Под напряжением - Джеффри Дивер

— Что это такое? — спросил Селлитто.

— Расплавленные частицы металла от столба рядом с остановкой автобуса. Они разлетелись во все стороны, оставляя выбоины в асфальте и пробивая обшивку автомобилей. Жертва обгорела, но смерть наступила не поэтому. — Райм заметил, что Амелия вдруг понизила голос. — На него пришелся удар множества металлических осколков. Ему прижгло раны. — Она поморщилась. — Из-за чего он некоторое время оставался в сознании. Взгляните.

Сакс кивнула Пуласки.

Он вставил флэшку в ближайший компьютер и создал новый файл по делу. Через мгновение на экране больших мониторов, расставленных в лаборатории, появились фотографии. За многие годы работы в криминалистике Райм приобрел иммунитет к самым жутким сценам, но то, что увидел на экране, потрясло даже его. Тело юноши было буквально изрешечено мелкими металлическими осколками. Крови практически не было из-за температуры, до которой нагрелся металл. Предполагал ли преступник, каков будет результат его действий? Рассчитывал ли на это жуткое прижигание ран, из-за чего жертва будет достаточно долго оставаться в сознании, чтобы ощутить невероятную боль? Входило ли нечто подобное в его планы? Теперь Райм понял причину мрачного настроения Сакс.

— Господи! — пробормотал великий криминалист. — Кто он такой? — спросил Райм, имея в виду жертву.

— Имя — Луис Мартин. Помощник менеджера в музыкальном магазине. Двадцать восемь лет. Не привлекался.

— Никаких связей с «Алгонкин»?.. Какая-нибудь причина, по которой кто-то мог хотеть его гибели?

— Никаких, — ответила Сакс.

— Ошибка со временем и местом, — прокомментировал Селлитто.

— Рон. — Райм посмотрел на Пуласки. — А кафе? Что ты там нашел?

— Примерно в десять сорок пять туда заходил человек в темно-синем комбинезоне. С ним был ноутбук. Он выходил в Интернет.

— Синий комбинезон? — спросил Селлитто. — С какой-нибудь эмблемой?

— Никто ничего не заметил. Но у рабочих компании «Алгонкин» форма точно такого же цвета.

— А еще какие-нибудь подробности? — настаивал Селлитто.

— Скорее всего белый, за сорок, в очках, бейсболка темного цвета. Хотя пара свидетелей не заметила ни очков, ни бейсболки. О цвете волос тоже говорят самое разное: кто говорит, что волосы светлые, кто утверждает, что они рыжие, а кто — темные.

— Свидетели, — презрительно произнес Райм.

Пусть преступник, обнаженный до пояса, на глазах у десяти свидетелей пристрелит человека. Каждый из названных десяти будет клятвенно заверять, что на убийце была майка, и, конечно, эта майка будет десяти разных цветов. За последние несколько лет скептицизм Райма относительно ценности свидетельских показаний несколько смягчился благодаря умению Сакс вести допрос и благодаря Кэтрин Дэнс, сумевшей убедить его в том, что кинесика способна давать достаточно надежные и научно обоснованные факты относительно человеческой психологии и поведения. Однако полностью от своего скептицизма он так и не смог отделаться.

— И что же случилось с этим парнем в комбинезоне потом? — спросил Линкольн.

— Никто точно не знает. Возникла общая суматоха. Послышался страшный грохот, все вокруг осветилось вспышкой, посетители выбежали из кафе на улицу. После того его больше никто не видел.

— Он забрал свой кофе с собой? — спросил Райм.

Криминалист питал определенную склонность к чашкам, стаканам, рюмкам и подобной посуде. Для него они были самыми настоящими удостоверениями личности с ДНК, отпечатками пальцев и множеством других возможных следов, оставляемых на них благодаря липким свойствам молока, сахара и других напитков и добавок.

— Боюсь, что да, — подтвердил Пуласки.

— Черт!.. Но ты что-нибудь нашел на столе?

— Вот это. — И Пуласки достал из молочной коробки пластиковый пакет.

— Он пустой. — Селлитто прищурился и всей пятерней провел по своему внушительному животу, то ли решив почесать его, то ли чтобы еще раз убедиться, что очередная рекомендованная ему диета не работает.

Но Райм взглянул на пакет и улыбнулся.

— Молодец, Новичок!

— Молодец? — пробормотал лейтенант. — Но там же ничего нет.

— Моя любимая разновидность вещественных доказательств, Лон. Невидимые. Мы займемся ими потом. А сейчас меня интересуют хакеры, — задумчиво произнес Райм. — Пуласки, а как насчет беспроводного Интернета в кафе? Я почему-то практически уверен, что его там нет.

— Верно. А как ты узнал?

— Он не мог рисковать, рассчитывая на то, что найдет там Интернет. Скорее всего он вошел в Сеть через мобильник. Однако нам необходимо узнать, каким образом ему удалось проникнуть в сеть компании «Алгонкин». Лон, найди кого-нибудь из отдела преступлений в сфере информации. И пусть они свяжутся с отделом защиты информации компании «Алгонкин». Узнай, свободен ли сейчас Родни.

Отделение преступлений в сфере информации нью-йоркской полиции представляло собой элитное подразделение, в которое входило тридцать сотрудников — детективы плюс обслуживающий персонал. Райму иногда случалось работать с одним из них — детективом Родни Шарнеком. Линкольн считал его молодым человеком, но на самом деле не знал, сколько ему лет, так как тот отличался мальчишеским поведением, небрежным стилем одежды, спутанными волосами настоящего хакера — призвание и имидж, которые делают из человека вечного юношу.

Селлитто позвонил по сотовому и после короткого разговора сообщил, что Шарнек немедленно свяжется с группой защиты информации «Алгонкин» и прояснит вопрос о проникновении в их сеть.

Купер с благоговением взирал на провод.

— Значит, вот в чем дело, — сказал он. Затем, подняв еще один мешочек, в котором находились расплющенные металлические диски, добавил: — На счастье, никто не проходил мимо. Если бы нечто подобное случилось на Пятой авеню, погибло бы десятка два прохожих.

Пропустив мимо ушей совершенно излишнее замечание Мела, Райм сосредоточил свое внимание на Сакс: она не могла отвести взгляда от крошечных металлических дисков. Голосом несколько более резким, чем было необходимо, чтобы отвлечь ее от шрапнели, он произнес:

— Итак, друзья, давайте приниматься за работу.

12

Пройдя в кабинку, Фред Дельрей оказался рядом с мужчиной, который мог быть как рано состарившимся тридцатилетним, так и хорошо сохранившимся пятидесятилетним. На нем была спортивная куртка не по размеру, по виду либо приобретенная в самой жалкой комиссионке, либо просто украденная.

— Джип.

— Хм. Это больше не мое имя.

— Больше не твое имя? И как же тебя теперь зовут? — спросил Дельрей, нахмурившись.

С подобными людьми он обычно играл совершенно определенную роль. Джип — или Не-Джип — был наркоманом-садистом, которого агент ФБР задержал во время одной из своих операций. Он долго смеялся, разглядывая рисунки Джипа, изображавшие жуткие пытки студента колледжа, отказавшегося платить за дозу. Затем последовал арест, а после переговоров и определенного времени отсидки Джип стал одним из информаторов Дельрея. Что требовало держать его на очень коротком поводке, который необходимо было время от времени натягивать.

— Когда-то звали Джипом. Но я решил поменять имя. Теперь я Джим, Фред.

Перемены. Главный лозунг дня.

— Кстати, к вопросу об именах. Фред… Фред? Я что, твой приятель, твой лучший друг? Что-то я не припомню, чтобы нас знакомили, чтобы нас представили друг другу на балу у губернатора, чтобы я встречался с твоими родителями.

— Простите, сэр.

— Знаешь, что я тебе скажу: лучше пусть будет «Фред». Я тебе совсем перестаю доверять, когда ты начинаешь говорить мне «сэр».

Перед ним был один из самых омерзительных образцов человеческого рода, но Дельрей уже давно научился подавлять все проявления нравственной брезгливости. Высокомерное презрение никогда не даст нужного результата, но при необходимости всегда нужно уметь надавить на подонка так, чтобы у того перехватило дух, — Дельрей прекрасно владел оружием страха.

Страх рождает уважение. Так уж устроен мир.

— А теперь послушай, какое у меня дело. Имей в виду, оно серьезное. Насколько я помню, у тебя приближается важная дата.

Слушания по поводу выхода из юрисдикции. Дельрей особенно не беспокоился по поводу Джипа и готов был с ним расстаться. Большого прока от него уже не было. Такова жизнь информаторов. Срок годности у них примерно такой же, как у свежего йогурта. Джип-Джим собирался обратиться в нью-йоркскую комиссию по условно-досрочному освобождению по поводу разрешения переехать в Джорджию. Не куда-нибудь, а именно в Джорджию!

— Если ты замолвишь за меня словечко, Фред… замолвите словечко, сэр, это будет просто замечательно.

И мерзавец взглянул на агента своими большими водянистыми глазами.