Искатель. 1979. Выпуск №3 - Сергей Наумов

Мужик стоял ни жив на мертв: и пасть на колени страшился, коль сам государь поднял, и глаза мозолить дураком боялся — не приходилось вот так запросто перед его величеством стоять.

Но Петр уже не смотрел на Николу.

В воротах верфи в сопровождении корабельных мастеров, музыкантов и гребцов появился генерал-адмирал Апраксин — степенный, важный, с брюшком и серебряной бородой. Все на нем сияло: парадная форма, ордена, белейшие кружева, длинный ряд пуговиц адмиральского мундира.

Приблизясь к Апраксину, Петр, улыбаясь одними глазами, снял перед ним треугольную шляпу.

— Прошу дозволения, господин генерал-адмирал, поднять на форстеньге готовой галеры, названной мною «Святой Николай», вымпел российского флота!

— «Святой Николай»? Ну что ж… Сейчас осмотрим.

Апраксин, выдерживая серьезную мину, — в полнокровных губах таяло веселье — прошествовал к галере мимо молодцевато отступившего в сторону Петра. Обошел судно. Холеными пальцами любовно тронул борт, погладил. Остался доволен. Ловко сощелкнул щепочку с кружевного рукава. Повернулся к царю и просиял.

— Ну, коли готова, то можно поднять со господом!

Генерал-адмирал не по-стариковски молодо шагнул к царю, желая сказать что-то радостное и подобающее случаю, но словно споткнулся о тяжелый взгляд Петра.

— Поставщиков повесил? — проговорил Петр, немигающе уставясь выпуклым взглядом: — Нет? Почему?… Доски сырые, ворвань — гниль одна! Уголь плох! Смотри, Матвеич, самого повешу на рее!

Что-то бормоча, Апраксин открыл было рот, каменея и обмякая телом. Но Петр, зло улыбнувшись, уже взмахнул рукой. На форстеньге новой галеры плеснулся флаг с белым полем и голубым Андреевским крестом.

— Вашими руками сегодня срублена галера! — звонким ясным голосом обратился Петр к мастеровым и плотникам. — Пусть же и это судно послужит во благо отечества!

Громкое «ура» перекатами загуляло над Невой.

Из-за штабеля досок выскочил Розенкранц, приказал плотникам стать к канатам. Сам подбежал к толстой, почти полуметровой толщины балке. Покосился на близко стоявшего царя.

Петр заблестел белозубой улыбкой, приблизился к галере и снова стремительно махнул рукой. Плотники, отталкивая бревна, рванули канаты. Датчанин, сверкнув глазами, толкнул балку на царя. Петр, радостно увлеченный, опасности не заметил. Оторопелый Никола, бросив канат, с шальной легкостью подлетел к царю, сгреб его, потянул в сторону.

Огромное бревно с гулом легло на то место, где только что стоял царь.

И тут же судно тронулось с места, медленно, а потом все быстрее и быстрее заскользило по натертым ворванью стапелям. Задымило сало. Раскидывая две высокие волны, галера шумно вошла в воду и, тотчас выровнявшись, плавно закачалась.

Музыканты протяжно заиграли на рожках. Прыгнула носовая пушечка, пыхнув дымом. Еще одна галера вступила в строй русского гребного флота.

Петр, чуть побледневший, насупленный, поднял руку и вытер мокрый лоб. Шагнул к Николе, похлопал плотника по плечу.

— Молодец! Сегодня, похоже, мы спасли друг друга…

К царю робко приблизился Розенкранц — беспокойно замигал.

— Ваше величество, — голосом, сползающим на сладкий шепот, обратился датчанин. — Вопрос… Навигацкий…

Петр безразлично кивнул.

— Бондари затребовали весь дуб на квасные бочки, а я не отпустил. Надо ли столько бочек? Если выход флота в море близок, тогда другое дело… А то ведь дуба не хватает на ремонт трюмов и шпангоутов…

Петр взглянул недоверчиво. Ответил гудящим густым басом:

— Вопрос не навигацкий. Когда и куда идти флоту — не дело иноземных корабелов. Что до трюмных бочек — следует справиться у генерал-адмирала Апраксина…

Розенкранц низко поклонился и засеменил к выходу.

Неожиданно Петр тепло улыбнулся: увидел Змаевича и Бакаева. Поняв, что оба здесь по тому же делу, что и он, царь повернулся и шагнул к секретарю. Молча взял из его деревянных рук бумагу и, справляясь о фамилиях офицеров, пробежал глазами длинный список повышения в чинах. Подошел поздравить — молча протянул узкую мозолистую ладонь. Сообщая новые должности, пожал руки — крепко, быстро. Улыбнулся, над губой поползли в стороны щеточки усов.

— Устроим шведам на море Полтаву — видать вам и адмиральские чины…

5

Увидев множество парусов на Неве, Петр распахнул окно дворца. Пахнуло сыростью, терпким духом весенней земли и немолчным шумом игристых волн.

К пристани, видневшейся невдалеке, подходил нарядный галиот — резной, с круглой кормой в цветных стеклах, с легко и изящно вынесенным вперед форштевнем.

— Кто это там маячит? — пристально вгляделся Петр.

Генерал-адъютант схватил подзорную трубу, разглядел на палубе галиота сэра Роя Дженкинса, напыщенного и разряженного.

— Английский посланник, ваше величество, — ответил Ягужинский. — Каждый день променад совершает до Котлина острова и обратно — с подзорной трубой, записывает что-то. Повадился, видимо, не только от телесной слабости да праздности. Запретить бы, ваше величество. Соглядатайство явное.

— А пускай тешится. Все будут решать пушки да храбрость моих моряков и гренадеров, — задумчиво улыбнулся Петр. Постоял, пощипывая ус, и вернулся к столу, продолжил диктовать Ягужинскому. — «В конце недели всех людей посадить на галеры и скампавеи, ночевать там, быть в полной готовности. Ждать указу в марш…»

У дверей царского кабинета сэр Рой Дженкинс услышал последнее — «в марш!». В марш? От волнения визитер уронил перчатку на пол. Легко, не по-стариковски, наклонился, прислушиваясь. Прожив несколько лет в Санкт-Петербурге, он хорошо понимал по-русски.

Петр приветствовал английского посланника сдержанно и сухо.

— Считаю долгом заметить, ваше величество, — произнес Рой Дженкинс, — мой король был весьма обеспокоен столь близко стоявшим к Англии бедствием…

— Какому еще такому бедствию? — Петр недовольно су зил глаза.

— До ушей моего короля дошло, что ваше величество имели намерение заключить с Испанией наступательный союз против Великобритании. Такими слухами полна Европа…

— Я? — весело удивился Петр. — С Испанией? — переглянулся с Ягужинским, повел недоумевающе плечами.

— Да, ваше величество. Я к вам пожаловал как раз с этим вопросом. Говорят, вы с Мадридом сносились через голштинского министра Герца, он недавно посетил вас с визитом…

Повисла неловкая тишина. У Петра дернулся на лице мускул.

— Вот как! — Царь засмеялся зло, баском, округляя губы и резко оборвав смех, глянул угрюмо — перешел на спокойный тон. — Герц, верно, был у меня. Но его прожектам я не внял, ибо не мог поступить несходно с интересами Англии. Чем зря перекладывать с больной головы на здоровую, — мрачно продолжил Петр, — лучше взгляните, мистер Дженкинс, на британских послов в Европе. При всех дворах: цесарском, прусском, в Варшаве, особливо в клятвопреступной Порте, они всячески стараются во вред России. В озлобе прямо лезут из штанов и шотландских юбок. А почему? Ваши корабли ходят по Балтийскому морю, будто торговые, а на деле — шведам боевые припасы возят?! Это как понимать?