На службе у олигарха - Анатолий Афанасьев

Истопник усадил его в плюшевое кресло, поставил на подлокотник чашку, которую собственноручно наполнил чёрным кофе из серебряного кофейника. Спросил неопределённо:

— Нравится?

— Пример для подражания, — сказал Климов. — Как и вся ваша жизнь, Дмитрий Захарович.

— Однако, ты льстец… Ответь-ка лучше на несколько вопросов. Давно ли соскочил с иглы?

— Да я по-настоящему и не торчал никогда. Выше травки не поднимался. Конечно, когда заметали, на пунктах прививки впрыскивали гуманитарную дозу, как положено. Но меня как-то не брало, не знаю почему. Сейчас уже около месяца чистый.

— Ломки не было?

— Тоска. Не больше того.

— Любопытно, да… — Истопник налил себе в чашку красного вина, Мите не предложил. — Что думаешь про Дарью Семёнову?

— Чего тут думать? Она вам, наверное, то же самое рассказала, что и мне. Дурь слетела, чудом оторвалась из «Харизмы» и всё такое… Я ей не верю. По-моему, засланная.

— Переспал с ней?

— Сегодня. Раньше — нет.

— И ни в чём не убедился?

— «Матрёшки» — запрограммированные, Дмитрий Захарович. У них своего сознания нет и двойная защита… Не пойму, зачем она вам?

— Тут такое дело, дружок, — засланная или нет, а на севера пойдёте вместе.

Митя поперхнулся кофе, Димыч заботливо похлопал его между лопаток. Старинный жест.

— Да-да, не удивляйся. Дорога дальняя, опасная. Цепочки все оборваны. Парой легче одолеть. Ну, и второе: коли с одним что случится, второй доковыляет. Даша не знает цели путешествия. Информацию загоним в подкорку.

— Дмитрий Захарович, да с ней нас повяжут на первом перекрёстке. Она же неуправляемая, как все они.

— Ошибаешься, Митя. По уровню выживаемости «матрёшки» дадут фору даже каликам перехожим. Статистика. Не волнуйся, проверим её на детекторе. Подчистим, если что. Но пойдёте вдвоём.

Митя догадывался: учитель недоговаривает, что-то скрывает, но иначе быть не может. Молча склонил голову, а Димыч подлил ему из кофейника.

— Причём обстановка такая, завтра надо отправляться. Как твои успехи? Алик тобой доволен, и старец хорошо отзывается.

— Я тоже всем доволен. Завтра так завтра.

— Но ты готов или нет?

— Сами сказали, обстановка. Чего тут обсуждать?

— Вот и умница.

Истопник пересел за стол, поманил Митю. Разложил несколько компьютерных карт, из тех, которые выпустили уже завоеватели — с новыми границами, названиями городов и посёлков, с указанием опасных по тем или иным причинам зон. За час детально изучили маршрут, по которому Мите предстояло двигаться.

— Память у тебя не исчерпана?

— Сберёг процентов на восемьдесят, — похвалился Митя.

На крайний случай Истопник дал две явки, одну в Петербурге, другую в Архангельске, переименованном в Агарай-сити, по имени знаменитого военачальника-албанца, много сделавшего для внедрения прогресса на гнилую руссиянскую почву. Потом проинструктировал, как вести себя с Марфой-кудесницей, если доберётся до неё.

— По всему, что о ней известно, должна принять хорошо, но не вздумай ни в чем супротивничать. Дня не проживёшь. Если хочешь о чём спросить, спрашивай сейчас, другого времени не будет.

Митя с наслаждением проглотил кофейную гущу.

— Не о чем спрашивать, Дмитрий Захарович. Всё понятно без слов. Разве что… По телику день и ночь талдычат, для руссиян, мол, обратного хода нет. Это правда? Кончилась Русь?

— Нет ответа, — скупо усмехнулся Истопник. — Когда, даст Бог, свидимся, тебя об этом спрошу.

Он взял его с собой в лабораторию, где приготовили для допроса «матрёшку» Дарью. Опутанная проводами, подключённая к аппарату, Даша мирно посапывала на клеёнчатом лежаке. Возле неё стоял пожилой человек в стерильно-белом медицинском халате, следил за показаниями приборов.

— Ну что, Данилыч? — окликнул Истопник. — Как она?

Увидев главаря, человек в халате просиял, словно глотнул веселящего газа.

— С медицинской, точки зрения вполне здоровенькая, одного, Димыч, не пойму: кровь чистая, не заражённая. Как такое может быть? Она же из «Харизмы», да?

— Всё бывает, — заметил Истопник. — Ладно, начинай, включай свою игрушку… Митя, садись вон туда, на стул.

— Глубина заброса? — уточнил Данилыч.

— Пожалуй, последние пять дней. Думаю, достаточно.

Митя впервые видел, как работает знаменитый дознаватель «Скорцеум», разработка японской фирмы «Акутагава». Данилыч пощёлкал тумблерами, загорелся монитор. Сначала экран был перегружен сверкающими разноцветными спиралями, не несущими никакой информации, потом Данилыч перевёл стрелку на табло, и возникла первая живая картинка — «матрёшка» Даша ублажала негра-миротворца в голубом джакузи. У Мити перехватило дыхание — до того неправдоподобно ярким и чётким было изображение похабной сцены, сопровождаемое утробным рычанием негра и профессиональным постаныванием «матрёшки». Данилыч, морщась, умерил звук.

— Крути побыстрее, — распорядился Истопник. — Мы тут не собираемся всю ночь сидеть. Верно, Митя? — В его взгляде Климов прочитал что-то похожее на сочувствие.

Оператор отрегулировал настройку, и картинки, высасываемые из Дашиной подкорки, замелькали со скоростью перемотки. Некоторые кадры Истопник требовал вернуть, прокрутить помедленнее. Просмотр занял около двух часов, ничего компрометирующего они не обнаружили. Зато многое узнали о жизни «матрёшки» в фешенебельном ночном клубе. В основном она состояла из бесконечной случки, прерываемой для сна и жратвы. Между «матрёшками» иногда возникали драки, кончавшиеся, как правило, покаянными слезами. Нашлось кое-что, подтверждающее Дашину легенду. Несколько раз было отчётливо видно, как она только делала вид, что вкалывает шприц в вену, это была лишь искусная имитация. Один из Дашиных клиентов заинтересовал Истопника. Оператор по его указке зафиксировал и укрупнил кадр. Истопник долго вглядывался в нарумяненное, подгримированное лицо пожилого бодренького сладострастника, наконец уверенно объявил:

— Братцы, да это же Зиновий Германович! Какой день, Данилыч?

— Пятница. Четыре дня назад.

— Точно. Значит, врал, сучонок. Я сам слышал, как он сказал генералу, что накануне вернулся из Штатов. А зачем врал? С какой целью?

Довольно потирая руки, Истопник взглянул на Митю и нахмурился. Хотя Митя пытался делать вид, что процедура его забавляет, но всё равно выглядел утопленником. Распустил нюни, досадный прокол. Кто не способен подавлять эмоции, тот не жилец на белом свете, серьёзные люди никогда не будут иметь с ним дело. Полная блокировка чувств — первейший способ выживания в новые времена. Умные родители учили этому детей с колыбели, мечтая довести их до уровня бизнес-класса.

— Никак ревнуешь, дружок? — осторожно спросил Истопник.

— Вам показалось, Дмитрий Захарович.

Митя взял себя в руки и последние сцены, где сам занимался сексом с «матрёшкой», просмотрел с застывшей на губах беззаботной улыбкой. В этих сценах что-то было не так, чем-то они отличались от предыдущих, но он никак не мог уловить, в чём разница. Внешне всё одинаково: отточенные многолетними тренировками эротические движения, тысячу раз отрепетированные стоны и крики, но было что-то ещё, неуловимое, настораживающее, воздействующее на вторую сигнальную систему. Но что? На мгновение Даша на экране открыла затуманенные глаза, и в них мелькнуло победное, ликующее выражение, совершенно не подходящее техническому акту. Словно девушка вспомнила о солидном авансе за свою работу, на который не рассчитывала.

Просмотр закончился, оператор отключил аппарат и снял датчики с висков спящей «матрёшки». Произнёс извиняющимся тоном:

— Всё, Димыч. Больше ничего не выжмешь. Сухая.

— Уверен?

— Её могли обработать антигравитатором, через него «Скорцеум» не пробьёт. Участки левого полушария покрываются непроницаемой плёнкой. Но это вряд ли. Антигравитатор искрит, на мониторе возникла бы характерная серебристая сыпь. Нет, девочка без подвоха. И какая умелица! Согласны, молодой человек?

Митя не ответил шутнику. Он наконец понял, что его встревожило в последних сценах. Не Даша, а он сам. Он сам занимался сексом с пылом неандертальца. Он сам погружался в её мякоть с блаженством недочеловека, для которого смысл жизни заключается в сексуальной самореализации. Он сам ничем не отличался от насилующего очередную жертву миротворца. Это было чудовищно, невероятно. Истопник угадал его мысли.

— Ты относишься к ней всерьёз, — заметил он успокаивающе. — Это иногда бывает. Редко, но бывает. Не переживай, это всего лишь означает, что ты, дружок, несмотря ни на что, сохранил в генах исторический код.

Глава 9

Наши дни. Близкое знакомство с вечностью

Странный случай с Сулейман-пашой стал только началом моего нового послужного списка. Следующее поручение оказалось ещё чуднее, хотя сперва выглядело забавным. Получил я его опять через Гария Наумовича Верещагина. Я должен был выступить в популярном телешоу «Под столом» и как бы между прочим обнародовать два-три жареных факта, касающихся неких влиятельных московских персон. Смысл акции был мне понятен. Ничего особенного, обычные пиаровские штучки накануне приближающихся выборов в городское собрание. Но это не всё. С каким-то ядовитым смешком Гарий Наумович сообщил, что заодно я должен соблазнить и трахнуть ведущую телешоу «Под столом». Желательно сразу после передачи и в определённом месте — в гостиничном номере, где будет установлена видеокамера.