Взрыв в честь президента - Альберт Байкалов

Отари уже чувствовал себя как в своей тарелке и был уверен, что сегодня останется ночевать здесь.

– Я схожу еще за одной бутылкой? – Он встал.

– А у вас там склад? – игриво запрокинув голову, спросила Татьяна.

– Что-то вроде того, – кивнул он.

Отари торопливо открыл ключом дверь и отправился на кухню, где был запас самого разного алкоголя. Однако не успел он сделать и нескольких шагов, как вдруг его охватил необъяснимый страх. Отари замер, пытаясь определить источник тревоги. Однако с момента его ухода в квартире ничего не изменилось. Через оставленный открытым балкон с улицы доносился шум машин. С площадки послышался звук остановившегося лифта. Но каждая клетка организма Отари вибрировала от непонятного состояния надвигающейся беды. Отчего-то он подумал, что у него возникло предчувствие, которое большинство людей испытывает лишь раз в жизни, за считаные минуты до самой большой трагедии. Ему вдруг захотелось развернуться и броситься прочь. Однако вместо этого он шагнул в зал.

– Здравствуй, Отари! – сидевший в кресле маленький, сухощавый и уже не молодой мужчина сдвинул пальцем на затылок шляпу. – Заставляешь ждать?

Этот человек не был ему знаком. Отари догадался, что перед ним чеченец, и ощутил сильную дрожь в ногах. Во рту пересохло. Воротник рубашки вмиг намок от выступившего пота. Он не мог пошевелиться. Завороженно глядя на руки незнакомца, Отари некоторое время не мог понять, почему у них такой неестественный цвет. Когда догадался, ему стало дурно. Мир вдруг стал черно-белым, а звуки куда-то пропали. Мужчина был в хирургических перчатках. Не надо было иметь много ума, чтобы не догадаться о цели его появления в этих стенах.

– Что вы здесь делаете? – Отари попытался придать своему голосу твердости, но этим лишь вызвал у мужчины улыбку.

– Ждем тебя, – незнакомец сделал вид, будто даже удивился вопросу.

– Зачем? – Отари стал пятиться, но тут же налетел спиной на еще одного человека.

Он хотел было обернуться, но его грубо толкнули в спину. Сделав несколько шагов, Отари остановился у стола, на котором обнаружил лист бумаги.

– У тебя есть карандаш или ручка? – спросил мужчина.

– А что я должен писать? – проблеял Отари.

– Я продиктую, – заверил мужчина. – Садись!

– Меня ждут! – заявил Отари. – Соседка. Она обязательно сейчас заподозрит неладное…

В тот же момент ему на плечо легла чья-то рука. Через секунду он уже сидел на стуле.

– Я, Отари Чиковани, уроженец Грузии, – проговорил мужчина и топнул ногой: – Пиши! Только разборчиво.

– Да, как скажете, – залепетал Отари, но неожиданно замер.

– Что еще? – нахмурился мужчина.

– На каком языке писать?

– На русском. – Мужчина сложил руки в замок. – Ты, наверное, грузинский совсем забыл.

Отари вывел, как того требовал незнакомец, свою фамилию и имя.

– Подвергся давлению российских спецслужб, – продолжил незнакомец.

Отари стал писать дальше.

– Угрожая расправиться с моей семьей и детьми, – неторопливо продолжал мужчина, – и обещая сообщить в органы МВД о моей преступной деятельности, они вынудили меня выехать в Москву, не сказав о цели этой поездки.

– Но… – Отари откинулся на спинку стула.

– Никаких «но», – кто-то стоящий сзади снова положил на шею руку и вынудил принять исходное положение.

– Перед этим меня заставили подписать документы о сотрудничестве с Главным разведывательным управлением России.

– Как?! – Отари вскочил со своего места. Причем так проворно, что, видимо, стоявший сзади человек не успел среагировать. – Я писал заявление о сотрудничестве с грузинским разведывательным управлением! – закричал он.

И тут его осенила страшная догадка. В обоих случаях на русском языке обе службы именуются сокращенно ГРУ. А именно так он тогда и писал.

В тот же момент ему на плечи вновь опустились чьи-то ладони, и он со всего размаха упал на стул.

– Человека, который оказывал на меня давление, называли Дрон. Вчера на квартиру, где меня поселили, привезли большое количество разной литературы и инструкций, – продолжил диктовать мужчина. – В заранее устроенные тайники на кухне и в ванной спрятали взрывные устройства, средства связи и оружие для предстоящих акций. Впоследствии я должен был быть арестован в результате работы ФСБ и дать показания о готовящихся террористических актах, после чего меня обещали далеко и надежно спрятать, предварительно заплатив пятьдесят тысяч долларов. Не желая идти на поводу русских собак, я решил добровольно уйти из жизни…

От этих слов квадрат окна вдруг стал стремительно удаляться, растворяясь в тошнотворной темноте, и Отари повалился на пол. Но ему не дали упасть. Он почувствовал, как его подхватили, а потом стали брызгать водой в лицо.

– Пиши! – по-прежнему спокойно приказал чеченец. – Заодно попроси прощения у жены и у детей.

– Не буду!

– Почему? – Чеченец сделал лицо удивленным.

– Вы убьете меня.

– Далгат! – Чеченец окликнул кого-то из стоящих позади. – Свяжись с Хамидом.

– Сейчас, – раздался над головой голос. Через минуту к уху Отари приложили трубку сотового телефона.

– Папа, это ты, что случилось?

Голос дочери дрожал. У Отари все внутри оборвалось.

– Доченька, где ты?

Но вместо знакомого голоса ответил другой, грубый с кавказским акцентом:

– Делай быстрее то, что тебе говорят, иначе мы сейчас ее резать будем. Уже начали, слушай.

– А-аай… Папа…

– Я все напишу, как скажете! – взревел Отари.

Трубку забрали. Отари хотел было обернуться, но его снова грубо толкнули в затылок, и он уткнулся в листок.

– Улучив момент, когда один из агентов ГРУ ушел мыть руки, я украл из его пиджака в качестве доказательства документ, который спрятал, – кавказец вынул небольшую розовую книжицу и всунул ее под подушку кресла, – сюда…

Вскоре Отари закончил писать предсмертную записку. Он поставил роспись и выронил ручку.

– Все?

Стоявший сзади мужчина взял листок.

– Теперь на балкон, – скомандовал кавказец.

– Может, я просто уеду? – залепетал Отари.

– Лучше ты улетишь, – раздался сзади голос.

На негнущихся ногах, словно под гипнозом, Отари вышел на балкон и тут же с надеждой посмотрел на соседний. Но там никого не было.

«А может, я выживу? – неожиданно мелькнула мысль. – Ведь так бывает! Да, я не умру! Этого просто не может быть…»

В тот же момент Отари почувствовал, как его схватили за щиколотки, и зажмурился. В последний момент он уцепился за ограждение, но это уже не помогло. Отари вскрикнул, когда понял, что летит.

Держа пистолет, нацеленный на установленную позади Дрона мишень, Антон сделал шаг вперед и надавил на спуск. Пуля прошла практически над плечом Василия, у самого уха. Они двигались навстречу друг другу. Пули свистели совсем рядом. Иногда Антону казалось, что он даже чувствует щекой упругий удар воздуха. Любая оплошность могла стоить жизни. Дрогнет ли рука у стрелявшего, дернется ли в последний момент немного в сторону напарник, и все. Даже бракованный боеприпас может повлиять на дальнейшую судьбу. Окажись в нем по каким-либо причинам пороха меньше нормы, и пуля пойдет ниже. Антон всегда перед выполнением этого упражнения немного волновался. Но стоило выйти на огневой рубеж, как все эмоции уходили в сторону, а он превращался в единый отлаженный боевой механизм. Тяжелее всего первые метры. Нужно быть особо внимательным. Напарник закрывает собой практически половину грудной мишени и находится в тех же условиях, что и Антон. Патроны боевые. Правая рука прямая. Пистолет – ее продолжение. Основание рукояти лежит на ладони левой. Двигаясь навстречу друг другу, необходимо поразить установленную за напарником мишень максимальное количество раз. На каждый шаг – выстрел.

Подобные тренировки имели цель научить прицельно вести огонь, невзирая на смертельную опасность. Те, кто придумал в свое время подобные испытания, знали, что основная опасность в бою – страх, который не дает прицельно, с первого раза поразить противника. Занятия учили контролировать этот страх. Антону встречались офицеры, которые расставались со спецназом из-за подобных тренировок.

Поравнявшись с Дроном, Антон разрядил в мишень последний патрон. Затворная рама осталась в крайнем заднем положении.

– Оружие к осмотру! – скомандовал инструктор.

Антон вынул обойму.

– Родимов идет! – раздался голос Кота.

Антон оглянулся. Игнорируя заасфальтированные дорожки, генерал шел к стрельбищу напрямую.

– Не в духе, – сделал умозаключение Дрон.

Антон представил пистолет инструктору, после чего всунул его в карман разгрузочного жилета, снял «сферу» и кинул ее Дрону. Василий увидел летевший в него шлем в последний момент и едва поймал.

Антон погрозил пальцем:

– Не зевай.

На ходу закатывая края маски с прорезями для глаз и рта, он направился навстречу Родимову.