Новак Джокович – герой тенниса и лицо Сербии - Крис Бауэрс

Генчич и другие считали, что Новаку необходимо теннисное окружение с более выраженной конкуренцией, если он хочет взойти на вершину. Генчич рассказывала:

«По утрам Новак отрабатывал технику, но я считала, что после обеда ему четыре раза в неделю необходимо играть тренировочные матчи из трех сетов. К тому моменту ему было одиннадцать или двенадцать лет, и мне не удавалось найти игроков, которые соглашались бы играть с ним. Я приглашала мальчишек на пару лет постарше, но они, проиграв первый сет, обычно заявляли: „Мне еще уроки делать“ или уходили под каким-нибудь другим предлогом, потому что не хотели проигрывать младшему. И я разрешила Новаку играть с теннисистами намного старше его, с рейтингами, и вначале все шло хорошо, потому что никто не отказывался сыграть с малышом, старшие игроки не возражали. Но потом Новак начал обыгрывать и старших. И я сказала Срджану и Дияне: „Надо отправить его туда, где у него будут спарринг-партнеры“».

Самым очевидным местом была Америка, но Генчич убеждала родителей не отправлять Джоковича туда. Она заметила, что мальчик очень привязан к семье, что он из тех, кто не сможет подолгу жить вдали от матери и братьев, и что рядом с родными он чувствует себя в большей безопасности. В то время лидером Европы в области теннисных тренировок стала Испания, главным образом потому, что почти на всей территории этой страны можно большую часть года играть на открытом воздухе, вдобавок школа Санчес-Касаль в Барселоне приобрела мировую известность (позднее Энди Маррей провел там два года). Но хотелось найти что-нибудь еще ближе к дому.

Генчич предложила Ники Пилича, скандального югославского левшу, который в 1973 г. отказался играть в матче Кубка Дэвиса, поскольку уже был заявлен на турнире профессионалов, произвел фурор – в итоге 81 профессиональный теннисист в том году бойкотировал «Уимблдон». Пилич был всего тремя годами моложе Генчич, вдвоем они выступали в турнирах профессионалов. Позднее он переехал в Германию и основал в Мюнхене школу для учеников старше 13 лет, планирующих перейти из юниорского тенниса в профессиональный спорт.

«И я позвонила ему, – вспоминает Генчич, – и сказала: „Нико, у меня есть отличный ученик. Ему двенадцать. Можно отправить его к тебе?“ Он ответил: „О, нет, Елена, ты же знаешь, я с такими малышами не работаю“. „Ну, пожалуйста, всего одну неделю, только одну. Посмотри на него, а если не захочешь, он вернется ко мне, а ты дашь пару советов, как мне ему помочь. Только помни, пожалуйста, что денег у них нет. Но он окупит все твои расходы, потому что я уверена: когда-нибудь он будет лучшим“. Он вздохнул: „Ох, Елена, Елена… ладно, присылай“».

Через неделю после того, как Джокович приехал в школу Пилича, тот позвонил Генчич: «Елена, почему же ты не прислала его ко мне раньше?» По словам Генчич, она ответила: «Нико, если бы я прислала его раньше, ты сказал бы: „Я нашел и натренировал великого чемпиона!“, а мне этого не хотелось».

Версия Пилича несколько отличается – впрочем, это неудивительно. Он рассказывает так:

«Она [Генчич] несколько раз спрашивала меня, можно ли ему приехать, но я советовал подождать еще немного. Так что Новак прибыл ко мне лишь в возрасте 12 лет и 10 месяцев в сопровождении дяди Горана. Поначалу я был о нем невысокого мнения. Я заметил, что у него что-то не ладится с игрой. Ракетку он держал неправильно: у него была слишком утрированная западная хватка, и хватка для бэкхенда тоже. Двигался он нормально, с координацией тоже было все в порядке, как и с подачей, но ничего выдающегося, да еще редко играл с лета. Мне пришлось объяснять, какие я хочу видеть удары справа и слева, и для парня с такой координацией, прекрасной моторикой, отличными глазами и ногами он схватывал все очень быстро. Еще мы играли в футбол, и у него здорово получалось».

Из этого рассказа напрашивается вывод, что тренировки Генчич оставляли желать лучшего и что Джокович к моменту прибытия в Мюнхен был талантом, точнее, алмазом, которому требовалась тщательная огранка. В целом это толкование выглядит, может быть, верно, но не совсем справедливо. Методика обучения детей в возрасте 5–12 лет слегка отличается от той, которую применяют в условиях подростковых скачков роста. Вдобавок Пилич признает, что при первом знакомстве он, само собой, держался настороженно: «На меня мало кому удается произвести впечатление с самого начала, – говорит он. – Тысячи людей отлично играют в теннис, но мало чего добиваются, потому что у них нет характера, нет психологической устойчивости, мотивации и воли к победе. В действительности победа – итог множества слагаемых. Но думаю, [Джокович] никого бы не впечатлил, потому что техники у него не было». А может, это свойство присуще всем экспертам, убежденным, что их первоочередная задача – исправить результаты трудов предыдущего тренера?

Но по прошествии четырех месяцев даже Пилич, которого трудно впечатлить, понял, что ему достался особенный ученик. Жена Пилича Мия родом из Сербии, она часто втягивала Новака в разговоры, особенно во время первых встреч, когда Новак жил у Пиличей (отдельное жилье ему досталось только после того, как он был принят в школу). И во время этих бесед, и на теннисном корте Пилич заметил «поразительную сосредоточенность» ученика. Он рассказывает: «Новак вел себя очень профессионально и всегда заранее являлся на тренировки. Помню, мы договорились с ним встретиться в два, а без двадцати два моя жена, встретив Джоковича, спросила, куда он идет. Он ответил, что разминаться. Она похвалила его: „Молодец!“ и в ответ услышала: „Я же не хочу рисковать своей карьерой!“. В то время ему было 13 лет и два месяца».

В первые два года Джокович бывал в Мюнхене наездами, прежде чем поселиться там надолго. Это значило, что частично он тренировался у Пилича, но вместе с тем продолжал тренироваться в Белграде.

Одним из его белградских тренеров был Богдан Обрадович, который работал в белградском клубе «Партизан» в перерывах между поездками с Ненадом Зимоничем. Поскольку базой Генчич был тот же «Партизан», Обрадович впервые увидел будущую суперзвезду десятилетним, в 1997 г. «Он держался так профессионально, – вспоминает Обрадович. – Ему было незачем говорить о подготовке к теннису – он являлся заранее, разогревался и бегал, как настоящий профессионал, в свои 10 лет». Обрадович поддерживал тесную связь с Пиличем, что обеспечивало некоторую целостность теннисного образования мальчика, тем более что Обрадович также признавал необходимость выправлять ему технику.

Обрадович тренировал Джоковича до его первого международного титула – выигранного личного первенства Европы в Сан-Ремо, где состязались участники младше 14 лет. Там Джокович дал интервью итальянскому теннисному журналу, в том числе ответил на вопрос, кто его тренер. Он мог бы назвать Елену Генчич, поскольку она по-прежнему оказывала на него значительное влияние, но назвал Богдана Обрадовича, а потом гордо показал Обрадовичу статью с этим ответом.

В апреле 2000 г., когда режим Милошевича уже близился к бесславному финалу, промышленник Джордж Антели основал теннисный клуб в 500 м от футбольного стадиона Маракана и назвал его TK Gemax. Такое же название носила компания, занимающаяся строительством дорог и сооружений, – Антели считался одним из богатейших людей Сербии. Он был увлечен теннисом, поэтому создание клуба было для него и бизнесом, и хобби. Мало того, он предложил финансовую поддержку всем участникам Кубка Дэвиса и Кубка Федерации, обеспечив их бесплатно зимними кортами, и распространил свою поддержку на всех сербских игроков, подающих надежды или способных подавать их в будущем.

Меньше чем через год после основания клуба Антели обратил внимание на трех 14-летних мальчиков, спонсором которых он был готов стать: Бранко Кушмановича, Бояна Божовича и Новака Джоковича. В том же 2001 г. уроженец Сербии Ладислав Киш, эмигрировавший в Австралию в возрасте 15 лет, вернулся на родину в качестве тренера одной из теннисисток высшего уровня – Драганы Зарич. Но поскольку она с трудом решала вопросы финансирования, так и не сумев к 24 годам пробиться в список 150 лучших, Антели спросил Киша, не хочет ли он стать тренером трех мальчишек. И в результате, что очень важно, Джоковичу был предложен контракт, по которому Киш стал его тренером. У Божовича уже имелся личный тренер (у которого неофициально тренировался и Джокович), в итоге клуб Gemax начал оплачивать работу Киша с Кушмановичем и Джоковичем.

Киш рассказывает, что во время первой тренировки Джокович подошел к нему и спросил: «Вы ведь прожили в Австралии десять лет? Я так хочу, чтобы вы общались со мной по-английски!» Когда Киш спросил, почему, ведь сербский язык родной для них обоих, Джокович объяснил: «Ну, мне же понадобится английский, когда я стану лучшим, мне придется давать разные интервью и пресс-конференции по-английски, значит, надо практиковаться уже сейчас». Даже сегодня, встречаясь с Кишем, Джокович приветствует бывшего тренера дружеским «G’Day, mate!», подражая его австралийскому акценту.