Призрак (ЛП) - Заварелли А.

Я хочу это сделать. Это то, чего я так долго хотела. Так что я не знаю, почему я замерла. Почему я не могу оторвать от него взгляд и просто нажать на курок.

— Твой ход, Солнышко, — насмехается он надо мной.

Я ничего не отвечаю. И я не могу перестать дрожать. Он придвигается еще ближе. И теперь моя рука дрожит. Наблюдая, как он смотрит на меня недоверчивыми глазами.

— Ты хочешь, чтобы я это сделал? — спрашивает он.

Алексей видит нерешительность на моем лице. И он упивается этим. Он подходит слишком близко. Захватывает мои запястья, прежде чем я успеваю что-либо сделать, удерживая меня на месте своим огромным телом. Затем он ложится на меня сверху, прижимая к полу. Радуюсь своей неудаче. Он насмехался надо мной своим взглядом.

— Ты хочешь утонуть, детка? — спрашивает он.

— Нет, — отвечаю я. — Я хочу взлететь.

— Ты же знаешь, я никогда тебя не отпущу, — говорит он мне. — Может быть, мне нужен такой ангел здесь, со мной, а?

— Я ненавижу тебя! — я снова кричу ему в лицо.

Я ничего от него не жду. Но он вздрагивает. Видимая реакция на мои слова, которая доказывает, что он не единственный, у кого есть власть. Я беру это знание на заметку и продолжаю. Я продолжаю выкрикивать эти слова снова и снова. Его рука опускается на мое лицо, и он сильно нажимает, заставляя мои губы сжаться, так что я не могу говорить. Пистолет в его руке ласкает мою щеку и вниз по чувствительной плоти моего горла, мягкой и смертоносной.

— Сделай это, — шепчу я под его рукой.

Он вонзает пистолет в мою плоть, с силой удерживая мою челюсть на месте. На минуту кажется, что он действительно намеревается это сделать. Но вместо этого он хватает меня за волосы свободной рукой и удерживает на месте, целуя.

Это нехорошо. Это вовсе не мило.

Чистая ярость и химия. Он хочет ненавидеть меня прямо сейчас. Я бы ему позволила.

На самом деле, я хочу, чтобы он это сделал.

Но, в конце концов, он решает не делать этого.

И единственный звук в комнате после — его тяжелое дыхание и мои сердитые рыдания. Он видел мою слабость. Он видел мое прошлое. И теперь он думает, что знает меня. Думает, что может использовать меня. Так же, как и Дмитрий. Как это всегда делали все.

— Иди в свою комнату.

Он отодвигается от меня. На его лице все еще читается гнев, когда он собирает фотографии, но он не имеет на это права.

— Я ненавижу тебя! — Я повторяю ему это еще раз.

Его плечи напрягаются, и мое тело дрожит от гнева, который виден в его взгляде, направленном на меня.

— Как и следовало ожидать, — отвечает он. — Потому что я уничтожу то, что от тебя осталось.

Я моргаю. И по моим щекам струятся слезы. Сырость. Я ненавижу, что он заставил меня плакать перед ним. Что он заставил меня чувствовать то, на что не имеет права. Покопался в моем прошлом и моей жизни. Мне нужно подтверждение. Что мои мысли верны. Что мои самые глубокие опасения верны.

Что люди всегда будут меня разочаровывать. И что надежда — самая опасная вещь из всех.

— Ты выбрал меня, — говорю я ему. — Ты выбрал меня из-за всего этого? Ты взял в жены шлюху, потому что знал, что никогда не сможешь полюбить меня.

Его лицо при этом ничего не выражает. Оно лишено боли, которую, как мне показалось, я видела всего несколько минут назад.

— Да, — отвечает он.

Крошечный кусочек покоя, который, как я думала, я нашла в этом святилище, увядает под натиском его слов и превращается в пыль. Мои ноги двигаются, и мой разум повторяет единственные слова, которые сейчас могут принести мне утешение.

Однажды. Одна строчка.

Один ангел.

Глава 17

Алексей

Я нахожусь в спортзале. Пьяный в стельку и с окровавленными костяшками пальцев, когда Магда находит меня. Я встречаюсь с ее испуганным взглядом в зеркале, а мое сердце слишком сильно грохочет в груди.

— Что случилось? — требую я ответа.

Мое тело покидает комнату прежде, чем она успевает что-то сказать. Я нахожу причину ее беспокойства, когда вхожу в гостиную и вижу диванные подушки, сваленные на пол.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мой взгляд перемещается туда, куда указывает Магда. Там, где на выступе балки поперек крыши сидит Талия. Она стоит спиной к нам, ее длинные светлые волосы нимбом обрамляют белую пижаму. Ее ноги свободно болтаются, а побелевшие костяшки пальцев сжимают балку и удерживают ее на месте.

— Она поет песню, — сообщает мне Магда. — Я не могу заставить ее поговорить со мной.

Мое тело напрягается, когда я двигаюсь вперед. Туда, где сейчас ее лицо, на котором, я знаю, я найду безжизненный взгляд ее глаз, если они встретятся с моим взглядом. Потому что я обратил на нее все свое внимание.

— Талия.

Это слово звучит как приказ. Тот, что скрывает завеса страха, который я чувствую внутри.

Ее глаза распахиваются, мертвые и пустые, чтобы натолкнуться на мой взгляд.

— Ты меня не поймаешь, — говорит она.

— Поймаю, — говорю я ей.

— Но ты бы этого не сделал.

— Всегда буду делать, — настаиваю я, мое горло усиленно работает, выдавливая эти слова. — Спускайся оттуда.

Она убирает одну руку с балки и пальцами проводит по моему лицу в воздухе. Мое сердцебиение учащается. Мое сердце бьется слишком быстро. Я знаю, что на этот раз она это сделает. Прежде она не была уверена. Теперь у нее нет никаких сомнений.

Я уже видел это выражение раньше. Это умиротворение и покой на ее лице до боли знаком.

И на мгновение мне уже не тридцать пять, а десять. И полное бессилие.

Мой разум знает каждый сантиметр этого дома. Высота от пола до этой балки. Но сейчас расчеты подводят меня. Подушки, которые Магда заботливо разложила внизу, не помогут. Не с такого расстояния.

— Я сделала неправильный выбор, — говорит Талия. — Ты сделал неправильный выбор.

В какой-то момент она снова встречается со мной взглядом, и я пытаюсь найти слова, в которых отчаянно нуждаюсь. Слова, которые я искал всю свою жизнь. Те, которые могли бы спасти нас обоих. Они не приходят. Они никогда не приходили.

— Ты не можешь разрушить то, что уже сломано, — говорит она.

А потом она отпускает балку.

Я делаю шаг вперед.

Передо мной кричит Магда.

Она падает слишком быстро. Но она легкая.

Когда я подхватываю ее на руки, мы оба падаем на пол, и ее голова ударяется о мою грудь. На мгновение наступает тишина, прежде чем она, моргая, открывает глаза и в замешательстве смотрит на меня.

Мое облегчение быстро сменяется яростью.

Магда уже нависла над нами, пытаясь нянчиться с ней. Но мне надоело нянчиться с девчонкой. Я говорю с ней по-русски, приказывая ей достать мою сумку из шкафа.

Она делает это неохотно, и я поднимаю девушку на руки. Она вскрикивает, когда я хватаю ее за волосы и дергаю ее голову назад, заставляя смотреть мне в глаза.

— Мы покончили с этими играми.

Ее горло сжимается, а в уголках глаз наворачиваются слезы. Но она держит их в себе, как храбрая девушка, которую она скрывает за иллюзией. Ту, у которой нет другого выбора, кроме как идти дальше, потому что я не позволю никакого другого выбора.

Я несу ее вверх по лестнице и бросаю на кровать, ее хрупкое тело подпрыгивает на матрасе, когда я это делаю. Когда Магда входит с озабоченным выражением лица, я приказываю ей оставить сумку и уйти. Она колеблется, и это только распаляет мой гнев.

— Иди! — снова рычу я ей.

Они обе вздрагивают, и Магда бросает на Талию последний взгляд, прежде чем уйти. Я роюсь в сумке и нахожу веревку. Я использую его, чтобы привязать запястья Талии к столбикам кровати, а ее лодыжки к основанию. Закончив, я отступаю, чтобы рассмотреть ее. Распятая для меня, с широко раскрытыми глазами и тяжело вздымающейся грудью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мой член в этот момент болезненно тверд.

Я хочу погрузиться в нее прямо сейчас. Трахнуть ее и наполнить своим оргазмом. Наполнить ее своим семенем, чтобы она забеременела от меня. Чтобы доказать ей, что она никогда не сможет меня бросить. Что контракт, который она подписала со мной, подписан кровью. Чтобы напомнить ей, чье имя и звезду она вырезала на своей плоти.