Мой единственный человек - Вера и Марина Воробей

– Владимиров Игорь Львович? – разглаживая усы, пробасил хирург. – Как не знать? Три года, можно сказать, находится под моим неусыпным оком… И с батюшкой его, Львом Николаевичем, довольно коротко знаком с незапамятных еще времен… А что, собственно говоря, милые барышни, вас ко мне привело?

– Вот! – без лишних объяснений Галя выложила на стол жестяную коробку. – Здесь ровно пять тысяч долларов. Этого хватит на операцию?

Эффект, надо заметить, был просто потрясающим. Чего угодно ожидал от двух хрупких девушек профессор Силецкий, но только не этого. Минуты, наверное, три смотрел он на них сквозь стекла своих затемненных очков, не в силах сказать ни слова. Подруги тоже скромно молчали. Опустив глаза, они сосредоточенно изучали календарь на 2003 год, лежащий под толстым стеклом большого профессорского стола. Наконец доктор подал голос:

– То есть, если я вас правильно понимаю, вы пришли сюда, чтобы оплатить операцию Игорю Владимирову? – прочищая горло, спросил он.

– Да, профессор, – подтвердила Снегирева. – Дело обстоит именно так. Только у нас к вам огромная просьба… – Девушка осеклась, помолчала несколько секунд, а потом заговорила вдруг быстро и горячо: – Пожалуйста, я вас умоляю, никогда и ни при каких обстоятельствах не говорите Игорю, что за операцию заплатили мы… Вернее, я, – поправила себя она, перевела дух и застрочила снова: – Что хотите придумайте! Лужков лично узнал про его беду и прислал гонца с деньгами, Папа Римский фонд помощи российским инвалидам организовал… Инопланетяне в форточку пачку денег бросили… В общем, вам, доктор, видней, как объяснить вашему пациенту, откуда взялись деньги на операцию… Только…

– Я все понял, – внезапно посерьезнев, сказал доктор Силецкий. – Можете ничего больше не говорить.

– Как приятно иметь дело с такими людьми, – с облегчением выдохнула Снегирева, поднимаясь со стула.

Черепашка последовала ее примеру.

– Милая барышня! – крикнул Юрий Алексеевич, когда Галя уже распахнула дверь его кабинета. – Вы кое-что забыли…

Галя резко обернулась. Профессор держал в руках жестяную темно-синюю коробку из-под бельгийского печенья. Точно такую, в какой Сэльма из фильма «Танцующая в темноте» складывала деньги на операцию своему сыну…

– Мне она уже не пригодится, – улыбнулась Галя.

– Ну и скажи, зачем ты меня с собой потащила? – поинтересовалась Черепашка, когда они выходили за ворота института. – Я же ни слова не сказала.

– Без тебя я бы тоже ни слова не сказала, – счастливо улыбнулась Галя. – Спасибо тебе.

А ровно через месяц в квартире Снегиревых зазвонил телефон. Нет, не думайте, что Снегиревым целый месяц никто не звонил. Просто этот звонок был каким-то особым. И Галя, почувствовав это, первой подбежала к аппарату:

– Алло! – радостно выкрикнула она в трубку.

– Галя… Это я.

– Игорь?! – В горле моментально пересохло, да так, что от боли вдруг потемнело в глазах.

– Да это я. Здравствуй.

– Игорь? – снова зачем-то переспросила она.

– Галь… Давай встретимся, если ты, конечно, еще этого хочешь…

– Хочу! Очень хочу… А где… Ой, прости… Я приеду к тебе. Прямо сейчас!

– Можно у меня, а если хочешь, можем встретиться в «Двух клонах».

– А как же ты… Ой, прости, – снова начала было извиняться Галя, но Игорь перебил ее на полуслове:

– Я ведь теперь хожу. Сам. Здорово, правда?

Ира Наумлинская была настолько тихой и незаметной, что порой учителя (что уж об учениках говорить!) забывали, что в классе есть такая ученица. И когда она подошла на перемене, перед уроком химии, к Гале Снегиревой, та очень удивилась.

– Галь… У меня к тебе дело… Вернее, просьба, – тщетно борясь со смущением, пролепетала она.

При этом Наумлинская нервно накручивала на указательный палец прядь темных, почти черных волос, выбившихся из ее обычно с необыкновенной тщательностью уложенной прически. Впрочем, прическа была незамысловатой – обычный хвост. Правда, очень толстый.

– Дело? Ко мне? – даже не пыталась скрыть удивления Снегирева.

– Ну да… Ты же пишешь стихи?

– Пишу, – последовал ответ.

– А ты могла бы мне помочь в одном деле? – Ира заметно волновалась. Ее щеки залила пунцовая краска, а губы она то и дело облизывала, чем вызывала невольное напряжение у своей собеседницы.

– Тебе нужна моя помощь? – попыталась подобраться ближе к делу Галина.

– Помощь, – кивнула Наумлинская. – Только ты не удивляйся. Ладно?

– Постараюсь… Но вообще-то…

– Галя, а что ты думаешь о Володе Надыкто? – ошарашила ее вдруг Ирина.

– О Надыкто? Да ничего не думаю… Нормальный вроде бы парень… А что такое? Он тебя обидел?

– Нет, что ты! Совсем нет! – испуганно замахала на нее руками Наумлинская. – Просто Володя мне очень нравится…

– А я тут при чем? – задала вполне естественный вопрос Снегирева.

– Напиши, пожалуйста, стихотворение… Ему… Ну, как будто бы это я написала…

Галя даже растерялась:

– Ты хочешь, чтобы я написала Надыкто любовное послание в стихах от твоего имени?

А вот что ответила Ира, вы узнаете в следующей книжке. Потому что это уже совсем другая история.