Империя коррупции. Территория русской национальной игры - Владимир Соловьев

Именно благодаря такого рода социальным лифтам оказывались на ответственнейших постах люди, действительно к этому готовые, прошедшие все ступени административно-хозяйственной должностной лестницы и досконально разбиравшиеся в деятельности как отдельного предприятия, так и отрасли в целом. Именно они составляли скелет советской экономики: директора заводов, министры, сотрудники ЦК. Не могу с уверенностью заявить, что все они были идеологически твердо подкованы как коммунисты, но в том, что касалось отраслевой специфики, особенно если речь шла о военно-промышленном комплексе, они разбирались прекрасно.

Существовала и та самая ротация кадров, о которой вдруг вспомнил Рашид Гумарович Нургалиев и которая совершенно забыта в современной России. При всем уважении к бывшему министру финансов господину Кудрину замечу, что когда человек находится на одной и той же министерской должности одиннадцать лет, как сам Алексей Леонидович, у него реально замыливается глаз. Ротация необходима, как необходима и возможность поработать в разных регионах, чтобы осознать нашу страну не только как исключительно московско-питерскую тусовку, почувствовать, насколько многое зависит от российской глубинки.

Справедливости ради надо сказать, что власть регулярно вспоминала об этом, пыталась оживить обстановку и привнести в нее какую-то свежую струю. Наверное, многие помнят те резкие политические движения, когда вдруг сменилась половина губернаторов или были призваны в правительство новые люди. Но все эти акции носили скорее спорадический, эмоциональный характер и в конечном итоге замирали. Опять же зачастую кадровые назначения производились не по уровню профессиональной подготовки, а исключительно по критерию личной преданности.

Именно поэтому столь неоднозначную реакцию вызвала заявленная президентом Медведевым идея «большого правительства». Потому что если вначале при обсуждении «большого правительства» была надежда, что наконец-то стали востребованы эксперты и экспертные мнения, то, когда на одной из встреч было сказано, что «мы здесь все единомышленники и из вас, в частности, будет набираться правительство не только большое, но и конкретное», конечно, многие вздрогнули. Потому что, как бы ни относиться к министру Фурсенко – на самом деле вряд ли когда-либо в истории России был министр образования хуже, чем он, – но представить на его месте Тину Канделаки попросту губительно для мозга здравомыслящего человека. Равно как и представить на месте министра культуры Авдеева, скажем, Сергея Минаева, талантливого писателя и телеведущего, или замечательного галериста Марата Гельмана.

Все-таки, в противовес распространенной в России фразе «все вы можете только критиковать, а вы попробуйте что-нибудь предложите», хотелось бы сказать, что не всем критикующим необходимо сразу предлагать попытаться реализовать свои идеи. Да и сама фраза, означающая по сути «не можешь ничего конкретного предложить – не критикуй», далека от действительности. В самом деле, когда вы приходите в ресторан и делаете заказ, а вам приносят несвежую или невкусную еду, вы не критикуете, а просто констатируете факт того, что еда плохая. И это отнюдь не означает, что вы непременно должны после этого пойти на ресторанную кухню и приготовить себе еду самостоятельно.

Будучи потребителями государственных услуг, мы видим их результат. И то, что мы говорим «это плохо», отнюдь не означает, что каждый, кто видит, как оно плохо, должен бросить все, чем он занимался до этого, с криком «пойду-ка я сделаю все хорошо». Это как раз ужасающая, абсолютно порочная мысль. Ясно, что ни в коем случае ничего подобного делать не надо. Мало того, к новым назначениям действительно необходимо относиться крайне осторожно, здесь я согласен с Путиным. Но – и здесь я с Путиным не согласен – не настолько осторожно, чтобы считать, что лучше уж замучить до конца действующих чиновников, но ни в коем случае их не менять. Как известно, однажды на вопрос о смене министров Путин ответил в том ключе, что, мол, какой смысл их менять, если любая замена министра означает, что еще в течение полугода в отрасли ничего не произойдет. Это неверно. Точнее, верно лишь в том случае, если придет очередной варяг, который начнет с того, что будет менять всю команду. Как раз само министерство ни в коем случае не должно лихорадить, потому что изначально министерство должно быть не сборищем друзей ныне действующего министра, а профессионально работающей структурой, где существует четкое понимание, кто, с кем, как и по каким вопросам взаимодействует.

Пожалуй, из профессионально работающих структур сегодня можно назвать только МИД да МЧС. Там любой непрофессионал просто моментально проявит себя, и поэтому фактор личной преданности не является определяющим – по крайней мере, в росте до практически самых высоких должностей. Но когда в силовых министерствах или в ключевых министерствах социального блока назначение выглядит по крайней мере непредсказуемым, в том числе для людей, работающих внутри страны, начинаешь понимать: да, вы, конечно, можете расти, но степень вашего роста зависит в первую очередь от того, с кем вы дружите.

Почему-то государство смертельно боится создавать реальные кадровые резервы. А ведь суть борьбы с коррупцией формулируется предельно просто: «Бей своих, чтоб чужие боялись, сам не воруй и другим не давай», – то есть «делай как я». Однако при всей несомненной позитивности такой подход способен невольно привести к кадровому кризису. Мало не уметь воровать, чтобы страна жила. Необходимо еще создать действующую систему кадрового роста. Именно здесь и проявляется сила власти – потому что сильная власть не боится доверять профессионалам. А слабая власть пытается выяснить, преданы они ей лично или нет, искренне считая, что если свой и ворует, то все равно «в семью».

Вот эти проверки на классовую близость власти, конечно, начались даже не во времена Ельцина, а намного раньше. Личная преданность была важна и во времена Советского Союза, но все-таки гораздо более важным фактором была классовая близость. На начальном этапе советская власть осознавала, что необходимо использовать знания профессионалов, считаться с их точкой зрения и прислушиваться к их мнению, и не стеснялась приглашать как классово чуждых отечественных, так и иностранных специалистов. Известнейшая история о том, как великий германский конструктор Фердинанд Порше гостил в начале 30-х гг. в СССР и был крайне близок к тому, чтобы принять предложение Сталина возглавить всю советскую автомобильную промышленность, отнюдь не случайна. Очевидно, что ни о какой личной преданности Фердинанда Порше речь идти не могла – просто руководству страны было ясно, что профессионалы такого уровня нужны и востребованы.

Мы очень много и часто говорим о профессионализме. Но откуда могут появиться профессионалы? Ясно, что настоящими профессионалами в любой области, будь то армия, юриспруденция или управление государством, люди становятся только при наличии определенного жизненного опыта. У нас же подрастают и прирастают в численности кланы молодых непрофессиональных людей на высоких должностях. И ведь не было у нас ничего подобного печально известной сталинской чистке высшего командного состава, когда командиры эскадрилий крайне быстро становились командирами воздушных армий, что стоило воздушным армиям жизни. Никаких чисток. Просто повсеместно идет выдвижение своих. А когда они приходят и пытаются принимать решения на глазах у тех, кто был до них и кто обладает профессиональными знаниями, их охватывает колоссальное чувство ненависти от собственной профессиональной несостоятельности. Что приводит не к тому, что они пытаются научиться, а наоборот – к выживанию, выдавливанию профессионалов из системы.

Здесь необходимо отметить, что подобное, к счастью, происходит не всегда и не везде, и есть несколько ярких положительных примеров, убедительно показывающих, что настоящий крепкий профессионал с большим накопленным опытом, приходя на новое место, не только реализует свои профессиональные качества, но и тащит за собой гигантскую команду.

В качестве такого примера можно привести состоявшееся осенью 2010 года назначение Сергея Семеновича Собянина мэром Москвы. Надо отметить, что Собянину во многом повезло. Да, он родился в семье, хорошо понимающей, что такое работать на государственной должности, но и сам прошел гигантский путь – как у себя в Тюменском регионе, в конечном итоге став губернатором, так и во время последующей работы в Госдуме и Европарламенте, затем в кремлевской администрации, затем в Белом доме. И вот Собянин снова возвращается на работу в регион – теперь уже в Москву. Надо отметить, что все эти переходы с должности на должность никогда не сопровождались массовыми увольнениями, масштабными чистками или тем, что вслед за Собяниным тянулась «тюменская команда». Как правило, людей, приходящих вместе с Сергеем Семеновичем, крайне немного. Если присмотреться ко всем назначениям, происходящим в Москве, упрекнуть большинство из вновь вступивших в должность чиновников в принадлежности к «тюменской команде Собянина» практически невозможно. Мало того, налицо даже попытка максимально бережно отнестись к столичным кадрам, нет огульной чистки всех, кто когда-то работал с Лужковым, кровь не льется и шашка не сверкает.