Наш необъятный океан - Штефани Сантер

справа вверху; вряд ли они от ее друзей. Рука девушки начинает дрожать.

– Хватит! – Я собираюсь с духом, отбираю у нее телефон и перевожу аккаунт в приватный режим.

Мне бросается в глаза фото, которое использовали в «Санди Сан», – одно из первых трех в профиле. На оригинальном снимке рядом с Эми стоит еще одна молодая женщина в бикини, а между ними молодой человек в бирюзовых плавках с кричащим рисунком: маленькие вафельные рожки с мороженым. А на его плечах сидит крохотный человечек, наверное, едва начавший ходить, одетый в купальный костюмчик из такой же ткани, который держит перед лицом гигантский ломоть дыни. В «Санди Сан» вырезали их всех, оставив только Эми.

– Аманда, – встревает Льюис, и девушка поднимает голову. Стало быть, к нему она прислушивается. – Я не знаю подоплеку твоего поступка, зато не один десяток лет работаю с публичными персонами, и мне известно, что даже достоверная информация балансирует на грани субъективности. А вот бульварные листки пишут все, что им взбредет в голову. Или то, что захочет читать их аудитория. Ради хороших продаж из мухи раздуют слона, хотя сама муха тоже придумана.

Эми смеется. Смех какой-то ненатуральный.

– Я… вообще-то я сама работаю на таких людей.

Ирония судьбы!.. Льюис предусмотрительно бросает на меня огорченный и одновременно сердитый взгляд. На сей раз я бы даже извинился, если бы невольно что-нибудь ляпнул. Когда я поднимаю глаза, чтобы объяснить Льюису, что тоже вполне умею вести себя, вдруг обнаруживаю, что на нас надвигаются ворота, чертовски похожие на ворота моего дома.

Взгляд Льюиса! Он был вовсе не огорчен! Он сознавал свою вину! Ну не идиот ли?

Я сую Эми в руки ее рюкзак, куда только что закинул телефон, набрасываюсь на Льюиса и хватаю его за плечо.

– Ты совсем спятил? Это мой дом!

– Знаю, – отвечает он. И решительно въезжает в ворота.

Я нависаю над передним сиденьем и пытаюсь невербально донести до Льюиса информацию о том, что мне не нравятся принятые единолично решения. Это мой дом. И я не испытываю желания оповещать «Статус», где и как я живу! А Эми работает на «Статус». Вдобавок сейчас она является мишенью для «Санди Сан», отчего мне еще меньше хочется держать ее поблизости.

– К моему офису не подъехать из-за пробки. – Льюис пожимает плечами. Шины шуршат по гравию подъездной дорожки, створки ворот позади нас смыкаются. Я разгневанно мотаю головой.

Льюис нащупывает в бардачке пульт и нажимает кнопку.

– Выходите. Я заведу машину в гараж.

Деваться некуда. Я распахиваю дверцу. Чем быстрее мы найдем решение, тем скорее я избавлюсь от Эми. Терпеливо жду, пока она собирает свои вещи с заднего сиденья и тоже выходит.

И хотя настроение на нуле, я с трудом удерживаюсь от ухмылки. С рюкзаком на груди, бутылкой воды под мышкой и в футболке не своего размера Эми выглядит так, словно только что вернулась из суточного похода. Причем я не хочу над ней насмехаться; я хочу дать понять, что не желаю ее здесь видеть.

* * *

– Что-нибудь предложить? Парацетамол?

Мне не по себе наблюдать, как она озирается в холле. Вообще-то у меня весьма солидное жилище, будто прямо из каталога. Большую часть стен я покрыл граффити, и безликая серость, которую предпочла дизайнер по интерьерам для предыдущего владельца, приобрела характерные черты, словно за образец взяли переход под железнодорожными путями. А что, отлично будет смотреться в следующем номере «Статуса»: вот так живет Эзра Афзал! Я останавливаюсь перед Эми, и она вынужденно смотрит на меня снизу вверх. «Даже не помышляй», – тянет сказать ей, строго подняв брови. Однако вместо этого я указываю в сторону лестницы и говорю:

– Можешь принять душ, если хочешь. – Нужно отделаться от гостьи хоть на пару минут. – Ванная наверху, последняя дверь направо. Там есть все необходимое. В шкафчике рядом с зеркалом упаковка обезболивающих.

Эми кивает и, схватив свои вещи, шлепает босиком вверх по ступенькам.

Я плетусь на кухню. Придет Льюис, выскажу ему все, что думаю. Хотя сказать нечего. Абсолютно нечего. Ни хрена не приходит в голову!

Ненавижу гостей. Даже Олив не остается ночевать, как бы ни было поздно. Она понимает, что мне нужен покой. А вот Эми не знает обо мне ничего. И не должна узнать.

– Что будет, если она сделает фото? – первое, о чем я спрашиваю Льюиса, когда он наконец является.

Он не воспринимает мои слова всерьез: раздраженно лезет в холодильник за напитками.

– Эми не шпионка.

– Она из «Статуса», черт возьми! Ты сошел с ума? Зачем решил привезти нас сюда?

– А ты на нее хоть раз взглянул толком? Включи мозги! Вы с ней вместе должны выполнить задание. Ты должен выполнить задание. Не забывай, что без этой маленькой уступки, которую я смог для тебя выторговать, ты предстал бы перед судом по нехилому обвинению.

– Почему ты ей доверяешь? И суток не прошло, как эта женщина побывала под арестом. Да она шагу ступить не может, чтобы не посеять вокруг себя хаос!

– Эзра, ты ведешь себя как…

Я строго смотрю на Льюиса, и он мгновенно вспоминает, кто ежемесячно переводит ему денежное вознаграждение. Однако, по всей вероятности, сегодня его моральные устои рухнули; он высказывает то, что мне и без того известно:

– Ты ведешь себя как засранец.

– Да-да, знаю. Я самый гадкий человек на свете.

– Этого я не говорил. Просто констатировал, что ты ведешь себя соответствующим образом.

За его спиной раздается покашливание, и Льюис оборачивается. Я тоже смотрю на девушку. И в отличие от своего менеджера не испытываю абсолютно никакой досады от того, что она частично подслушала наш разговор. Если уж на то пошло, могу все повторить ей в лицо. Да, я ей не доверяю!

– Эзра, где у тебя пластырь? – Льюис открывает ящик для столовых приборов, и позвякивание ножей отдается у меня в ушах.

Эми надела свои джинсы и черную футболку, которую я дал ей в машине, подвязав ее на животе резинкой для волос, чтобы сделать не такой широкой. Теперь, когда девушка смыла с себя песок, выше локтя просматривается свежая ссадина. Понятия не имею, где она ее получила; но Эми сгибает руку и оценивающе рассматривает рану, словно сама о ней позабыла или только что заметила.

– Обычная царапина. На воздухе заживет быстрее. Я… э‐э… спасибо за помощь и за гостеприимство. – Она подчеркивает интонацией слово «гостеприимство», причем глядит на меня даже близко не столь озлобленно, как я предполагал. – Сейчас вызову такси и уеду. Хотела бы только спросить… по поводу иллюстраций…

Я перевожу взгляд на Льюиса.

– Я не могу сотрудничать с человеком, который находится в центре внимания прессы.

Он обязан понять! И Эми обязана понять!

Однако Льюис предлагает самую дурацкую идею, которая только может прийти в голову.

– А почему бы вам не