Одержимость (ЛП) - Дж. Уорд

Он все еще смотрел на нее, хотя сейчас перед ним стояла другая женщина, которая так активно жестикулировала – словно чирлидерша[56] размахивала своими помпонами.

– Так-так, – сказала Тереза. – Кажется, кое-кто еще заметил твою новую прическу.

Кейт снова обратила все свое внимание на воду, рассматривая углы гладких, толстых стенок.

– Не понимаю, о чем ты.

– О, Боже, он идет сюда.

– Что?!

– Он идет…

– Привет, – раздался низкий голос.

– …сюда.

«Не смотри», – сказала себе Кейт. Не-а. В стакане слишком мало воды, чтобы облить ее, если она на ровном месте самовоспламениться.

– Привет, – ответила Тереза голосом на октаву выше. – Отличный сет. В смысле, песни. Потрясающие.

– Спасибо, приятно слышать. Мне кажется, или я видел тебя раньше?

– О, знаешь, я люблю живую музыку.

«Вот так новости», – подумала Кейт с ухмылкой.

Очередная пауза.

Черт, ей не избежать зрительного контакта. Иначе Тереза врежет ей под столом по коленке, как футболист. Видит Бог, она не раз так делала…

Окей, вау. Вблизи он еще красивее.

– Я – Джи-Би, – сказал он, протягивая руку.

– Кейт. КейтДугласс.

Когда она встряхнула предложенную ладонь, он улыбнулся так, словно ему понравилось прикосновение… и он держал ее руку на пару секунд дольше положенного.

– Через Е или через Э? – спросил он.

– К-Е-Й-Т. Кейтлин.

– Какое красивое имя.

Кейт поморщилась.

– Терпеть его не могу. Слишком девчачье…ой.

Она посмотрела на Терезу, и Джи-Би засмеялся.

– Меня зовут Гордон Бенджамин, поэтому я тебя хорошо понимаю. Джи-Би – самое близкое производное от моего настоящего имени, которое я в силах вытерпеть. Значит, тебе тоже нравится музыка?

– Нет. – Она бросила на Терезу взгляд «даже-не-думай». – Но я рада, что меня пригласили сюда. Ты просто невероятный.

– Спасибо, но выступление показалось мне сырым.

Ее прервало появление трио женщин, которые окружили его и быстро защебетали… повторяя их с Терезой слова, ко всеобщему стыду. Когда шум стал громче и настойчивее, Кейт ожидала, что Джи-Би съедет с темы и переключится на поклонниц. Все вышло иначе. Пять минут спустя Гордон Бенджамин, так же известный как Джи-Би с золотым голосом[57] и волосами Фабио-только-без-сыра[58], припарковался за их столиком, заказал чай-латте[59] и откинулся на спинку стула, очевидно готовый просидеть так всю ночь.

– Так, чем ты зарабатываешь на жизнь? – спросил он у Кейт.

– Я художник. Преподаю в Колледже Союза, также занимаюсь иллюстрацией детских книжек.

Он кивнул, когда принесли его большую, размером с тазик кружку:

– Значит, ты, как и я, зарабатываешь деньги на любимом деле.

– Наверное, сложно быть в музыкальном бизнесе. Столько всего изменилось, ведь так? В смысле, файлообменники, пиратство и все такое.

– На самом деле, это только финансовая сторона вопроса. В плане творчества? Все намного хуже. Повальное использование авто-тюна, певцы в роли маркетинговых продуктов, сплошная мешанина. – Он откинул волосы назад, и Кейт была зачарована их красотой. – Осталось немного таких, как я, кто пишет свой собственный материал… и я не двадцатилетняя девочка, чтобы писать о том, как плохо относятся к ней ее знаменитые бойфренды. Я хочу передавать настоящие чувства, а не петь о неудачной щенячьей любви, понимаешь?

– Тереза говорила, что ты сам пишешь тексты. – Она кивнула, чтобы убедиться, что вовлекла свою подругу в разговор. – Эта песня о вечной жизни… вдохновляет.

Словно читая ее мысли, он улыбнулся Терезе.

– Именно этого все и хотят, верно? Наше время на Земле чертовски ограничено… и нам нужно оставить что-то после себя.

– Значит, ты выбрал бы бессмертие, будь такая возможность? – спросила Кейт.

– Без раздумий. Да брось, жизнь прекрасна… я не хочу терять все это. Я не хочу стареть. И определенно не хочу умирать.

– Судя по твоим песням… – вмешалась Тереза, – от твоего присутствия на планете всем будет только лучше.

– Значит ли это, что ты проголосуешь за меня на «Американском идоле»[60]?

Тереза хлопнула в ладоши.

– Черт, да! Хочешь попытать удачу?

– Может быть. А ты проголосуешь за меня? – спросил он у Кейт.

– Я не смотрю такие передачи по ТВ, но если ты решишь участвовать? Буду каждый вечер проводить у ящика.

– Девчонки, вы лучшие. – Он снова отбросил назад свои изумительные волосы, и Кейт задержалась взглядом на их блеске. – Но я пока не гонюсь за этим. Не знаю… мне неприятен такой путь. В какой-то степени это кажется глупой отговоркой, но такова реальность… мне давно пора вырваться на национальную арену, и мне нужна платформа. В смысле, у меня нет проблем с деньгами, я пою на бэк-вокале у некоторых артистов в турах, занимаюсь закадровой озвучкой на Манхэттене. Даже получил место в «Аренде»[61] местного производства.

– Ты посылал дорожки в звукозаписывающие компании? – спросила Кейт, будто много понимала в «дорожках» и «звукозаписывающих компаниях».

– Да, но опять же, очень сложно пробиться так, чтобы заметили. Если бы мне удалось попасть на «Идола»…

– Тебе удастся, – сказала Тереза.

– И ты бы преуспел, – вторила Кейт. Звездная харизма, так вроде говорят. И он обладал таковой.

– Спасибо. Это много значит для меня. – Улыбка Джи-Би была такой естественной, Кейт казалось, что они знакомы уже года три. – Кстати, дело не в славе. Я просто… эм, хочу оставить что-то важное, что-то вечное. Это неплохо, правда?

Кейт подумала о недавних событиях… и предстоящих похоронах.

– Вовсе нет, – мрачно ответила она, покачав головой.

– А что насчет тебя?

– Меня?

– Ты бы выбрала бессмертие, будь такая возможность?

Она сделала глоток из своей кружки и поморщилась. Ледяные кубики растаяли, оставив после себя послевкусие тины.

– Не знаю. Наверное, если все те, кого я люблю, смогли бы быть со мной? Ну, тогда потери не были бы такими болезненными, и я ответила бы «да»… проблема в том, что мы не одни. Что хорошего в вечности, если мне придется наблюдать, как умирают моя семья и друзья? Это будет ад, а не рай. – Она пожала плечами. – Лично я думаю, что лучше жить моментом. Бессмертие – вещь недостижимая, так почему бы не научиться жить в полной мере, здесь и сейчас?

Джи-Би молчал, и Кейт поморщилась.

– Говорю как Опра[62], да? Не хотела навязывать проповеди…

– А ты мыслитель. Мне это нравится… очень.