Ожерелье для возлюбленной - Кэт Мартин

– Я не давал, я просто позволил тебе поиграть с ней.

– Дети, пожалуйста… – Дэни поспешила к ним, надеясь, что сможет остановить их крик до того, как появятся гости. Днем бабушка старалась подкупить их подарками: игрушечной лошадкой для Уильяма и новой куклой для Софи, хотя комната, в которой они играли, когда приезжали к матери Ричарда, была итак вся завалена игрушками.

– Скоро придут гости вашей бабушки. Вы же не хотите, чтобы они подумали, что вы невоспитанные дети?

Уильям резко повернулся к ней:

– Мы не будем делать ничего, что ты сказала! Мы тебя не любим!

Кажется, им не нравился никто. По крайней мере никто из тех, кто пытался сделать им замечание. Конечно, ни мать Ричарда, ни сам Ричард даже не пытались.

Дэни вздохнула. Она не могла выкинуть из головы мысли о маленькой девочке Мейде Энн и ее брате Террансе из сиротского приюта. Они были рады любому пустяку, каждой мелочи. Терри был бы вне себя от счастья, получив деревянную лошадку, которую миссис Клеменс подарила Уильяму. И Мейда Энн полюбила бы ту куклу, которую Софи швырнула в угол.

Дэни посмотрела на две светлые головки перед собой. Добиться того, чтобы дети смотрели на нее как на свою мать, было непосильной задачей. Она попытается сделать это, хотя подозревает, что ни Ричард, ни его мать и даже сами дети не особенно волнуются, преуспеет ли она в этом.

Миссис Клеменс шумно вошла в комнату. Крупная женщина, такая же высокая, как Дэни, со светлыми волосами, тронутыми сединой.

– Кучер Ричарда здесь, он заберет Уильяма и Софи и отвезет их домой. Няня ждет, когда они приедут.

Даниэла повернулась к детям. Уильям пытался отобрать игрушку у сестры, а глаза Софи наполнились слезами.

– Все хорошо, малышка, – сказала Дэни. Подобрав игрушку, которую отшвырнула девочка, Дэни опустилась перед Софи на колени. – Вот твоя новая кукла. Ты можешь забрать ее с собой, если хочешь.

Софи взяла куклу. Сжав губки, не говоря ни слова, девочка отвернула фарфоровую головку и швырнула ее в стену. Головка разлетелась на мелкие кусочки.

– Не хочу эту глупую куклу. Хочу лошадку!

Миссис Клеменс взяла Софи за руку.

– Ты не должна капризничать, милая Бабушка приготовит тебе лошадку в следующий раз, когда ты приедешь. – Она бросила выразительный взгляд на Дэни, чтобы та не вздумала спорить. Казалось, оба – и мать, и сын – верили, что лучший способ воспитания детей – это потакать любому желанию, которое придет им в голову.

Дэни надеялась, что со временем она сумет убедить Ричарда, что подобное «воспитание» только портит детей. Она повернулась, услышав голос жениха. Он подошел к ней.

– Мне очень жаль, но я должен отлучиться. Виной всему мой бизнес, ничего не поделаешь.

Он сказал, что совершенно забыл об одной важной встрече и у него нет выбора иначе, как уехать, но Дэни уловила легкий запах алкоголя. Он заезжал к себе домой и переоделся для вечера в короткие синие бриджи и светло-серый сюртук поверх жилета из серебристой парчи. И как всегда, был хорош собой.

А то, как он смотрел на нее, как его ореховые глаза оглядывали ее оливковое платье, говорило, что и ему ее вид доставляет удовольствие.

Он кивнул в сторону детей, они совершенно не обращали на него внимания, как будто его не было здесь.

– Настоящее испытание для родителей. Как хорошо, что ты будешь здесь и сможешь позаботиться о них.

– Я, Ричард? Разумеется, я окружу их заботой. Или ты хочешь сказать, что я буду их гувернанткой?

– О чем ты, дорогая?

– Я не уверена, что у нас одинаковый взгляд на воспитание Уильяма и Софи.

Хотя он продолжал улыбаться, по его лицу пробежала недовольная гримаса.

– Конечно, мы что-нибудь придумаем, но это мои дети. И они знают, что я единственный, кто принимает решение.

Кровь прилила к щекам. Она боялась, что Ричард займет такую позицию. Она открыла рот, чтобы возразить, но гости уже начали собираться, и она промолчала, понимая, что не к месту и не ко времени затевать подобные споры.

Ричард снисходительно улыбнулся:

– Не будем пререкаться, дорогая. Отложим этот разговор до завтра, не сомневаюсь, мы обо всем договоримся. А сейчас у меня для тебя сюрприз.

Он слегка повернулся, открывая рослого мужчину, который стоял в нескольких шагах, наблюдая за ними.

– Когда я сказал маме, что здесь твой соотечественник, она пригласила его к нам. – Ричард отошел в сторону, позволяя ей увидеть гостя, но Дэни уже поняла, что это Рейфел.

Сердце подкатило к горлу, и вдруг стало трудно дышать. Боже милостивый, зачем Рейф терзает ее? Разве он не понимает, как мучительно для нее его присутствие? Неужели не догадывается, что видеть его – значит оживить воспоминания прошлого. Напомнить ей, что могло быть и что не случилось?

– Мисс Дюваль, – сказал Рейфел, осторожно беря ее руку, затянутую в тонкую лайковую перчатку. Он поклонился и поднес ее пальцы к своим губам. – Приятно видеть вас снова.

Дэни игнорировала легкую дрожь, пробежавшую вверх по руке. Она не знала, зачем он пришел. Она хотела одного – чтобы он уехал.

Но это не случится. Она поняла это, наблюдая, как он разговаривает с Ричардом, как беседует с тетей Флорой и миссис Клеменс и затем провожает дам в столовую.

Его усадили во главе стола, словно он был у себя дома, миссис Клеменс села по правую руку от него, а Джейкоб Уэнтц слева. Остальные гости заняли свои места.

Дэни сидела рядом с женихом в дальнем конце стола, тетя Флора напротив них. Рейфел вел вежливую беседу с хозяйкой и часто обращался к Ричарду и другим гостям. И несмотря на то что Дэни уткнулась в свою тарелку, не смея поднять глаз, она часто ловила на себе его взгляд.

Она делала все, что в ее силах, чтобы не смотреть на него, но Боже, время шло, и снова ее взгляд искал его, и она была не в состоянии отвести глаза. Воспоминания о том, что когда-то было между ними, ожили с новой силой.

Она помнила день, почти пять лет назад, когда они гуляли вдвоем в яблоневом саду в его загородном имении Шеффилд-Холл.

Она что-то сказала, и он рассмеялся, и усадил ее на качели, затем наклонился и поцеловал, сначала нежно, но с такой откровенной страстью, что она до сих пор помнила ощущение его губ на своих губах и присущий ему запах.

Поцелуй становился настойчивее и грубее, и Дэни не остановила его, когда его рука нашла ее грудь. Она не могла забыть его нежные ласки и чувственный жар, растекавшийся по ее телу, помнила, как напряглись соски под лифом голубого муслинового платья.

И точно так же они воспряли сейчас.

Дэни покраснела.

– Милая, вы невнимательны, – заметил Ричард. – Вы слышали, что я сказал?

Ее лицо вспыхнуло. Она молилась про себя, чтобы в мерцании свечей Ричард не увидел ее пунцовых щек.