Трое против дебрей - Эрик Кольер

Некоторое время Лилиан в раздумье смотрела на шкуру, а затем напомнила мне:

— У Визи нет обуви.

Думая, что продолжения не будет, я молчал, вопросительно глядя на Лилиан, но она тут же добавила:

— Я попытаюсь выдубить оленью шкуру. — Это было сказа но таким тоном, как будто выдубить шкуру не составляет никакого труда. — И сделаю Визи пару мокасин, — сказала она также просто.

— А ты когда-нибудь дубила шкуры? — скептически спро сил я, не сомневаясь в том, что получу отрицательный ответ.

— Нет, но я видела, как это делала Лала.

— Ах, Лала!

Это было сказано таким тоном, что у Лилиан на лице появи лось выражение упрямства, и ее подбородок слегка выдвинулся вперед.

Я полузакрыл глаза и забубнил:

— Лала расставляла силки для дымчатых тетеревов, и они попадались туда. Она выкапывала корень дикого подсолнуха отточенной палочкой и жарила его на углях, как мы жарили картошку.

Я слегка приоткрыл глаза.

— Как думаешь, ты могла бы поймать дымчатого тетерева?

— Если бы это понадобилось, могла бы, — отпарировала она. Тогда я сказал примирительным тоном:

— Конечно, ты могла бы, но теперь нет дымчатых тетеревов, только белые куропатки и дикуши. И я могу их убить малокали берной винтовкой.

— У Лалы не было винтовки. У нее были только силки, — и, высказав это, Лилиан вдруг смягчилась и улыбнулась.

Я воспользовался переменой ее настроения и миролюбиво сказал:

— Завтра мы начнем дубить кожу, как это делала Лала, но тебе придется руководить мной. Я ведь не видел, как Лала обрабатывала шкуры.

Оказалось, что это не так уж трудно. Мы намочили шкуру в баке с теплой водой и оставили ее там на три дня. Затем повесили ее на очищенное бревно тополя и соскоблили с нее шерсть, остатки мяса и грязь ножом, сделанным из лезвия старого серпа. В результате шкура стала почти снежно-белой. После этого мы подержали шкуру еще два дня в густой мыльной пене и затем высушили ее. Теперь можно было смазать ее жиром. Лала пользовалась для этого медвежьим жиром, но у нас его не было, и пришлось смазать шкуру драгоценным свиным салом.

Мы еще раз опустили шкуру в мыльную пену, чтобы очистить ее от жира. После этого шкуру нужно было как следует растянуть. Мы привязали ее края к прочной деревянной рамке и натягивали веревки до тех пор, пока они не стали тугими, как скрипичные струны. Затем мы провозились целый день, терпеливо растирая всю шкуру. При этом мы пользовались закрепленным в расщепленную палку камнем с острыми краями. После такой обработки шкура стала мягкой и гибкой, как тончайший бархат. Теперь она была готова для окуривания. Для того чтобы полу чить ровно столько дыма, сколько необходимо, я вырыл яму, развел там костер и прикрыл огонь пихтовыми шишками. Мы построили над ямой сооружение в виде вигвама, натянули на него шкуру и закрыли ее попонами. Через несколько часов окуривания шкура приняла золотисто-коричневый оттенок, и из нее можно было делать перчатки, мокасины или пальто.

Лилиан трудилась над мокасинами для Визи целых два дня, но уже с первых стежков было видно, что они будут хороши.

— Теперь моя очередь, — сказал я. — Когда ты сошьешь пару мокасин мне?

Лилиан бросила оценивающий взгляд на остатки шкуры.

— Я хочу сделать Визи еще пару варежек. И тогда уже на мокасины не хватит шкуры.

Мне придется убить еще оленя, — ответил я.

Лилиан оглядела каменные горшки с мясом и покачала головой.

— У нас еще много мяса. Пока нам не нужен олень. Подо жди, пока у нас не кончится оленина. Тогда ты убьешь оленя, и я сделаю тебе мокасины.

Не кто иной, как Лилиан со свойственной ей изобретатель ностью придумала, как выгодно использовать рыбу-скво. Мы сидели втроем на берегу озера и смотрели, как плещется в воде рыба. Ее было много. Казалось, что на каждый фут водной поверхности приходится по одной рыбе.

Вдруг Лилиан заявила:

— Нам надо выращивать для себя овощи.

— Овощи? — Я постучал о землю носком сапога. — На этой земле и без удобрений кое-какое сено мы, может быть, и вырас тим, но только не овощи.

— А еще я собираюсь развести цветник, — не смущаясь, продолжала она. — Что это за дом без цветника!

Тут я расхохотался.

— Ну конечно, у нас будут розы, орхидеи, гладиолусы и все, что угодно. Но подумай только — я не говорю уже о высоте (а мы находимся на высоте примерно трех с половиной тысяч футов над уровнем моря, и заморозки бывают тут почти каждый месяц): ведь почва здесь настолько бесплодна, что я сомневаюсь, чтобы ты смогла вырастить на ней даже одну картофелину. А если бы это удалось, то она была бы размером с маленький шарик.

Лилиан топнула ножкой.

— Мы вырастим здесь картошку, и к тому же хорошую. И кроме того, у нас будет морковь и свекла, горох и капуста… Неужели тебе не ясно, что здесь все дело в удобрении.

— Все дело в удобрении, — передразнил я и продолжал: — Во-первых, от нас очень далеко до мест, где продаются удобрения; во-вторых, если бы мы и могли туда добраться, такая покупка была бы нам сейчас не по карману. Конечно, к сле дующей весне у нас будет в сарае какое-то количество лошадиного навоза, но…

— Его будет слишком мало, — перебила меня Лилиан. И затем, показав на озеро, сказала: — Вот где все удобрение, которое нам нужно, и к тому же самое лучшее.

«Озеро, удобрение» — все это было совершенно непонятно. Но Лилиан лишь кивнула головой.

— Рыба-скво.

Теперь это звучало не так уж странно.

— Ах, черт возьми, кому бы это могло прийти в голову! Ты что-то придумала?

Лилиана села и с минуту помолчала, наслаждаясь своим торжеством, и лишь затем продолжала:

— Весной, когда они уйдут из озера и направятся вверх по ручью к местам нереста, мы сможем ловить их целыми мешками. А затем надо будет разложить их в несколько слоев на земле и вспахать с почвой. И тогда мы сможем выращивать почти все необходимые нам овощи.

Мне никогда не приходило в голову, что рыбу-скво можно использовать как удобрение. Лилиан как-то пыталась поджарить ее, но из этого ровно ничего не вышло. Не то чтобы было очень уж невкусно, но в ней оказалось так много острых костей, что можно было успеть умереть с голоду, пока их отделишь от мяса.

Следующей весной Лилиан сплела из бечевок большую рыболовную сеть, и, когда рыба-скво двинулась к местам нереста, мы построили в русле ручья каменную плотину, оставив отверстие посредине. Лилиан держала сеть у этого отверстия, а мы с Визи поднялись выше и затем пошли вброд назад, по направлению к плотине, ударяя палками по воде и крича. Мы спотыкались о скользкие камни и падали в воду, но зато нам удалось загнать в сеть целую стаю рыб. Когда на берегу накапливалось большое количество рыбы, нагружали ею джутовые мешки и перетаскивали на очищенный от леса акр земли. Затем мы покрывали почву слоем рыбы и перепахивали ее. В течение трех недель после посева этот участок земли вонял на всю округу, но, когда запах исчез, сквозь темную рыхлую почву стали пробиваться молодые всходы, и к середине лета у нас был огород, которому мог бы позавидовать любой огородник, растивший овощи на продажу.