Рай в объятиях Беса (СИ) - Войнова Яна

Людмила Юрченко нашла рыдающую взахлеб Свету на полу женского туалета. Подняла ее и потащила к себе в кабинет. Достала начатую бутылку коньяка и насильно залила ей в горло. Предварительно легонько пошлепала ее по щекам, пытаясь привести в чувство.

— На, закуси, – сказала Люда, и протянула ей дольку горького шоколада. – Света, она не врет. За столько лет работы навидалась я и тех, кого действительно изнасиловали. И других, кто бабки с богатого мужика снять хочет. Или просто насолить. Девочка правду говорит.

— Я знаю, – ответила Света и закашляла. Подавилась, то ли шоколадом, то ли едкой горечью, обжигающей горло.

— Я обязана удовлетворить ходатайство Колесникова о сдаче ДНК твоим Панкратом, – Юрченко налила из высокого графина воды и протянула ей бокал.

— Люда, ты ж знаешь, какой грешок водится за Колесниковым? – прошептала Света, маленькими глотками отпивая воду. Руки ее ходуном ходили, даже пролила немного на платье. – Он найдет способ его подделать. Или запугает лабораторию до чертиков, помахав перед ними своей блестящей корочкой. Даже заплатит, если потребуется. Не раз такое проворачивал.

— Твоя работа в том и заключается, чтобы не допустить подобное. Ты девочку слышала? Прости, Михеева, но я просто обязана это сделать!

— Ты не разрешишь анализ, – тихо проговорила Света, уводя глаза в сторону. От жгучего стыда. Что бы там ни было, Панкрат являлся ее клиентом, и ей придется до конца бороться на его стороне. Любыми методами. Даже такими гнусными.

— Не поняла? – удивилась Юрченко. – Михеева, я у тебя разрешения не спрашиваю. Я тебя по старой дружбе предупреждаю.

— Прости, Люда, вот и тебя по старой дружбе предупрежу. Если ты дашь добро на анализ, я предоставлю в коррупцию все имеющиеся у меня копии документов на твои четыре квартиры в многострадальном новострое. Помнишь, ты брала их у жены Баринова, когда она муженька своего проучить вздумала? Я все сохранила. На всякий случай. А это, Люда, как ни крути, взятка в чистом виде. Муж министр полетит с должности. Да и тебе самой… даже если от тюрьмы отмажешься, не видать больше места судьи.

— Дрянь же ты, Светка! – рыкнула побледневшая Люда. – Ты же сама меня уговорила ей помочь!

— Знаю, – ответила Михеева, даже не думая отступать. – Прости меня.

— Да пошла ты! Я тебе это еще припомню!

— Даже не сомневаюсь, – отчеканила Света, поднялась и стала выходить из кабинета судьи.

— Света, а ты чего больше боишься? – язвительно спросила ей в след Юрченко. – Что Колесников подделает анализ твоего бандита или что анализ верным окажется?

Света ей так и не ответила. Она вернулась в свой офис и прошла прямиком в кабинет Аверина. Объяснила боссу, в чем суть дела и попросила совета.

— Быть не может! – отрезал Саша. – Вот если бы он застрелил девочку, тогда у меня не было бы никаких сомнений, что это он. А изнасилование… не про Панкрата.

— Что мне делать? – чуть не плача спросила Михеева. – Девочка не врет. И если ты ошибаешься, мне насильника на свободу выпускать? Ей восемнадцать, Саша! У тебя у самого скоро дочь родится!

— Другие подозреваемые есть?

— Обвинение даже не искало. Нет другого. Или молчат. И непонятно, кого больше боятся. То ли Колесников их напугал всеми прелестями тюрьмы, то ли не хотят связываться с Панкратом. Сам знаешь, какая у него репутация в области.

— Веди к презумпции невиновности. У тебя нет другого выхода, если сомневаешься в его причастности. Либо сдай анализ и закрой, наконец, это дело.

— Или подделай ДНК, так? Ты на это намекаешь?!

— Михеева, я сильно сомневаюсь, что Панкрат кого-то насиловал. Но помнишь, что твой отец нам на лекциях в институте говорил? Верь чутью. Что твоя интуиция тебе говорит?

— По отношению к Панкрату она у меня полностью атрофирована.

— Что между вами на самом деле произошло?

— Я. Его. Ненавижу, – отчеканила Света, сглатывая слезы ярости, льющиеся по щекам.

— Света, ты ненавидишь практически всех наших клиентов, – хмыкнул Аверин, откидываясь на спинку кресла. – Здесь что-то другое. Ладно, не хочешь говорить, твое дело. У меня к тебе просьба. Как закончишь с Панкратом, помоги мне с Акуловым.

— Ты в заднице с делом этого психопата?

— В полной, Света.

— Хорошо. Освобожусь, сделаю.

Как только Михеева отключилась, ей сразу позвонил начальник СИЗО.

— Я, конечно, все понимаю, Светлана Михайловна! Трогать нельзя, синяков не оставлять, пылинки сдувать, пока суд идет! Только уймите своего клиента, мать вашу!

— Что он сделал? – спросила Михеева, напрягаясь.

— Выхватил оружие у охранника и держит его в заложниках прямо в своей камере! Я бы его… собственными руками… но сижу как идиот и ничего не делаю! На меня мои люди уже косятся! Как же так?!

— И чего захватчик требует? – спросила Света, истерично хихикая. От усталости и от полного бессилия…

— Немедленной встречи со своим адвокатом! Светлана Михайловна… это уже ни в какие ворота! За это говнюк поплатится! Я буду требовать для него увеличение срока.

— Петр Константинович, мы оба знаем, что не будете, – спокойно ответила Михеева. – Сейчас приеду, мы все решим. Не надо нервничать. Просто меня дождитесь, пожалуйста.

Начальник СИЗО был тем еще взяточником. И прекрасно понимал, что из-за наглой выходки Панкрата он и его люди получат столько денег, что год смогут жить припеваючи, ни в чем себе не отказывая. Взяв у Вити Глухого большой пакет с деньгами, матеря Панкрата на чем свет стоит, Михеева сначала заглянула к Петру Константиновичу. Получив от нее внушительные откупные, он, обойдя все правила, разрешил ей увидеться с клиентом прямо в его камере. Когда она вошла, трясущийся от страха охранник сидел в углу, а Панкрат, держа оружие в руках, расположился рядышком. Света подошла к молодому парню и сунула ему пачку денег в карман.

— Ничего не было, понял? – сказала она. Парень неуверенно кивнул и несмело поднялся на ноги. – Верни ему оружие.

Панкрат покосился на охранника и нехотя повиновался. Парень чуть ли не бегом кинулся из камеры и шустро затворил за собой железную дверь.

— Скажи мне одну вещь, ты совсем идиот безбашенный? – тихо спросила Михеева. – Ты понимаешь, что они могут пойти на принцип, а? Деньги-то они взяли, а если все равно отомстить решат? Ты же в больнице два месяца валялся?! Понравилось, что ли?! Что ты творишь?!

— Ты по-другому со мной не встретилась бы, – зашипел он сквозь зубы.

Михеева обхватила себя двумя руками и отошла от него в другой угол камеры. Даже не смотрела не него. Не могла. Долго молчала, а потом убитым голосом спросила:

— Ты ее слышал?

— Слышал, – в тон ответил Панкрат. – Девка не врет. Попользовали ее жестко. Только я здесь причем? Света, давай я сдам анализ!

— Ты же понимаешь, что, если согласишься, я уже ничего исправить не смогу. Суд примет доказательства…

— Доказательства ЧЕГО, Света?! – рявкнул Панкрат, резко поднимаясь на ноги. – В глаза мне глянь!

Света медлила. Боялась. Что сразу поймет. Правду увидит в тигриных глазах. И до одури, до ужаса, от которого все жилы трясутся, боялась. Так и не смогла заставить себя взглянуть на него.

— Твою мать… – зло рассмеялся Панкрат. – Ты ей веришь!

— А ты нет?

— Сука… Ты веришь в то, что Я ее изнасиловал, – он обхватил свою голову двумя руками и стал нервно вышагивать по камере взад-вперед.

— Анализа не будет, – прошептала Света. – Я уже поговорила с судьей и…

— Да пошла ты! – рявкнул он и со всей силы ударил кулаком в стену. – Всё, Светик! Кончено между нами!

— О чем ты?

— Иди на хуй, Света! Ты меня защищать не будешь!

— Панкрат, не дури! Коней на переправе не меняют!

— Открыть дверь! – внезапно крикнул он. – Мы закончили!

— Панкрат!

— Выведите ее! Немедленно, а не то я ее придушу! – орал как обезумевший Панкрат, нещадно колотя дверь и стирая костяшки пальцев в кровь.

— Панкрат, остановись, что ты делаешь? Руки себе поломаешь!