Детоубийцы - Висенте Бласко

На бломъ фон стнъ выдлялось нсколько картинъ, принадлежавшихъ раньше старымъ монастырямъ, огромныя полотна съ рядами осужденныхъ, совсмъ красныхъ, точно они выварились въ котл, и ангелами съ крыльями попугаевъ, подгонявшими ихъ огненнымъ мечомъ.

На чаш съ святой водой объявленіе, написанное готическими буквами, гласило:

Любви законы запрещаютъ

Намъ преступленья совершать

Они же въ церкви намъ мшаютъ

На полъ безсовстно плевать!

Вс жители Пальмара восхищались этими стихами, произведеніемъ – по словамъ Г_о_л_у_б_я – нкоего священника того отдаленнаго прошлаго, когда рыбакъ еще былъ мальчикомъ. Вс упражнялись въ чтеніи надписи, разбирая ее по слогамъ во время безчисленныхъ мессъ, на которыхъ они присутствовали за свою долгую жизнь добрыхъ христіанъ. Но если поэзія надписи вызывала всеобщее удивленіе, самый совтъ не принималея и рыбаки, нисколько не подчиняясь "законамъ любви", кашляли и плевались, вчно охрипшіе, какъ земноводныя существа, такъ что религіозное торжество проходило въ безпрестанномъ харканьи, полъ покрывался плевками, а священникъ окидывалъ прихожанъ гнвнымъ взглядомъ.

Въ Пальмар еще никогда не бывало такого священника, какъ о_т_е_ц_ъ М_и_к_е_л_ь. Говорили, что его сослали сюда для отбыванія наказанія. Онъ самъ, повидимому, переносилъ ссылку съ большим удовольствіемъ. Неутомимый охотникъ онъ, по окончаніи мессы, одвалъ плетеныя гетры, напяливалъ на голову кожаную шляпу и въ сопровожденіи собаки рыскалъ по Деес или скользилъ въ лодк между густымъ тростникомъ, охотился за водяными курами. Долженъ же онъ немного улучшить свое тяжелое положеніе, говаривалъ онъ. Онъ получалъ пять реаловъ въ день жалованія и былъ бы обреченъ на голодную смерть, какъ его предшественники, если бы не ружье, которое терпли лсные сторожа, и которое снабжало его столъ ежедневно мясной пищей. Женщины восхищались его мужественной энергіей, видя, какъ онъ наставляетъ ихъ чуть не ударами кулака, а мужчины одобряли не мене ту простоту, съ которой онъ ислолнялъ свои обязанности священника.

Это былъ попъ – стрлокъ. Когда алькальдъ долженъ былъ провести ночь въ Валенсіи, онъ передавалъ свою власть донъ Мигуэлю и тотъ, восхищенный совершившимся превращеніемъ, призывалъ начальника карабинеровъ.

– Вы и я теперь единственная власть въ деревн. Пойдемъ ее охранять.

И они всю ночь совершали обходъ, съ карабиномъ за плечами, входили въ трактиры, приглашая постителей разойтись по домамъ, заходили время отъ времени въ домъ священника, чтобы выпить изъ камышевой бутылки. Когда занималась заря, донъ Мигуэль сбрасывалъ оружіе и костюмъ контрабандиста и отправлялся въ церковь, чтобы отслужить мессу.

По воскресеніямъ, совершая богослуженіе, онъ косился на паству, останавливая свои взоры на тхъ, кто не переставалъ харкать, на кумушкахъ, говоривншхъ шопотомъ о сосдкахъ и дтишкахъ, дравшихся у дверей, потомъ гордо выпрямлялъ свое тло, чтобы благословить паству, глядя такими глазами на виновныхъ, что т содрогались, угадывая предстоящія угрозы о_т_ц_а М_и_к_е_л_я. Онъ выгналъ ногой пьянаго П_і_а_в_к_у, заставъ его въ третій или четвертый разъ за тмъ, какъ онъ пилъ изъ бутылки церковнаго вина. Въ дом священника только священникъ иметъ право пить! Его бурный темпераментъ обнаруживался во всхъ актахъ священнодйствія и часто, когда во время мессы преемникъ П_і_а_в_к_и путался въ своихъ отвтахъ или слишкомъ медлилъ перенести, Евангеліе, онъ ударялъ его ногой подъ бахрому благо стихаря, прищелкивая языкомъ, словно звалъ собаку.

Мораль его отличалась большой простотой. Она вытекала изъ желудка… Когда прихожане исповдывались въ своихъ грхахъ, эпитемія была всегда одна и та же. Пусть дятъ больше! Дьяволъ овладвалъ ими именно потому, что они были такіе худые и блдные. Онъ любилъ говорить: "Чмъ больше ды, тмъ меньше грховъ". И когда кто-нибудь возражалъ, ссылаясь на свою бдность, священникъ негодовалъ, отпуская грубое ругательство. Называютъ себя бдняками, а живутъ на Альбуфер, въ лучшемъ уголк міра! Онъ самъ получаетъ пять реаловъ, а живетъ лучше всякаго патріарха. Его сослали въ Пальмаръ на покаяніе, а онъ промнялъ бы свое мсто разв только на мсто каноника въ Валенсіи. Для кого создалъ Богъ бекасовъ Деесы, летающихъ стаями точно мошкара, кроликовъ, столь же многочисленныхъ, какъ трава, и всхъ птицъ озера, которыхъ такое множество, что стоитъ только ударить по камышамъ, чтобы он вылетли оттуда дюжинами? Или они ждутъ, что птицы упадутъ въ котелъ ощипленныя, да еще съ солью? Чего имъ недостаетъ, это побольше рвенія къ труду и страху божьяго! Не постоянно же ловить угрей, по цлымъ часамъ сидть въ лодк, какъ баба, и сть бловатое мясо, пахнущее иломъ. Такимъ путемъ они сдлались жалкими гршниками, отъ одного вида которыхъ тошнитъ! Человкъ, истинный человкъ – чортъ возьми!- долженъ снискивать себ пропитаніе; какъ онъ – ружьемъ!

Передъ Пасхой, когда весь Пальмаръ облегчился отъ своихъ грховъ въ исповдальн, выстрлы въ Деес и на озер учащались и сторожа, какъ безумные, перебгали съ одного конца на другой, не въ силахъ угадать, чмъ вызвана эта неожиданно вспыхнувшая страсть къ охот.

Посл окончанія мессы толпа разсялась ло площадк. Женщины не возвращались домой, чтобы приготовить обдъ. Он оставались съ мужчинами, противъ школы, гд происходила жеребьевка. То было лучшее зданіе Пальмара, единственное двухэтажное. Внизу помщалось отдленіе для мальчиковъ, наверху – для двочекъ. Церемонія происходила въ верхнемъ этаж и въ открытыя окна было видно, какъ альгвасиль съ помощью П_і_а_в_к_и разставлялъ столъ съ предсдательскимъ кресломъ для сеньора, который прибудетъ изъ Валенсіи, и скамьи обоихъ классовъ для рыбаковъ, членовъ Общины.

Самые старые рыбаки собирались у искривленнаго оливковаго дерева съ жалкой листвой, единственнаго украшенія площади. Это старое, рахитическое дерево, пересаженное съ горъ на илистую дочву, гд оно зачахло, было тмъ пунктомъ, гд собиралась вся деревня, тмъ мстомъ, гд происходили вс событія общественной жизни. Подъ его втвями совершались договоры относительно рыбной ловли, обмнивались барками и продавались угри городскимъ торговцамъ. Если кто находилъ на Альбуфер брошенную сть, плывущее весло или другой предметъ рыбной ловли, то онъ оставлялъ ихъ подъ деревомъ и рыбаки проходили мимо нихъ, пока хозяинъ не узнавалъ своей вещи по тому спеціальному знаку, которымъ каждый снабжалъ свои прднадлежности.

Вс говорили о предстоящей жеребьевк съ волненіемъ и страхомъ людей, довряющихъ свое будущее случаю. Меньше чмъ черезъ часъ для всхъ ршится вопросъ о нищет или богатств. Въ каждой толп говорили о первыхъ шести мстахъ, единственныхъ, которыя могли сдлать богатымъ рыбака; они соотвтствовали первымъ шести именамъ, вынутынъ изъ ящика. То были мста на Главномъ Пути или около него: этой дорогой угри уплывали въ бурныя ночи, въ море, и встрчая сти, запутывались въ нихъ.

Вспоминали съ благоговніемъ о нкоторыхъ счастливыхъ рыбакахъ, получившихъ мсто на Главномъ Пути, которые въ бурную ночь, когда волны взволнованной Альбуферы обнажали илистое дно, добывали 600 арровасъ рыбы{Приблизительно 250 пудовъ.}. Шестьсотъ арровасъ, по два дуро! Глаза рыбаковъ горли огнемъ жадности, когда они шопотомъ, таинственно повторяли эту цифру, боясь, что ихъ услышатъ люди, не жившіе на Альбуфер, ибо съ дтскихъ лтъ каждый привыкалъ со странной солидарностью уменьшать уловъ, чтобы министерство финансовъ, или Асіенда (эта невдомая жадная сеньора) не отягчала ихъ новыми налогами.

Дядюшка Г_о_л_у_б_ь говорилъ о прошедшихъ временахъ, когда народъ не размножался еще съ быстротой кроликовъ Деесы и въ жеребьевк участвовало не боле шестидесяти рыбаковъ, весь составъ тогдашней Общины. А теперь сколько ихъ! Въ прошлогодней жеребьевк участвовало боле 150. Населеніе продолжаетъ расти, рыбаковъ скоро будетъ больше чмъ угрей и Пальмаръ лишится того преимущества, которое ему эти мста давали передъ другими рыбаками озера.

Воспоминаніе объ этихъ д_р_у_г_и_х_ъ, о рыбакахъ Катарохи, участвовавшихъ съ пальмарцами въ обладаніи Альбуферой, длало Г_о_л_у_б_я нервознымъ. Онъ ненавидлъ ихъ также глубоко, какъ и земледльцевъ, сокращавшихъ водное пространство, создавая все новыя поля. По словамъ старика эти рыбаки жившіе вдали отъ озера, въ окрестностяхъ Катарохи, въ перемжку съ мужиками, и превращавшіеся въ земледльцевъ, когда повышалась заработная плата, были только случайными рыбаками, людьми, возвращавшимися къ вод только подъ вліяніемъ голода, за неимніемъ боле выгодныхъ занятій.

Дядюшка Г_о_л_у_б_ь хранилъ въ душ воспоминаніе о горделивыхъ утвержденіяхъ этихъ враговъ, смотрвшихъ на себя, какъ на первыхъ поселенцевъ Альбуферы. По ихъ словамъ рыбаки Катарохи были самыми древними и имъ далъ посл завоеванія Валенсіи, славный король Хаиме первую привиллегію эксплуатаціи озера съ обязательствомъ отдавать корон пятую часть улова.