Наш маленький Нью-Йорк - Лора Брантуэйт

Ему внезапно и остро захотелось ее поцеловать — несмотря на то что губы были сомкнуты жестко и упрямо.

Он пришел в ужас от этой мысли — нет, не потому, что она была чем-то неестественным, напротив… Но она была слишком сильна. Если бы он хоть чуточку меньше владел собой — он уже держал бы Эмили в своих объятиях.

Последствия могли быть катастрофическими.

— В чем дело, Том? — спросила Эмили уже более «живым» голосом.

— Ты злишься на меня, я не понимаю за что, — напрямую сказал Том.

— И не догадываешься? — Эмили саркастически изогнула бровь.

— Нет.

— Все вы, мужчины…

— Не все! — запальчиво сказал Том.

— Совести у тебя нет, — проникновенно поведала ему Эмили.

— Что?! Что я такого сделал?!

— Точнее — чего ты не сделал! Сам не догадываешься?

Эмили сверлила его глазами. Том напрягся еще больше — надо же, он не думал, что это возможно. Мелькнула шальная мысль: «Не ровен час, она разъярилась, потому что ты не уделяешь ей мужского внимания…»

— Том, мы еще в день первой встречи договаривались, что уборку в квартире будем делать по очереди: неделю я, неделю ты. Помнишь?

— Нет, — честно ответил Том.

— Это многое объясняет! — рассмеялась Эмили. Видно было, что ей не очень весело и светло на душе — смеялась она скорее нервно. — И тем не менее… На прошлой неделе у нас царила идеальная чистота. Я, между прочим, работаю до восьми! Я прихожу усталая, голодная и злая! И, несмотря на все это, я честно поддерживала чистоту вокруг себя.

— Ну ты же женщина…

— И что?! Это значит, что я должна вкалывать за двоих? Сегодня уже пятница, а мусор не выносили с прошлого воскресенья!

— Эмили, ну я же честно забыл!

— Даже незнание закона не освобождает от ответственности! Как будто ты не видишь, что творится вокруг!

— Ну если ты так любишь чистоту, то и наводила бы ее сама!

Том ляпнул не подумав. Отметил, как расширились от возмущения ее глаза. «Теперь она окончательно уверится в том, что все мужчины одинаковые. Причем — одинаковые уроды, — с тоской подумал Том. — Я для нее морально умер».

— Это же нечестно! У нас была договоренность!

— Да, — сказал он совсем другим тоном, враз успокоившись. — Ты права. Не прав я. Я, конечно, вел себя как форменная свинья. Привык жить один, что поделаешь… Но ты напрасно мне сразу не сказала.

— Я ждала, когда ты сам созреешь до уборки. До последнего.

— И дождалась бы не раньше Дня благодарения!

— Буду иметь в виду. Ты убираешься в принципе только перед большими праздниками?

— Эмили, мы только что начали нормальный разговор. Давай избавимся от соблазна сцепиться и выяснить отношения, которых у нас нет.

— Нет, есть. — Эмили скрестила руки на груди. — Отношения партнерства.

Оказывается, она еще и жутко упрямая… И хороша в своем упрямстве, как грозовой пейзаж.

— Так. Хорошо. Отношения партнерства. Давай внесем только кое-какие изменения в «устав».

— Которые ты все равно выбросишь из головы в следующие пять минут?

— Нет, думаю, нам удастся договориться о чем-то таком, что мне даже не захочется забывать.

— Ну попробуем, что ли. — По глазам Эмили видно было, что она не верит ни на йоту в успех сего мероприятия.

— Через порог?

— Хочешь, чтобы я пригласила тебя войти?

— Нет, предлагаю переместиться на нейтральную территорию — на кухню.

— Не пойду, там грязно.

А вот теперь капризно поджимает губы, как избалованная девчонка. Впрочем, она и есть девчонка, разве что в избалованности ее заподозрить сложно.

— Моя комната? — Он картинным жестом пригласил ее в гостиную.

Он и сам не ожидал, что Эмили выйдет.

— Ну?

— В общем, ты уже заметила, я не люблю убираться.

— Ага.

— И мыть посуду.

— Точно.

— И выносить мусор.

— И это верно.

— И, если честно, я не считаю, что это плохо, потому что я все-таки мужчина, а есть такое понятие «Не мужское это дело». Слышала?

— В современном мире оно неактуально.

— В современном мире, где многие мужчины стали похожи на женщин, а женщины — на мужиков? Тебе такой попался?

Не надо было этого говорить — но сказанное слово не запихать обратно в рот…

Эмили потрясенно молчала. И заливалась краской.

— Да, понимаю, это не мое дело, прости. Я, когда нервничаю, становлюсь неуклюжим в словах, как бегемот. Я хотел сказать… Мне не нравится делать женскую работу.

— Ты же жил один…

— У меня была домработница.

— Даже так?

— Да. Так вот. При том что я не любитель стирать и убираться, я твердо уверен, что есть вещи, которые мужчина должен делать: носить тяжести, забивать гвозди, чинить мебель, следить за сантехникой… Я предлагаю тебе вот что: ты делаешь по дому женскую работу, а я — мужскую.

— Здорово ты придумал! Тем более что сантехник приходил на прошлой неделе, а мебель ты уже двигал! А до того момента, как мне понадобится еще один гвоздь в стене, пройдет, может, несколько месяцев!

— Я буду ходить с тобой по магазинам и носить сумки.

Эмили схватила воздух ртом. По правде говоря, именно об этом она всегда мечтала: чтобы не надо было таскать тяжелые пакеты из супермаркета. Когда они жили с Робертом, он далеко не всегда находил время, чтобы съездить с ней за покупками.

— И встречать с работы, чтобы ты не ходила от метро по темным улицам.

Он смотрел на нее пристально-пристально. Интересно, знает ли Том цену своему предложению?

— Пойми, я очень боюсь превратиться… в домохозяйку.

Он вздохнул. Искренен. Но…

— Что за глупости? В какую домохозяйку?

— Эмили, я уже несколько недель будто выключен из жизни. Я сижу дома. Весь мой мир — это маленькая квартирка, ноутбук, телефон, газеты с объявлениями о работе и множество мест, куда я звоню, отсылаю резюме, хожу на собеседование. Ни в одном из них меня не принимают, Я замкнут на этом мирке. Я почти что в клетке. Я не привык так жить, понимаешь? Я мужчина, я должен быть во вне, а не внутри. Мне здесь тесно, и я не хочу совсем терять представление о себе как о мужчине, выполняя женскую работу. Я не согласен с тем положением вещей, которое есть сейчас, но в данный момент не могу щелкнуть пальцами — и чтобы все стало по-моему. Поэтому, видимо, придется мне пока что повариться «внутри» дома. Но я не хочу и не буду делать женскую работу. Если я делаю дела по дому — значит, это мужские дела. Максимум, на что я согласен «на сопредельной территории», — это готовить. Кстати, готовлю я вкусно.

Эмили не сумела сдержать улыбки — таким трогательным ей показалось это заявление. Трогательным в своей прямолинейности.