PR-проект «Пророк» - Павел Минайлов

По дороге ей на глаза попался рекламный плакат в оливково-красных тонах. На нем была изображена черноволосая девушка в прозрачных трусиках и бюстгальтере. Надпись на плакате гласила: «Самая дорогая девушка Флориды». «Неплохое название для материала о самой дорогой журналистке… Ну, одной из самых…» — подумала Наташа.

Во время интервью Наташе почти не пришлось задавать вопросов. Элла сама рассказала о том, как приехала в Москву из далекого Мурманска, не зная в столице никого и ничего, поступила на факультет журналистики и закончила его, как подрабатывала моделью, работала в группе поддержки малоизвестного певца, участвовала в чужих программах, как встретила Старожилова — лучшего телепродюсера, какого когда-либо знала. По ее словам, недавно ей сделали предложение поработать в Америке, и сейчас она раздумывает и всерьез занимается английским. Получалась неплохая история о селф-мейд вумен.

Элла в подробностях рассказала и историю своей любви — о том, как встретила на приеме будущего мужа, как трогательно и старомодно он за ней ухаживал, как долго она притворялась недоступной, влюбившись в него с первого взгляда.

Наташа спросила: «А как же семья?» Элла странно на нее посмотрела и сказала: «Для настоящей любви нет преград». «Вот это женщина!» — подумала Наташа.

Расстались они почти подругами. Так считала Наташа.

Вернувшись в редакцию, Наташа долго изучала, разложив на столе, женские журналы, подмечая интересные, на ее взгляд, аннотации, названия статей и рубрик. «Сотвори сама» — да, может быть… «Начать все сначала» — это о ком-то другом… «Окружите себя красивыми вещами — это возбуждает нервную систему» — при чем здесь это? «Знаете ли вы, что такое новая роскошь?» — нет… «Вот это ворлд-класс» — не по-русски, для тупых американок… «Она этого достойна» — так себе… Рубрика «Успех» — жалко, что такая уже есть в каждом издании…

Наташа еще полистала журналы и отодвинула стопку в сторону. Открыла чистый лист в компьютере и напечатала крупными буквами: «Самая дорогая девушка Мурманска».

XII. История любви (ноябрь — декабрь)

Илья проснулся от прикосновения. На своих губах он почувствовал мягкие теплые губы Марины. Вопреки распространенному правилу утром Марина выглядела так же хорошо, как и вечером. Занятие любовью с похмелья было еще более восхитительно, чем занятие любовью спьяну. Илья старался не дышать на нее перегаром. Но даже эта мысль и головная боль не могли испортить утра, когда иллюзия стала осязаемой реальностью.

— Придется жениться, — пошутил Илья, стоя под душем вместе с Мариной.

— Так сразу и жениться, — засмеялась Марина.

— Ну зачем же сразу? Надо все хорошенько обдумать. Дней пять…

Марина улыбалась. Она тоже любила фильм «Москва слезам не верит».

— Надо потренироваться. Пожить немного друг с другом…

Илья не верил своим ушам. О большем он не мог и мечтать.

На работу они поехали вместе. Марина жила одна, но в этот вечер они снова были у Юры, собравшись той же компанией. И третью ночь они провели у Юры. Половину рабочего времени Илья висел на телефоне в поисках квартиры. В субботу утром они вместе пошли смотреть предполагаемое жилье. Квартира Илье понравилась, но неожиданно хозяева попросили за нее больше, чем обещал агент. Марина предложила, раз они будут жить вместе, вносить часть арендной платы. Илью это немного покоробило, но в конце концов он решил, что это вполне эмансипированный европейский подход. И согласился.

Они начали жить вместе. Когда Илья, задержавшись на работе, шел домой, ему всегда хотелось побыстрее дойти до угла соседнего здания. И тогда каждый раз в том месте, где дорожка выворачивала напрямую к их дому, он с надеждой смотрел на свое окно. Вид освещенных изнутри голубых штор переполнял его теплой детской нежностью, и он торопился еще сильнее. Когда окно было темным, ему становилось грустно и спешить уже не хотелось. Войдя в квартиру, он не мог ничем заняться и ждал ее, хотя она всегда заранее предупреждала, когда придет, если ей нужно было задержаться.

Иногда она приходила поздно и пьяной. Тогда она плакала, а он ее утешал. Он знал, что она ему не изменяла, потому что чувствовал ее, видел всю и не находил в ней хоть капельки неискренности. Она плакала потому, что ей было противно общаться с «богатыми уродами», у которых душа умещается в бумажнике. Впрочем, так она говорила о них только когда была пьяной. Почти каждую ночь накануне выходных, несмотря на мороз или слякоть, они подолгу гуляли по городу. О чем бы ни говорил Илья, Марине все было интересно, она задавала вопросы только по существу, слушала внимательно или удивлялась, когда он говорил что-то особенно, на его взгляд, значимое и интересное.

Марина прекрасно готовила и никогда не предлагала сходить в ресторан или в дорогой клуб. Она отдавала себе отчет в том, что они могут себе позволить, а что — нет.

Даже Катя почти не появлялась у них. Зато часто бывали приятели Ильи.

Илья предложил Марине бросить работу, но она сказала, что не может позволить себе жить нахлебницей и хочет чем-нибудь заниматься. Тем более что ей что-то обещали какие-то знакомые. Ему это понравилось. Он не хотел, чтобы она сидела дома, если ей скучно. Ему хотелось, чтобы ей не было скучно.

На работе они стали держаться подчеркнуто нейтрально по отношению друг к другу, и только Катя знала, что они живут вместе. Потом Марина сообщила ему, что ей предложили создать туристическое агентство, благо потенциальные клиенты у нее есть. Ей и так часто приходилось отправлять своих «почти моделей» в Испанию или Таиланд. Илье не понравилось, что она будет днем находиться вдали от него, и он сказал ей об этом. Но все равно лучше заниматься туризмом, чем тем, чем она занимается. И Марина с Катей переехали из своего офиса куда-то в центр.

Однажды она спросила его, когда они поженятся. Он сказал, что надо еще «притереться друг к другу», еще подождать и проверить их любовь временем. Спустя месяц она задала ему тот же вопрос, и он ответил, что жениться стоит только тогда, когда они решат завести детей.

Однажды он возвращался домой позже обычного. В окне не было света. Как всегда в таких случаях, Илье стало грустно, но не более того. Он открыл дверь, в квартире его встретила темнота. Илья разделся, прошел в комнату и ощутил неприятное беспокойство. Он вышел на кухню и увидел на столе тетрадный листок. На клетчатой поверхности было написано крупными буквами таким родным, милым почерком: «Илья. Я встретила другого человека. Вещи забрала. Не звони мне больше. Марина». Илья опустился на стул. Он чувствовал себя обманутым. Ему казалось, что это какая-то злая шутка. Он бросился в комнату — вещей Марины действительно не было. Ни на диване, ни на столе, ни в шкафу. В прихожей не было ее тапочек.

Он с грустью подумал, что она забрала и тигренка, которого он ей подарил. На душе стало теплее и еще больнее. Он повертел в руках телефонную трубку, но не стал набирать номер ее мобильного.

В голове возникла неожиданная мысль. Он вернулся на кухню и посмотрел на записку. Под подписью стояла дата: 14 декабря. С запиской в руке он вернулся в комнату и посмотрел на календарь. Неужели так и есть? Прошло ровно три месяца с той ночи у Юры, с того разговора под душем. Случайность?

На следующий день он позвонил ей на работу, но там ответила Катя. Она передала ему просьбу Марины, чтобы он ей больше не звонил. Мобильный Марины был отключен.

Теперь вечерами Илья оставался дома один. Он ужинал на скорую руку, смотрел телевизор и ложился спать. Один. Илья старался разобраться в своих чувствах. И тогда он думал, что причина подавленного состояния в том, что инициатором разрыва впервые оказался не он, а его девушка. Ему казалось, что его обыграли. Но еще он чувствовал грусть и нежность. Такого как с Мариной, у него никогда и ни с кем не было.

И еще он не знал, что делать с квартирой, одному снимать ее было слишком дорого.

XIII. Психотерапевт (декабрь)

Трехметровый кирпичный забор, КПП с железными воротами и солдатами остались позади. Вычищенная от снега и ровная, как стол, дорога вела к даче. А дача министра по налогам и сборам являла собой трехэтажный безвкусный особняк из красного кирпича.

На окруженной сугробами площадке перед ней автомобиль остановился, сидевший на переднем сиденье охранник вышел и открыл заднюю дверцу. Теперь и доктор вышел из машины. Он почти привык к этой традиции, объяснявшейся якобы требованиями безопасности, но, по мнению Алексея, имевшей причиной растущее чувство собственной значимости тех, кому открывают дверь, и банальный страх, растущий, как на дрожжах, на текущих криминальных сводках. Хотя нет, главное, наверное, все-таки собственная значимость…

Алексей был психотерапевтом. Вернее, он закончил мед с дипломом невропатолога, но жизнь заставила его уйти из государственной медицины и устроиться помощником к психотерапевту, который называл себя известным целителем. У него Алексей проработал год, потом поменял место работы — ему предложили более выгодную. Потом еще раз — там была богаче клиентура. Вернее сказать, это была постоянная и необычная клиентура.