Сердца во тьме - Лаура Кэй

И у него заканчивалось время.

По крайней мере, она согласилась подвезти ее домой. Он всю поездку думал о том, что сказать ей и как это сделать. Ее пристальный взгляд не помогал ему сосредоточиться. Он никак не мог предотвратить четкого представления об уродстве его шрама, которое у нее появится. Пластическая операция в пятнадцать лет сгладила худшие ткани и главным образом восстановила естественную волосяную линию позади его шеи, но шрам все еще был крупным и очевидным, часто люди при первой встрече с ним чувствовали себя неудобно, потому что трудно не смотреть на него. Не помогало и то, что на изогнутой тонкой линии поврежденной кожи не росли волосы, тем самым выделяли шрам еще больше. И потом Каден придумал эту проклятую вещь в виде своей первой татуировки – шрам, конечно, выделялся так же сильно, как и его красочные чернила.

Хотя Каден все же позволил ей его разглядеть. Поскольку он не выглядел нормальным, и никогда не будет. И хотя она, казалось, приняла все, что он до сих пор показал ей, Каден осознавал, что это все может быть слишком для того, чтобы принять. Он хотел, чтобы Макенна была уверена. Поэтому он лишь улыбнулся ей. Каден выплеснул свое напряжение на коробку передач, крепко зажав ее в своей правой руке.

Он мало что мог сделать для того, чтобы затянуть поездку до ее кондоминиума. Даже в час пик, это не займет больше чем пятнадцать минут езды от Росслина до Кларендона. И, конечно, когда он не возражал бы против красных огней светофора, они все были зелеными.

Джип работал на малых оборотах и Каден поерзал на своем месте.

- Макенна я…

- Каден…, - сказала она в то же время.

Они оба слегка улыбнулись. Каден проглотил стон. Волосы Макенны развивались на ветру вокруг ее плеч, а глаза выглядели уставшими, но она была так чертовски привлекательна.

- Ты первая, - сказал он. Чертов трус.

- Спасибо за прекрасную компанию сегодня, – она показала ему свою первую искреннюю улыбку.

Надежда заполнила его грудь.

- Для меня это было в удовольствие, Макенна.

Она кивнула и наклонилась, чтобы схватить ремешки ее сумок в одну руку, в то время как другой потянулась к ручке двери. Каден стиснул челюсти.

- Ладно, ну, предполагаю… тогда спокойной ночи, - она коснулась ручки и открыла дверь.

Его желудок скрутило. Она передвинулась и спрыгнула на тротуар, затем обернулась, чтобы потянуть сумки, находящиеся у нее за спиной. Какого хрена, Каден, останови ее. Скажи ей.

- Я хотел бы…

Макенна захлопнула дверь, заглушив его слова, и прислонилась к открытому окну. Он готов был поклясться, что она выглядела грустной, но не был в точности уверен, просто не знал ее выражения лица достаточно хорошо, чтобы распознать его. Пока нет. Пожалуйста, пусть это будет «пока нет».

- Все в порядке. Я понимаю.

Каден разинул рот, потом сжал губы в плотную линию. Понимает? Понимает что?

Она дважды похлопала по оконному проему. - Спасибо за поездку. Увидимся.

- Хм, ага, - он провел рукой по своему шраму, когда она повернулась, перебросила свои сумки через плечо и пошла по широкому тротуару к ярко освещенному из окна лобби.

Хм, ага? Хм, ага?

Когда Макенна почти подошла к двери, Каден переключил джип на первую скорость и нажал ногой на газ. Он выехал с подъездной дорожки. Растущее расстояние от Макенны ощущалось так чертовски неправильно, что Каден остановился посреди улицы и оглянулся через плечо.

Макенна стояла в лобби. Смотря на него.

Он заворчал. К черту. Это.

Каден включил заднюю передачу. Шины взвизгнули от трения с асфальтом, когда он направил автомобиль в обратном направлении. Каден рванул вперед столь же непристойно, чтобы все исправить.

Он выдернул ключ из зажигания, погасил фары и прислонился к двери, которую с грохотом захлопнул.

Обойдя джип, он взглянул на Макенну – сердясь не столько на нее, сколько на свой собственный идиотизм, проявляющийся в том, что старается все исправить в самый последний проклятый момент.

Ее глаза расширились. Ее губы застыли где-то между улыбкой и «О». Она толкнула дверь и держала открытой для него.

И он надеялся изо всех сил, что правильно распознал желание на ее лице.

Он поспешил к ней, сокращая расстояние между ними, и прижал к себе ее тело – заманивания в ловушку между стеклянной дверью позади нее и ним, после чего погрузил руки в ее волосы, пока не обхватил руками шею и не обрушил свои губы на ее.

Каден застонал от признательности, что снова касается ее именно так. Это впервые, что ощущается так хорошо с тех пор, как он держал ее на коленях в лифте.

Ожидание лишило дыхания Макенны – и затем Каден вернул его своим напористым поцелуем. О, Боже, о, Боже мой, о, Боже он вернулся! Он вернулся!

Его требовательный язык и пирсинг «укусы паука» на губе так чертовски приятны на вкус в той агрессивной манере, которой он целовал ее снова и снова. Его руки тянули ее волосы и массировали шею. Он просто окутал ее. Разница в росте заставила Кадена наклониться к ней. То, как он откинул ее голову назад, выражало безмолвный приказ для нее открыться ему. С металлической ручкой от двери, прижатой к ее спине, она ощущала себя полностью окутанной им, его страстью, его ароматом. Мир растворился. Остался только Каден.

Ее рука сжала его черную рубашку. Каден подошел ближе. Они задыхались. Их тела напряглись напротив друг друга. Она застонала от собственнического инстинкта, проявляющегося в его хватке. Не было ничего застенчивого, осторожного или подвергающего сомнению то, как он обращается с ней. Макенна чувствовала себя желанной. Она находилась в состоянии эйфории.

Дразнящий низкий гортанный звук где-то между мурлыканьем и рычанием вырвался из него. Его руки продолжали держать ее, но Каден прислонился лбом к ней и отстранил свои губы.

- Прости. Я не мог позволить тебе уйти.

- Не сожалей об этом, - сказала отрывисто она и сглотнула. - Никогда не сожалей об этом.

- Макенна…

- Каден, я…

Он зажал губами ее рот, и их носы столкнулись. В этот раз звук его голоса был четким рычанием. - Женщина, - сказал он напротив ее губ. - Ты, наконец, позволишь мне сказать?

Тоска и отчаяние в его голосе заставили ее улыбнуться. Она кивнула. Его губы растянулись в ехидную ухмылку напротив ее, и он поцеловал ее вновь, оставляя множество быстрых поцелуев на ее пухлых губах.

К тому времени, когда Каден, наконец, заговорил, у Макенны слегка закружилась голова. Его сладкое дыхание ощущалась на ее лице. Его щетина прижималась к ее щеке. Он сверлил ее этими насыщенными карими глазами, прижав к себе всеми возможными способами.