Реализация (СИ) - Дашко Дмитрий Николаевич

По тону собеседника я понял, что тёплый приём меня не ждёт. Да я и сам бы не обрадовался, смоделировав ситуацию, при которой на мои квадратные метры с бухты-барахты внезапно свалился бы абсолютно незнакомый товарищ.

Человек, конечно, ко всему привыкает. Вчерашние хозяева жизни постепенно смирились с теснотой коммуналок и очередью в туалет. Вот и гражданке Шакутиной придётся какое-то время потерпеть.

К тому же жилец я не конфликтный, в пьяный загул не ударяюсь, да и судя по тому, как всё закрутилось с первого дня, часто бывать на квартире мне не придётся. Впереди регулярные ночёвки на работе и скудный казённый харч.

Надеюсь, соседке это поможет примириться с фактом, что теперь не она полновластная хозяйка жилплощади.

Жильё мне подобрали в «козырном» месте, в центре города, среди скопления преимущественно каменных двухэтажных строений. Раньше почти все дома здесь принадлежали богатым купеческим фамилиям, потом подул ветер перемен, и в квартиры заехали новые жильцы.

Разделения на парадную и чёрный вход не было, в дом вела одна единственная дверь, закрытая на замок. Сбоку висели несколько звонков, с указанием номера квартир.

- Ваша на втором этаже, квартира четыре, — сообщил Леонов и надавил на кнопку звонка.

Мы выждали для приличия с минуту, но дверь так и не открылась.

- Может, дома нет? — предположил Пантелей.

- Поздно уже. Нормальные люди спать ложатся. Окна на эту сторону выходят?

- Выходят.

- Сейчас посмотрю.

Я отошёл назад и посмотрел на окна. В одном из них на втором этаже горел тусклый свет.

- Всё-таки кто-то есть, — подтвердил мою догадку Леонов.

Он забарабанил в дверь руками и ногами. Бедная филёнка аж задрожала, только вот толку от наших «манёвров» всё равно не было. Вход в подъезд остался неприступной крепостью.

- Чует моё сердце, придётся возвращаться в отделение, — вздохнул я.

Внезапно дверь распахнулась, перед нами появилась бабушка — божий одуванчик.

- Вы чего тут творите?! — уперев руки в бока, важно спросила она. — Чего в дверь колотите, ироды?

- Бабуля, нам бы в четвёртую квартиру попасть. Вот, соседа нового привёл, — весело произнёс Леонов.

- Слава богу, что в четвёртую, а не к нам, — перекрестилась бабка. — Что, не отпирает Шакутина?

- Не отпирает, бабушка.

- Странно. Дома была. Дуркует чего-то. Ну вы подымайтесь, в ейную дверь постучите — может, не услышала.

- Да тут разве что мёртвый не услышит, — хмыкнул Леонов.

Мы стали подниматься на второй этаж, навстречу по лестничному маршу пробежал мужчина. Его кепка была надвинута на самый нос, воротник пиджака поднят. Он явно спешил и едва не сбил идущего впереди Леонова с ног.

- Осторожно, уважаемый, — только и успел сказать Пантелей.

- Извините, — буркнул незнакомец.

- Вот, блин, — хмыкнул Леонов.

Мы подошли к двери, над которой висела медная табличка с цифрой четыре.

- Почти на месте, — произнёс Пантелей.

Стоило ему поднести к двери кулак, как та, словно автоматическая, распахнулась. В проёме показалась довольно миловидная женщина лет тридцати пяти в тёмно-коричневом платье. Цветом и покроем оно вызвало у меня ассоциации со школьной формой, в которой когда-то ходили мои одноклассницы. Не хватало разве что передника.

Её длинные каштановые волосы были распущены по плечам.

- Гражданка Шакутина?

- Да, Шакутина Лидия Михайловна, — с достоинством произнесла женщина.

- Я вам жильца нового привёл. Вот, примите и распишитесь, — Леонову явно нравилась хозяйка квартиры, и он нарочно перешёл на шутливый тон.

- Проходите, — расступилась Лидия Михайловна. — Я покажу вашу комнату… э…

- Георгий Олегович, — представился я. — Вы не бойтесь, я — человек не докучливый. Да и работа у меня такая, что больше на ней нахожусь, чем дома.

- Вы наш новый начальник милиции? — проявила свою осведомлённость она.

- Да. Но вы не переживайте, арестами и расстрелами я занимаюсь только вне домашней обстановки.

Я тоже пытался говорить так же беззаботно, как Леонов, но… «шутка юмора» хозяйке квартиры не зашла. Она напряглась, я физически ощутил исходящее от неё беспокойство.

Ну вот, напугал ни в чём неповинную женщину. Будет теперь думать о мне, бог весть что.

- Это моя комната, — Лидия Михайловна показала на помещение, которое прежде было гостиной. — Это ваша. Все свои вещи я из неё уже вынесла. Кровать, шкаф, стол — мебель моя, конечно, но я её вам уступила. Пожалуйста, пользуйтесь. Если у вас нет постельного белья, на первое время можете пользоваться моим. У меня кое-что осталось с прошлых времён.

- Извините, Лидия Михайловна, мне право слово — неловко, — заговорил я. — Очень не хотелось бы вас стеснять…

- Ах, боже мой, о чём вы говорите! — всплеснула руками та. — Мне, наверное, ещё повезло. К моей приятельнице в дом вселилась целая семья: муж, жена и пятеро детей: мал мала меньше. Дети постоянно болеют и плачут, порой так громко, что приятельница забыла, что такое сон. Так что не надо извинений, Георгий Олегович. Надо просто научиться жить по-новому. Хотя… скажи мне кто-то об этом лет десять назад, я бы рассмеялась ему в лицо.

- Мир меняется, — философски изрёк Леонов. — Да, товарищ Быстров, на днях сюда проведут телефон. Это тоже распоряжение исполкома.

- Спасибо. Телефон — штука хорошая, — обрадовался я.

- Разрешите идти?

- Ступайте. И да — завтра меня не будет, я в губрозыск еду. Ты остаёшься за старшего.

- Есть, оставаться за старшего, — обрадованно отрапортовал он.

Эх, молодость, молодость… Понимание, каким грузом является ответственность за других, приходит с годами.

- Хочу сразу вас предупредить: я вызвала слесаря, он врезал в дверь моей комнаты замок, — сказала Шакутина, как только Леонов ушёл. — Не то, чтобы я вам не доверяю — вы всё-таки начальник милиции, но, поймите меня правильно, я — женщина. Находиться под одной крышей с совершенно посторонним мужчиной…

- Прошу вас, не надо объяснять. Я вас прекрасно понимаю. Мне пока прятать особенно нечего, однако раз пошла такая пьянка — с вашего позволения, я тоже в свою дверь врежу замок.

- Безусловно. Это ваше право, — с достоинством кивнула она.

- Скажите, а лишнего ключика от входа в подъезд у вас не найдётся? Не хотелось бы каждый раз барабанить и поднимать соседей. Я буду часто возвращаться за полночь, а электрический звонок, наверное, не работает.

- Запасной ключ есть, — обрадовала меня Лидия Михайловна. — Она сходила за ним в свою комнату. — И звонок работает. Я… я, видимо, слишком устала после работы: когда учишь детишек музыке, потом весь день в ушах стоит звон, так что звонок могла совершенно случайно не услышать.

- Бывает, — легко согласился я. — Тоже порой набегаешься за день, что потом так спишь — из пушки не разбудить.

Тут я вспомнил мужчину, который едва не сбил нас с ног. На этаже всего две квартиры. Можно, конечно, наивно предположить, что тот вышел из соседней квартиры, но мне хватило взгляда, чтобы по лицу Лидии Михайловны понять, что это гость отсюда, пусть даже эта несчастная вдовушка и пыталась придать себе строгий и официальный вид.

Хотя… Да какой мне дело до чужой личной жизни? Не хочет она афишировать отношения — её дело. Мне это абсолютно фиолетово. Своих проблем полон рот.

Всё-таки денёк выдался насыщенным, ни о каком постельном белье даже думать не хотелось. Я просто завалился на кровать и вырубился, зная, что внутренний будильник подымет меня в назначенный час.

Собственно, так и произошло. Пробудился я, когда за окном ещё было темно. На этот раз в столицу губернии отправлюсь на поезде — это выйдет гораздо быстрее, чем уговаривать извозчиков.

Как и во многих городах вокзал располагался неподалёку от центра. Я слышал через окно паровозные гудки.

С детства обожаю железную дорогу, те специфические шумы и запахи, которые связаны с ней. Сейчас к привычным добавилась копоть от паровозного дыма и едкий аромат машинного масла.