Мальчик-капитальчик. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

что должна работать. Тогда она порекомендовала меня мистеру Форду, хорошему знакомому их семьи, и я стала гувернанткой Огдена…

– Что?! – Я подскочил в кресле.

Одри смущенно рассмеялась:

– Не думаю, что у меня хорошо получилось. Самой не помешала бы гувернантка, я же почти ничего не знаю… но как-то справлялась.

– Этот маленький демон небось всю душу из тебя вынул!

– Представляешь, снова повезло! Огдену я чем-то понравилась, и он прекрасно себя вел – насколько мог, конечно, а я особенно на него не давила. Может, почувствовал слабину и пожалел. Счастливое время, мне такого давно не выпадало.

– А сюда ты приехала следом за ним как бывшая гувернантка, чтобы и дальше оказывать моральное воздействие?

– Как-то так, – засмеялась она.

Мы помолчали, а потом Одри высказала то, что было на уме у нас обоих:

– Как странно, Питер, что мы с тобой сидим вот так запросто и болтаем после… всех этих лет!

– Как во сне.

– Да, в точности как во сне! Я так рада… Ты не представляешь, как я ненавидела себя порой за… за…

– Одри, не надо! Зачем вспоминать прошлое. К тому же вина лежит целиком на мне… – Она молча покачала головой. – Ну, или скажем так, мы тогда не понимали друг друга.

– Да, – задумчиво кивнула она, – не понимали.

– Зато теперь понимаем. Мы друзья, верно?

Она не ответила. Мы долго сидели в молчании. А потом – должно быть, сдвинулась газета, скрывавшая лицо, – отсветы огня сверкнули в ее глазах, и сердце у меня заколотилось, словно барабан, предупреждающий мирный город об опасности. В следующий миг ее глаза вновь спрятались в тени.

Я сидел, судорожно вцепившись в подлокотники кресла и испытывая непонятный трепет. Казалось, вот-вот случится что-то чудесное и в то же время опасное.

С первого этажа донеслись голоса мальчиков. Занятия окончились, а значит, пришел конец и разговорам у камина. Через несколько минут в наше убежище вторгнется Глоссоп или Эбни.

Мы с Одри поднялись… и это случилось. В сумраке она споткнулась, схватилась за меня, чтобы удержаться на ногах… и очутилась в моих объятиях.

Длилось все не более секунды. Восстановив равновесие, Одри скользнула к двери и исчезла.

А я замер на месте, охваченный ужасом открытия, поразившего меня в тот краткий миг. Прикосновение к ней, теплой и живой, навсегда сокрушило хлипкую постройку дружбы, казавшуюся мне такой прочной. Я говорил любви: «Ни шагу дальше!», но она захлестнула меня еще яростнее из-за попытки сдержать. Время самообмана кончилось. Я понял, что со мной.

Глава VIII

1

Что Бык Макгиннис не лежачий камень и шансов своих не упустит, я понял из личных наблюдений еще до отзыва Уайта. Мир делится на мечтателей и людей действия, и то малое, что мне довелось увидеть, позволяло уверенно отнести Быка ко второму типу. Каждый день я ждал, что он приступит к делу, но вечер приносил приятное разочарование. Однако я не сомневался, что дождусь, – и дождался.

Я предполагал, что Бык не станет прибегать к тонким уловкам, а атакует в лоб, но атака оказалась настолько лобовой, что ошарашила меня до дрожи. Казалось невероятным, чтобы события, привычные для Дикого Запада, вдруг развернулись в мирной Англии, пусть даже в уединенном местечке вроде «Сэнстед-Хауса».

Тянулся один из нескончаемых дней, какие бывают только в школе. Учебные заведения зависят от погоды более других. Каждый мальчишка встает утром с постели, заряженный солидной порцией озорства, и должен потратить ее до отбоя, чтобы обеспечить себе здоровый сон. Вот почему учителя так ждут летнего семестра, когда перемены между уроками проходят на воздухе. Для преподавателя частной школы нет зрелища приятнее, чем толпа учеников, которая безопасно разряжает на солнышке свой арсенал буйства.

В тот день снег валил с самого утра, и мальчишки с удовольствием барахтались бы в сугробах целыми часами, однако мистер Эбни строжайше запретил прогулки. Школьному директору никогда не доставляет радости смотреть, как ученики рискуют подхватить простуду, а в этот раз он был особенно суров. От ночных гуляний, последовавших за визитом Быка Макгинниса, слегли с жесточайшей простудой трое лордов, баронет и младший сын достопочтенного. Более того, лежал в постели, взирая на мир слезящимися глазами, и сам Эбни, а его проникновенный тенорок сменился болезненным хрипом. Само собой, отношение директора к играм в снегу стало несколько предвзятым.

В результате мы с Глоссопом выбивались из сил, поддерживая дисциплину у мальчишек, ни одному из которых не удалось разрядить на воле свою избыточную энергию. Как справлялся мой коллега, трудно вообразить, поскольку такую нагрузку с трудом выдерживал даже я, хотя обычно поддерживал сносный порядок без особых усилий. Думаю, справлялся он плохо. Его классная комната располагалась напротив по коридору, и крики Глоссопа то и дело доносились через дверь, взмывая до отчаянного фортиссимо.

Тем не менее мало-помалу мы одержали победу, и к концу учебного дня мальчишки слегка угомонились, занявшись приготовлением уроков на завтра. Тут за окном протарахтел большой автомобиль, и снизу донесся дверной звонок.

Помню, вначале я не обратил особого внимания, решив, что заглянул кто-то из деревенских богачей, а может, поскольку дело к вечеру, какие-нибудь гуляки поехали кататься, заблудились, как иногда бывало, в путанице проселочных дорог и заехали в «Сэнстед-Хаус», стоящий на отшибе, чтобы спросить дорогу до Портсмута или Лондона. Я бы и ухом не повел, если бы не мальчишки, которых неизменно тянет ко всему, что может отвлечь от монотонности школьного дня. Новый звук они приветствовали громкими возгласами:

– Сэр, у дверей машина!

– Знаю, что машина, – сурово бросил я. – Продолжайте работать.

– Сэр, а вы когда-нибудь катались на машине?

– Сэр, а мне отец на прошлую Пасху дал порулить!

– Сэр, а кто там, как вы думаете?

– Вж-ж-ж! Др-р-р! Тух-тух-тух! – изобразил шум мотора гений-самородок.

Я уже готов был щедрой рукой отсыпать минусов за поведение из учительского резерва, когда меня остановил странный звук. Он раздался сразу же, как открылась парадная дверь. Я услышал шаги Уайта по коридору, звяканье щеколды, а затем – тот звук, определить который я не мог. Закрытая дверь классной комнаты приглушила его, но не полностью. Как будто упало на пол тело, но я знал, что такого случиться не могло. В мирной Англии дворецкие не валятся на пол, открыв парадную дверь.

Ученики с их острым слухом тут же ухватились за новую тему:

– Сэр, что это было, сэр?

– Вы слышали, сэр?

– Что там случилось, сэр, как вы думаете?

– Тише! – крикнул я. – Прекратите…

В коридоре послышались быстрые шаги, дверь резко распахнулась, и на пороге появился коренастый крепыш в автомобильной куртке и кепке. Верхнюю часть его лица закрывала белая повязка с отверстиями для глаз, а в руке он держал «браунинг».

Расхаживай учителя с пистолетами и в масках, наведение порядка в школе стало бы детской забавой. В классе тут же воцарилась могильная тишина, какой никогда не добиться угрозами и минусами за поведение. Обернувшись к незваному гостю, я заметил краем глаза, как завороженно таращатся мальчишки на чудесное воплощение своих грез, навеянных книжками о приключениях. Последующее разбирательство показало, что никто даже не испугался, слишком уж было интересно. К чему тратить время на страх, если для твоего развлечения ожила иллюстрация из комиксов.

Сам же я застыл в крайнем изумлении. Пускай бандиты на автомобилях терроризируют французов, а американские гангстеры грабят целые поезда, но здесь у нас мирная Англия! Даже присутствие в окрестностях Быка Макгинниса не делало происшествие правдоподобнее. Я ожидал, что счеты со мной будут сводить на открытом воздухе и в потемках – устроят засаду на пустынной дороге или уж, в крайнем случае, на школьном дворе. Однако я и в страшном сне вообразить не мог, что бандит вломится в парадную дверь и наставит на меня пистолет в классной комнате.

Однако Быку такое решение виделось простым и очевидным. При наличии автомобиля успех был гарантирован: на полмили от «Сэнстед-Хауса» нет ни единого жилья, он так же отрезан от мира, как поезд, вышедший из строя посреди бескрайней пустоши.

Более того, у школьного начальства в такой ситуации связаны руки. Школа держится на доверии родителей, а этот зыбкий фундамент может рассыпаться от малейшего дуновения. Поэтому действовать следует чрезвычайно осмотрительно. Едва ли Макгиннис обдумал все стороны своего замысла, но, даже будь он Наполеоном, не мог бы поступить разумнее. Владелец обычного деревенского коттеджа, ограбленный злоумышленниками, поднимет в погоню всю округу, но для директора частной школы это смерти подобно. С его точки зрения, чем