Череп на рукаве - Ник Перумов

База и городок были явно велики для одной-единственной учебной роты из пяти взводов. Кроме нас, тут стояли также штаб, рота тяжёлого оружия, связисты, сапёры, медики и так далее — всего около четырёхсот солдат, исключая рекрутов, да три десятка офицеров. Другое дело, что сюда, на базу, часто возвращали остальные части батальона, вроде как на отдых. Сейчас у нас как раз стояла вся третья рота — настоящая рота, боевая. Собравшаяся вместе для каких-то упражнений и сдачи неизвестных до сих пор мне нормативов.

Девочки-феечки на улице не показывались. Их дело — сидеть в барах, не оскорбляя своим видом взоров почтенных офицерш, примерных жен и ответственных матерей.

У меня сейчас, собственно говоря, было только одно дело — найти себе «партнёршу», у которой можно спокойно посидеть остаток вечера. В сумке у меня лежала «Прохоровка» Гюнтера Гланца — с официальным штампом батальонной библиотеки, одобренная и разрешённая к чтению. Господам рекрутам полезно узнать о героических битвах предшественников Третьей десантной в то не такое уж и давнее время, когда она ещё называлась «Третьей танковой дивизией СС «Мёртвая голова» и если и не смогла одержать под русской деревней Прохоровкой полной и блестящей победы, то лишь по причине начавшейся высадки англо-американских союзников в Сицилии…

…Гилви мне искать пришлось недолго. Девчонка сидела в том же самом баре, где я встретил её прошлый раз. У наших рекрутов большим успехом пользовались отчего-то дамочки попышнее, и потому число шлюх «приятной полноты» всякий раз оказывалось непропорционально большим.

Гилви явно скучала. Сидела на высоком табурете, закинув ногу на ногу — так, чтобы продемонстрировать торчавшие из-под короткой юбки подвязки, — и покачивала чёрной лакированной туфелькой на невозможно высоком каблуке. Перед ней стоял запотевший бокал со шнапсом, но не похоже, чтобы она к нему притрагивалась.

— Гилви, привет.

Она повернулась, заулыбалась, откидывая со лба и глаз длинную белёсую чёлку.

— О, Рус, здравствуй. Ба! Что я вижу? На повышение пошёл? Ефрейтора заимел? Поздравляю, поздравляю, молодец! Ну, такое дело надо отметить. А вот что-то тут сегодня так тихо, не знаешь?

Я оглядел бар — и в самом деле полупустой. Прошлый раз тут, как говорится, яблоку некуда было упасть.

— Болтают, будто первый, второй и пятый взводы на ночные занятия бросили, — сказал я, усаживаясь рядом. — Что-то срочное.

— А вы как же?

— А мы, пятый взвод, — пока ничего, бог миловал. Выпьешь чего-нибудь?

— Выпить? Выпить — это мы всегда пожалуйста, — Гилви обвела стойку рассеянным взглядом. Бармен возле пирамиды пузатых и стройных бутылок разом подобрался, ни дать ни взять — тигр, к прыжку готовый.

Tiger, tiger, burning bright,In the forests of the night,What immortal hand or eyeWrought that dreadful simmetry?[6]

— Что-что? — удивилась Гилви.

— Стихи такие, — объяснил я.

— А по-каковски это? Близко вроде — а непонятно…

— По-английски.

— А-а-а… ты и английский знаешь?

— Угу. Что же тут странного? Столько книг хороших на нём написано…

— Кни-иг? А что, на общем их нет, что ли?

— Не все. Блейка, например, нету.

— Э, э, Рус, — испугалась Гилви. — Только не говори мне, что…

— Ты что, он не запрещён, — поспешил я успокоить девчонку. — За кого ты меня принимаешь?..

— А кто вас, русских, знает, вы все как один чумовые, — пробурчала она. — Ну, ладно. Молодец ты, что английский знаешь. А я вот не сподобилась… — она вздохнула.

Вообще, я знал, у «подружек» не было принято ныть и жаловаться на судьбу. Да и не так плохо они жили.

— Ну ничего, ещё нагоню, — с нарочитой бодростью проговорила она. — Ты думаешь, чего я тут сижу? На университет коплю. Да и льготы нам, подругам, положены. Слушай, чего мы тут сидим, Фреду выручку делаем? Ко мне-то пойдём, нет?..

Я аккуратно положил на стойку две монеты в одну марку каждая и поднялся. Бармен Фред проводил меня кривым взглядом. Как бы не обозлился на Гилви, что мало раскручивала солдатика…

…«Подружка» по имени Гилви жила в двух шагах от бара, в маленькой двухкомнатной квартирке — чистенькой, аккуратненькои, где даже пыль, похоже, летала только повзводно и в установленных для полёта местах. Повсюду красовались вязаные разноцветные коврики и половики — похоже, Гилви занималась этим делом всё свободное время.

— Чай будешь? — крикнула она мне, скрываясь в кухне.

— Да, пожалуйста! — откликнулся я, доставая книгу. — И давай мне эту бумажку, которая для бухгалтерии…

Гилви вынырнула из кухни, как-то странно взглянула на меня.

— Ты опять ко мне, как в читальню, пришёл, что ли? Я кивнул.

— Гмс… — она как-то неопределённо пожала плечами, вновь отправляясь к плите. — Ну, дело твоё…

— Сейчас как раз «Властителей душ» показывать станут, — сказал я, заглянув в валявшуюся на подзеркальнике программку кабеля.

Гилви что-то промычала. Почти сразу же засвистел чайник, и я вошёл на кухоньку, предвкушая горячую кружку в руке и интересную книгу на коленях — пусть даже с ней всё время хотелось спорить и возражать её каждому слову.

— Спасибо, — я принял чашку из Гилвиных рук. Рядом с блюдцем появился серо-голубой «Листок учёта интимных услуг», имя: Гилви Паттерс, персональный общегражданский номер… номер ВУС… личный номер ИВ С… Я быстро проставил, где надо, против названий «услуг» птички с галочками и крестиками, широко расписался, аккуратно вывел в квадратиках слева внизу свой собственный военный номер. Всё в порядке. Гилви получит по высшей ставке.

— Спасибо, — теперь поблагодарила она. Правда, с каким-то странным выражением в глазах, но я этому значения не придал. Меня это не касалось. Мне хотелось просто посидеть в тишине — или даже под бормочущий телевизор — и почитать, неспешно попивая горячий чай. И — ух ты! — даже с вареньем. Из широкогорлой древней стеклянной банки, сейчас таких уже не делают.

— Сама варила? — не удержался я от вопроса.

— Угу. Попробуй. Бабушка научила. Говорят, у меня неплохо получается. Я попробовал.

— Бабушка не зря старалась, — сказал я. — Здорово, Гилви. Не, на самом деле здорово! Малина классная…

— Спасибо, — Гилви неожиданно зарделась. — Ну… так я пойду, да?

— Ага, конечно. Телик включи, мне он мешать не будет.

— А я?

— Что «ты»?

— Я тебе мешать не буду?

— С какой стати? — удивился я. — Нет, конечно.

Она выразительно подняла брови, но ничего не сказала. Повернулась, ушла в комнату. Я отхлебнул чаю и раскрыл книгу.

12