу, погрузиться в ее выполнение, подвергать себя невероятным трудностям, пока не возвысится и не укрепится твоя душа. И только тогда ты сможешь противостоять ветрам обстоятельств.

Арт остановил машину и выключил двигатель. Я открыл глаза. Мы находились у дома доктора Кейда, припарковались рядом с черным «ягуаром». Резные тыквы на крыльце заменили большим керамическим кувшином, перед дверью в гараж лежала внушительная груда дров, наполовину прикрытая сверху.

Мой приятель протянул руку на заднее сиденье и достал оттуда пиджак.

— Кстати, я получил твое послание, и Дэн рассказал, что говорил с тобой. Мы рады, что ты войдешь в команду. Особенно рад доктор Кейд. Он с нетерпением ждет твоей работы.

Я чувствовал себя дураком. Дураком меня сделали наркотики. Понятно, что надо что-то говорить, но привести мысли в порядок оказалось не самым скорым делом. Еще одна волна ударилась о залитый пейзаж моего сознания, растворив твердые линии всего вокруг меня в молекулы, напоминающие дымчатые пузыри. Края приборной доски расплавились, мне на ноги стало капать что-то черное, пропитывая ткань брюк, словно разлитые чернила. Я протянул руку вперед и коснулся приборной доски. Пальцы ощутили холодное виниловое покрытие, оно было успокаивающе твердым, хотя у меня на руке осталось липкое и вязкое пятно.

— С тобой все в порядке? — Артур опустил руку мне на плечо, на лице было написано беспокойство.

— Я украл твои книги, — объявил я.

— Мои книги?

— Мне их отдал Корнелий Грейвс. Еще в прошлом месяце. Он велел мне отдать их тебе, но я не отдал. Они лежат у меня на письменном столе.

Арт на мгновение нахмурился.

— Книги… — медленно повторил он, и я увидел у него по лицу, как он внезапно все понял. — Осло и Гилберт? «Каталог»?

Я кивнул.

— Они лежат в моей комнате в общежитии.

— Я уже месяц спрашиваю Корнелия про них, — раздраженно воскликнул Артур. — Он отвечает: забыл, что с ними сделал.

— Прости меня, — сказал я.

Арт вставил ключ зажигания и повернул.

— Это не твоя вина, — сказал он. — Если бы доктор Кейд не принимал решения так долго, черт побери, я не потерял бы целый месяц. Ты сказал, что у тебя три книги, правильно?

Я кивнул.

— А такое долгое время на принятия решения для доктора Кейда необычно? — спросил я.

— Совсем нет. Мы же нацеливаемся на Пендлетонскую премию, поэтому он должен был удостовериться, что ты подходишь. Он разговаривал с каждым из нас, а потом еще и поинтересовался у доктора Тиндли твоими способностями к языкам. Ну, и так далее, — судя по тону, Арту до смерти надоела эта тема. — Мне эти книги нужны сегодня, — заявил он. — Поедешь со мной?

— Ты сейчас собираешься туда?

Артур кивнул и стал нетерпеливо постукивать пальцами по рулю.

— Я не могу поехать, — сказал я, собираясь с мыслями. — Я все еще под дурью. Если Луиза увидит меня в таком состоянии, то вполне может позвать дежурного врача.

Я слышал про Джоша Бриггса, который неделю назад пришел на занятия в подобном виде, и представитель службы безопасности отвел его в медицинский центр университета.

Арт скептически посмотрел на меня.

— Кто такая Луиза?

— Староста общежития, — пояснил я.

Он покачал головой.

— Ты ведешь себя, как параноик. Староста не будет делать гадостей.

— Она — гарпия, — сообщил я.

— Да по тебе и не скажешь, что ты под дурью, — заметил Арт. — Если хочешь, можешь отдать мне свой ключ и подождать в машине.

На самом деле, мне не хотелось возвращаться на территорию университета.

— Наверное, лучше подождать здесь, — сказал я.

— Круглый ключ — от входной двери, — пояснил Артур. — Нужно повернуть несколько раз. Подожди меня в гостиной. Если Нил начнет лаять, просто почеши ему шею, и он заткнется.

Мы обменялись ключами, и Арт тронулся с места, как только я захлопнул дверцу машины. Мгновение я стоял в темноте, глядя на дом мистера Кейда, потом медленно направился к крыльцу.

Лучшее средство для человека, страдающего от неприятных последствий употребления галлюциногенного наркотика — это отвлечься. Я думаю, именно поэтому Арт, вернувшись домой с тремя книгами под мышкой, решил провести для меня экскурсию. Он начал с кухни, которая была меньше, чем я ожидал. Дверь оттуда вела в задний двор, слева имелся закуток для завтрака, у задней стены — лестница, которая вела наверх. Над мойкой располагались два окна, выходившие на пруд и к эллингу. Пруд больше напоминал маленькое озеро, растянувшееся примерно на двести ярдов, он уходил вправо. Там, по словам Арта, протекала речка Бирчкилл, которая, в свою очередь, впадала в Куиннипьяк. Вдоль берегов росли тимофеевка и высокие камыши. Там же, затерявшись среди нависающих ветвей ивы, стоял эллинг. Он, как рассказал мне Артур, был построен Хауи летом, года два назад. Эллинг больше напоминал сарай: доски были установлены вертикально и прикрыты остроконечной крышей, обшитой гонтом. С угла крыши свисала одна лампочка, и я увидел яркий спасательный жилет, висящий в одном из маленьких окон, и прислоненное к нему весло. К стволу ивы привязали лодку, она мягко покачивалась в слабом течении. По черной поверхности пруда от легкого ветра шла рябь.

Из гостиной мы отправились в кабинет, а затем — на крыльцо в задней части дома. Туда имелся выход прямо из кабинета. С крыльца мы спустились в красивый сад с фонтаном и двумя каменными скамьями, украшенными орнаментом. Арт показал мне подвал, в котором была кладовка с банками и консервами, стоявшими от пола до потолка. Там нашелся и большой пакет кошачьего корма. Артур говорил, что он там хранится уже много лет. В углу стояла половина старого органа, прикрытая одеялом, рядом с велосипедом в нерабочем состоянии — по виду, из 1950-х. Переднее колесо отсутствовало, а с руля свисали смятые гоночные вымпелы.

Во время экскурсии Арт рассказал мне про книжный проект доктора Кейда — о том, как все начиналось. Изначально планировалось сделать только один том, который станет учебником. Потом идея менялась — вплоть до нынешнего варианта, всесторонней, исчерпывающей и тщательно подготовленной книжной серии об эпохе средневековья.

Артур говорил с огромным энтузиазмом, словно это был его собственный проект. Узнал я и о долгих часах, которые провел над древними рукописями и текстами. Мой приятель искал, обнаруживал новую информацию, доказывал несостоятельность тех или иных идей. С его точки зрения, доктор Кейд являлся одним из немногих существующих ученых-первопроходцев, «человеком с несравненным интеллектом и лингвистическими способностями, необыкновенно одаренный, на одном уровне с Шампольоном и Гротефендом».

Я не представлял, кто эти двое, но спрашивать не стал.

Арт сказал, что доктора Кейда звали к себе лучшие университеты мира. Но, тем не менее, он остается в Абердине, считая его своим родным, относится к нему, как отец к ребенку, и без устали работает, чтобы добиться признания для этого учебного заведения.

Приятель отвел меня в предназначенную мне комнату на втором этаже. Это была последняя дверь перед лестницей, ведущей вниз, в кухню. Туалет находился прямо напротив.

— Из твоей комнаты открывается лучший вид, — сказал Артур, заводя меня внутрь. — Лучше всего утром, когда светит солнце, особенно, в это время года. Солнечные лучи проникают прямо сквозь вершины деревьев.