Изгои (ЛП) - Беннетт Натали

Как и Гримм, я знала, что это точка, что мы окончательно заключили сделку. Это не станет кратковременным трахом ради избавления от последствий.

Его глаза были темными, словно крылья ворона.

Это тот уровень тьмы, который не казался мраком. Все вызывало восторг. Не было никакого ожидания рассвета, только бескрайнее полночное небо.

Таившаяся в них опасность лишь сильнее манила, раздувая медленно разгорающееся желание и превращая искру между нами в яростное адское пламя. Хотелось, чтобы он испепелил меня изнутри и развеял прах по коже.

Устроившись у него на коленях, одной рукой ухватилась за плечо, а другой — за гладкий член, кружа большим пальцем по головке.

— Держу тебя, — мужчина крепко обхватил меня за бедра, чтобы исключить возможность падения, когда отпущу его плечо.

— Гримм, — едва слышно прошептала, оказавшись над кончиком.

Хватая его руками даже сильнее, чем необходимо, боролась с собственной паранойей. Это же был мой Жнец. Он не стал бы так пользоваться мной, как те мужики. Гримм — моя защита. Необходимо было выдернуть их из своей чертовой головы.

— Тебе необязательно делать это… проклятье, малявка, — дополнил он рокочущим голосом.

Вбирая его внутрь до самого основания, отчаянно желала почувствовать что-то еще, кроме них.

Не смущаясь, громко застонала. Он ощущался превосходно; такое жжение было приятным. От наслаждения и одновременно от боли, непроизвольно сжималась вокруг него.

Член заполнил меня полностью, растягивая, пока медленно проникал вдоль стеночек. Знала, что это не его стиль. Гримму необходим был контроль. Представляла, что это нужно ему, дабы справиться с творившемся в его собственной голове. Однако мужчина добровольно сидел и дарил мне нечто… в чем вовсе не нуждалась.

Чтобы почувствовать это, покрутила бедрами, а он напряг руки. Вновь сделала так, пристально глядя ему в лицо, и Гримм чуть оскалился. Тело его было напряжено, как сталь.

— Я не из тех, кого ты захочешь подразнить своей киской. Оттрахай меня жестко, или вы*бу тебя покруче, а когда закончу, ты не сможешь нормально ходить. Каждая частичка твоего сексуального тела будет покрыта каплями пота, ты не вспомнишь собственного имени, поскольку будешь поглощена, выкрикивая мое.

Обхватив сзади мою шею, прижался своим ртом к моему и приподнял бедра, толкаясь внутрь.

Мужчина так сильно прикусил мне нижнюю губу, что разорвал кожу. Я вскрикнула, а он скользнул языком в рот.

Другая рука теперь крепко сжимала мою задницу, направляя вверх и вниз по члену. Он помогал подобрать ритм, слегка ослабляя темп, когда я перехватывала инициативу.

Гримм ласкал мою спину, пробегал руками по бедрам и довольно грубо сжимал груди… все время, пока скакала на нем. Звуки, вырывающиеся из моего рта, были нечленораздельными.

— Жестче, — приказал, не меняя интонации.

Учитывая, что голос его звучал как обычно, не считая крепкой хватки, я задумалась, что, вероятно, неправильно действую.

Еще немного повозившись, принялась насаживаться на влажный член до упора, то поднимаясь, то опускаясь. Было слишком приятно. Так хорошо, что становилось даже больно.

Внезапно, мужчина отклонился назад, чтобы наблюдать за мной, положив ладони мне на бедра.

В его взгляде плескалось желание, и все это предназначалось мне. Я начала двигаться еще быстрее, дыхание сбивалось короткими рывками. Дерьмовая кровать раскачивалась, поддерживаемая лишь стеной, с которой непрерывно отваливались ошметки краски.

— Вот так, — похвалил он, голос звучал слегка хрипловато. — Трахни меня, малявка. Используй меня. Бери все, что необходимо.

Казалось, что это именно те слова, которые нужно было услышать, поэтому так и поступила. Обхватив руками его шею, принялась скакать… жестко.

Любой стон, каждый прерывистый вздох и шепот его имени из моих уст, и каждый случайный рык с его стороны — словно бальзам. Однако то, как он смотрел на меня… мазь, обезболивающая сыворотка на невидимые глазу шрамы.

Чувствовала себя цельной, абсолютно связанной с ним… вне физического пространства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Поглаживая его челюсть, прочертила перевернутый крест под глазом. Хотелось запечатлеть в памяти все, что связано с этим моментом и с ним. Мягкие шелковистые волосы не были аккуратно зачесаны назад; у него отросла небольшая бородка, отчего мужчина выглядел более агрессивным и суровым.

От него пахло также прекрасно, как и всегда… смертью. На его руках я ощущала засохшую кровь, замечала багровые пятна на лице. В своем сознании, до сих пор, ясно видела, как коса безжалостно рассекает середину живота того человека, плавно, словно масло.

Гримм — грязен, порочен до глубины души, но это было именно тем, что хотелось ощутить всеми фибрами своего сердца, до самого мозга костей. С помощью окровавленных рук он скреплял меня воедино, когда думала разрушиться. Мужчина позволил использовать его тело, чтобы очистить мою измученную душу.

Я жаждала… нуждалась… чтобы он кончил во мне, желала, чтобы восполнил все то, что отняли те мужики.

— Гримм, — простонала ему на ухо, целуя в шею. — Можешь сделать мне больно?

— Посмотри на меня, — запутавшись рукой в моих волосах, дернул так, что я уставилась на него во все глаза. — Теперь скажи, чего ты хочешь.

Он сделал так, что невозможно было отвести взгляд. Заставила легкие сокращаться.

— Хочу, чтобы ты сделал мне больно, — голос звучал ровно и уверенно в сравнении с тем, что ощущалось в тот момент, будто тикающая бомба, которую не обезвредить, пока не детонирует. И лишь он был способен разрядить меня.

— Могу сделать так, что будет очень, очень ох*енно больно, малявка.

Гримм вышел и перевернул нас, не особо аккуратно уложив меня так, чтобы поролоновый матрац поддерживал спину. Находиться сверху на нем было замечательно, но, когда мужчина стоял надо мной между раздвинутых ног, я ощущала себя могущественной вдвойне.

Это все было в его глазах. Стоило мне попросить этого мужчину наклониться и отлизать мне, знала, что он погрузит каждый дюйм шелковистого языка в мою киску.

— Уверена, что хочешь этого? — задал он вопрос, чтобы предостеречь.

— Мне это необходимо.

— В этот раз я буду осторожнее.

Хотелось сказать ему, что не желаю осторожности, но стоило рту открыться, как из него вырвался вздох. Гримм ворвался в меня, намеренно расположив ладони на чувствительной, нежной плоти бедер.

После этого уже не было никакого притворства. Он сжимал, усиливая воздействие, заставляя травмированную кожу словно гореть. Хныча, приподняла бедра, чтобы принять его глубже. Член задел нечто внутри меня, о существовании чего отродясь не подозревала.

— Больше, — потребовала я.

Внимательно наблюдая за мной, он впился подушечками пальцев в то же самое место, начиная растирать плоть. Это действительно причиняло боль, в самом лучшем, бл*ть, смысле этого слова. Прикусила уголок нижней губы, а моя киска сомкнулась вокруг члена.

— Слишком, бл*ть, тесно, — услышала я его голос сквозь затрудненное дыхание, когда мужчина ускорил темп.

Казалось, что кровать в любую секунду развалится. Ощутив знакомое, стремительно нарастающее напряжение, потянулась к нему. Он мгновенно наклонился, даруя свой язык.

Требовалась сильная выносливость, которой у меня не было, чтобы встречать его мощные толчки, поэтому пыталась вогнать его глубже в себя, вцепившись ногтями в спину и притягивая вплотную. Желала, чтобы мужчина разорвал меня и заставил истекать кровью.

Так и не удалось попросить об этом. Он знал о том, что должно было произойти, раньше меня. Не сомневаюсь, что именно он все и устроил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Проклятье, малявка, ты сейчас кончишь, — почти простонал хриплый мужской голос.

Гримм приблизился к моей шее, посасывая местечко над плечом, а затем впился зубами. Кажется, он проткнул кожу, но сосредоточиться не удалось.

Эндорфины перемежались с болью, а я совершенно не понимала, что лучше.

Имя Гримма витало в воздухе, вырываясь из моих легких, как молитвенный напев. Он не ошибся.