Одержимость (ЛП) - Дж. Уорд

Ее сердце гулко забилось, когда мужчина подошел к ее машине, но дело не в страхе. Наверное, она должна была бояться. На самом же деле, казалось, будто заряд электричества прошелся по ее грудной клетке.

Стекло ее «Лексуса» опустилось. Будто кто-то другой, а не ее мозг, управлял ее рукой, пальцами.

Она будто была одержима.

Подняв на него взгляд, первым делом Кейт подумала, что он кого-то ей напоминал. Может, тот же случай, что с Пабло и Викторией Бекхэм? Или, боже, может, его имя напечатали на первой странице газеты, подозреваемый в ужасном преступлении?

Нет… здесь что-то другое.

– Мы знакомы? – спросил он низким голосом.

Прежде чем она успела ответить, сбоку раздался гудок автомобиля, и его голова повернулась налево… и тогда она смогла хорошо рассмотреть его. Дева Мария, матерь Божья…

Он был… сногсшибательным. Невероятно красивым.

У него была внешность бойца, но не вечно опухшего боксера, он обладал резкими, ястребиными чертами лица мужчины, который мог служить в армии. Глаза голубые, брови темные, как и его волосы, а этот жесткий, тяжелый подбородок был, ага, очень четким индикатором того, что связываться с ним стоит только на свой страх и риск.

На этой ноте, когда он повернулся к ней, Кейт сказала:

– Нет, не знакомы… и, простите меня, я не хотела пялиться.

Она не могла увидеть его, но почувствовала, как его глаза сузились, будто он размышлял, правда ли это.

– Все нормально, – пробормотал он.

– Мне пора.

Но она не сделала ничего. Просто продолжила смотреть на него.

– Я на самом деле приехала сюда послушать певца. С подругой, – выпалила она, чтобы заполнить тишину.

– И он тебе понравился.

Не вопрос. Сказал так, будто знал ее ответ заранее.

– Да. Очень.

– У тебя нет сережки.

Значит, он смотрел на нее, так, как она и думала.

– Потеряла ее сегодня вечером. В парикмахерской. – Окей. Наверное, ей лучше переключить внедорожник на задний ход, прежде чем она выдала ему историю всей своей жизни. – Я вернулась туда, но… не нашла в коробке с потерянными вещами.

Заткнись, Кейт.

– Она пропала, – добавил он.

– Да.

– Бывает.

– Ты тоже приехал сюда послушать Джи-Би?

– Нет.

Она кивнула.

– Могу представить, что ты такую музыку не слушаешь.

– Быстро ты меня раскусила.

– Да. Мне пора.

– Но ты все еще здесь, не так ли?

– Не хочу проехаться по твоим ногам.

– Ботинки со стальными мысками, – пожал он плечами. – Я ничего не почувствую.

Ради всего святого, скорее всего, он бы даже во вьетнамках ничего не ощутил.

– Клянусь, я где-то видела тебя, – прошептала она.

– Мне такое нечасто говорят. – Он наклонился ближе. – Скажи мне кое-что.

– Что…

– Тебе нравится то, что ты видишь?

Губы Кейт приоткрылись, чтобы сделать вдох.

– Нравится? – повторил он. Когда она не ответила, он произнес своим низким, очень низким голосом: – Язык проглотила?

– Так. Все… до свиданья.

Мужчина рассмеялся, звук раскатом вырвался из его груди.

– Но ты же не уезжаешь.

– Мне пора.

Кейт подняла стекло, чтобы заткнуть саму себя, а не кого-то еще, испытывая облегчение. Когда она начала сдавать назад, он отступил. Но не остался на месте. Она включила «драйв», и мужчина вышел вперед, ее фары осветили его словно на сцене, он стоял, сведя ноги, голова гордо поднята, руки на бедрах.

Вызов, направленный на нее, пусть они и были незнакомы.

И, видит Бог, ее тело ответило: похоть, чистая, без раскаяния, прокатилась по телу, пробуждая такие местечки, которые раньше не просто дремали, она не знала об их существовании.

«Беги»,– подсказал ей внутренний голосок. – «Беги, быстро, как можно дальше… и молись, чтобы он не последовал за тобой».

Мужчинам вроде него не говорят «нет». Никогда. Даже если это плохо для нее. Даже если родители обвинят ее в грехе.

Кейт ударила по газам, шины рванули вперед, но мужчина не отпрыгнул с пути. Просто сделал шаг в сторону, и она едва не задела его.

Может, он бы оставил вмятину на ее машине и не поранился.

Скользнув по узкой дорожке между кафе и арт-галереей, ей пришлось ударить по тормозу у главной дороги.

Сердце начало замедляться только когда она оказалась на шоссе, направляясь в родной район.

Наклонившись к лобовому стеклу, Кейт подняла взгляд на ночное небо. Разумеется, звезд она не увидела, даже слабого сияния. Но как твердо она была уверена в том, где жила и чем собиралась заняться утром, так же она была убеждена, что кто-то наверху плетет нить ее судьбы.

Слишком много странного произошло этим вечером…

Когда зазвонил телефон, она взвизгнула и схватилась за сердце. Это Джи-Би звонит ей так скоро?

Нет. Судя по экрану навигатора, на блютузе была Тереза.

– Привет.

– Я хочу имя твоего парикмахера. Быстро. И да, я тоже думаю перекраситься в блондинку.

Когда Кейт рассмеялась, некоторая напряженность покинула ее… но не вся. На задворках ее мыслей… был мужчина.

И не певец…

… тот, другой.

Глава 8

К слову о шоке и трепете.

Когда Девина растворилась, прихватив свой приз, и Джим посмотрел на Сисси, его мозг был чистым как белый лист. Пустым. Девочка тряслась, обнимая себя руками, ее глаза были широко распахнуты и в полном ужасе смотрели то на него, то на Эдриана.

Бедная, забытая Богом девочка.

Господи, и что дальше?

– Иди внутрь, – сказал он тихо Эдриану. – И приведи Пса.

Эдриан снова поспешно исчез, двигаясь нетвердой походкой.

Оставленный наедине с девочкой, Джим присел, колени сами подкосились. Протянув ладони вперед, он попытался заговорить негрозным голосом: – Я не причиню тебе вреда.

– Она ушла?

Два слова вышли такими хриплыми, он сомневался в том, что услышал. Но потом понял:

– Да. Она…

Сисси бросилась к нему, ее тело кинулось вперед, судорожно запинаясь. Он едва успел поймать ее, когда девочка качнулась в его сторону, руки скользнули вокруг нее, легко приподнимая с холодных половиц крыльца.

Сисси прижалась к нему, мягкая и до боли легкая… хотя она цеплялась за его плечи словно кошка, спасавшаяся от наводнения.

– Я держу тебя, – сказал он хрипло. – Я держу тебя…

На короткое мгновение Джим склонил голову, уткнулся лицом в ее светлые волосы. Потом он почувствовал ее дрожь и понял, что должен отнести в тепло. Встав, он ясно чувствовал, что мог разжать объятия, но она все равно осталась бы у его груди, словно «Велкро»[70].