Чудесная пестрокрылка - Павел Мариковский

Наша норка, оказывается, устроена несложно. Она почти вертикально опускается вниз и доходит до влажного слоя земли: жители норки, значит, нуждаются не только в тени, но и во влаге. Здесь — отличнейшее укрытие от дневного зноя и сухости пустыни. Вход в норку заметно сужен.

Едва была обнажена верхняя часть норки, как кто-то серый упал вниз и забрался поспешно глубже, как бы рассчитав, что теперь бессмысленно оборонять уже разрушенный вход. Еще несколько осторожных срезов — и в ямку вываливается пепельно-серая, поблескивающая лакированными кольцами тела мокрица. Она беспомощно шевелит черными усиками, поворачивается во все стороны, пытается ползти к своему разрушенному дому.

Мокрицы — не насекомые и относятся к ракообразным, совсем другому классу типа членистоногих. Формально мокрица — своего рода сухопутный рак. В Советском Союзе известно около тридцати видов мокриц. Образ жизни их пока плохо изучен.

Наша мокрица сильно отличается от той мокрицы, которую мы привыкли видеть в сырых углах домов. Она значительно крупнее размером, а покровы ее тверже и прочнее. Видимо, жить в пустыне с тонкими покровами нельзя. Через них очень легко испаряется столь драгоценная влага.

У мокрицы твердые и прочные покровы.

При первом же взгляде на животное в лупу сразу становится ясным устройство живой двери норки: на каждом из четырех спинных колец тела расположено по крепкому гребешку. Средние два гребешка самые большие и массивные. Они-то и раздвигаются широко в стороны и становятся похожими на оскаленный зубастый рот. Два крайних гребешка поменьше. Ими мокрица упирается в стенки норы. Согнувшись крючком, мокрица образует дугу, упираясь концами ее в стенки норы и обратись выгнутой стороной кверху. Попробуйте столкнуть в нору такое защитное приспособление! Усилие передастся на крайние гребешки, и защитник еще крепче запрет дверь своего дома. Вот как ловко устроен этот живой замок! Зоолог, не видавший его в действии, не догадается о значении зубцов у мокрицы.

Как часто, разбирая коллекции и изучая форму животных, мы, ученые, удивляемся различным, подчас причудливым особенностям их тела. Они нам кажутся непонятными, загадочными и необъяснимыми только потому, что мы плохо знаем жизнь животных.

Что же представляет норка, кто еще там находится и кого стережет столь рьяный защитник? Еще осторожный срез лопаткой — и из норы в ямку вываливается другая мокрица. Только на ее спине уже нет никаких зубцов, похожих на зубастый рот. Видимо, первая мокрица с зубцами, охраняющая нору, — самец, вторая — самка.

Самое интересное должно быть там, в конце норки. Еще дальше осторожно соскабливается слоями земля, вот показывается как будто небольшая, слепо заканчивающаяся зала. Отваливается комочек земли, и неожиданно из залы целой ватагой высыпается множество маленьких сереньких мокриц-деток. Здесь их не менее полусотни, настоящий детский сад! Они шустро разбегаются в стороны, карабкаются по отвесным стенкам ямы.

Мокрица-мамаша, подобно встревоженной наседке, беспокойно ползает за малютками, ощупывает их усиками. Ужаснейший переполох и растерянность не прекращаются долгое время.

Так вот что представляют собой норки на чистых полянах среди верблюжьей колючки! В каждой норке находится семейство с папашей, несущим охрану жилища, мамашей, занятой хозяйственными делами, и многочисленным беспокойным потомством. И кто бы, глядя на мокриц, мог заподозрить в них столь заботливых родителей!

Теперь нетрудно проследить, чем занимаются мокрицы вне своих норок. Спала жара, стало прохладнее, и много мокриц появилось на поверхности земли.

Прежде всего, оказывается, вне норок ползают преимущественно самки, тогда как самцы сидят на своих местах, угрожая зубастыми ртами всякому нежелательному посетителю. Лишь иногда ненадолго самец отлучается из норы, и тогда его подменяет самка, которая тоже сторожит вход жилища.

Наиболее оживлены мокрицы утром и вечером. Днем, в жару, жизнь замирает и мокрицы прячутся в свои тенистые норки. Прохладная ночь также не способствует активности этих животных.

Мокрицы-супруги хорошо узнают друг друга, и живой запор тотчас же открывается при приближении к норе хозяина или хозяйки. Не то будет, если подсунуть к норе чужую мокрицу: она сразу получит настойчивый отпор.

Временами зубастый рот, прикрывающий вход в норку, опускается книзу, и из норы показываются несколько маленьких мокриц-деток. Они недолго остаются под солнечными лучами и вскоре прячутся обратно. Уж не солнечные ли ванны нужны растущим мокрицам?

Самки тихо и не спеша ползают по земле, забираются на растения и настойчиво разыскивают пищу для своих многочисленных детей. Но что же они добывают и чем потчуют свое потомство? В зале-детской нет никаких запасов, там совершенно пусто, и лишь на дне норки находится какая-то мягкая труха, будто остатки пережеванных растений. Нужно посмотреть, что тащат к своему дому родители.

Вот и мокрицы с добычей. Чего только не несут заботливые мамаши своим детям! Тут и зеленые сочные листки солянок, и сухие созревшие семена злаков, и многое другое. А вот мокрица-мать подтаскивает к норе какой-то листочек. Он не совсем простой: полузасохший и весь в красноватых полосках. Этот листочек нездоровый. Он погиб от грибков, пронизавших его тело. Наверно, кроме всего прочего, мокрицам нужна и особая пища — листья, пораженные грибками. Ведь тело грибков богато питательными белками.

Теперь, кажется, жизнь мокриц ясна. Остается только одна загадка: очень часто в норках вместе с мокрицами-детками живет маленький черный жучок. Он находится на положении как бы квартиранта и, видимо, пользуется равными правами со своими хозяевами. Попробуйте подпустить к норке такого жучка, зубастый рот опустится книзу и откроет проход в жилище. Жаль, что нет времени выяснить, чем там в норке занимается жучок, какую пользу извлекает он от мокриц для себя и что дает им.

Мокрица-мать долго кормит своих детей. Они растут, делаются совсем взрослыми, и им становится тесно в норе. Наступает время, когда родители больше не в силах прокормить детей. Тогда мокрица-отец убирает свой зубастый рот, снимает охрану жилища, и дети выпускаются на волю, на самостоятельную жизнь в мир, полный неожиданностей и опасностей.

Трудное, кропотливое дело воспитания потомства закончено. Нора, в которой протекала столь оживленная жизнь большого семейства, опустевает и постепенно заносится пылью.

В ущелье не всегда легко найти место для бивака. Рядом с дорогой теснятся большие валуны, и как ни заманчив густой, тенистый яблоневый лес, подъехать к нему на машине очень трудно. Но вот найдена старая, заросшая бурьяном дорога, по которой можно наконец свернуть в сторону.

Едва мы успели разбить палатку, как в кустах раздался звонкий лай нашей собаки. Молодой спаниэль стоял около большого муравейника, громко лаял на него и ожесточенно тряс своими большими ушами. Видимо, собака неосторожно засунула нос в муравейник, намереваясь его понюхать, и сотни защитников кинулись кусать пришельца.

Муравейник рядом с биваком — не совсем приятное соседство. Может так случиться, что муравьи-разведчики обнаружат съедобное, и моментально установится оживленное сообщение: из муравейника поспешат за добычей, в муравейник побегут нагруженные ею. Особенно энергично трудятся муравьи, когда находят сладкое. В этом отношении наиболее назойливы мелкие муравьи. Крупные лесные муравьи, с которыми произошло знакомство спаниэля, — хищники, их добычей в основном бывают насекомые, и на сладости они не так падки. Тем не менее мы решили принести и положить две конфеты на самую макушку муравьиной кучи. Пусть лакомятся на месте у себя дома. Одна конфета была предусмотрительно смочена водой.

У муравейника царит большое оживление.

Около мокрой конфеты тотчас же собралось множество муравьев. Они обсели ее со всех сторон и стали жадно поглощать сладкую жидкость. Другие в беспокойстве метались в поисках свободного места. Конфета покрылась толстым слоем муравьев и стала черной. Сухая конфета привлекала меньше внимания.

Насытившись, каждый муравей отправлялся путешествовать по крыше дома, поколачивая усиками встречаемых собратьев. То были особые сигналы, после которых муравьи бежали по следу налакомившегося муравья, вскоре добирались до конфеты и присоединялись к веселому пиршеству. Другие отправлялись сообщать о находке в одно из многочисленных отверстий, ведущих внутрь муравейника. Поэтому конфета все время была занята муравьями, хотя сладкоежки постоянно менялись и не проявляли особенной склонности к обжорству каждый в отдельности. Вскоре конфета заметно уменьшилась в размере.