Шоу для кандидата в императоры - Владимир Титов

Наконец приемник пропикал полночь, и диктор прочитал Заявление правительства, опровергавшего распространяемые на Западе слухи о причастности наших спецслужб к убийству президента Соединенных Штатов. Гильзы и пули от автомата Калашникова, найденные на месте преступления, — говорилось в Заявлении, — не могут служить доказательством нелепых обвинений. Наше правительство выражало глубокое сочувствие американскому народу, его правительству по поводу постигшего страну несчастья и передавало соболезнования семье покойного.

Я выключил радиоприемник, лег в постели на спину и, уставившись в потолок, попытался обдумать случившееся.

Мысли путались, набегали одна на другую, сталкивались и летели в тартарары. Ясно было одно: президента убил я. Но каким чудом меня и его занесло в Мексику, на это чертово плато? Очередной эксперимент Распремудрой? Кто она, эта всесильная дама, способная за долю секунды перебросить человека за тысячи километров и назад, способная плести узоры из пространства и времени? Откуда она взялась на Земле? Что надо ей?

Когда и как я заснул, не помню. Во сне за мной гонялись своры президентов и императоров всех времен и народов, а седой и худой полковник из КГБ грозил мне тонким костлявым пальцем и говорил:

— Нехорошо, товарищ Перепелкин, убивать президентов без письменного разрешения редактора и вышестоящих инстанций…

Проснулся я в испарине, когда в окно по-кошачьи беззвучно прокрались первые лучи солнца.

Служанка-сиделка дремала в кресле напротив. Предварительно сбросив громкость, я включил радиоприемник. Передавали последние известия. Вновь зачитали Заявление нашего правительства. После этого сообщили новые подробности убийства президента. ЮПИ взяло интервью у одного из вертолетчиков пограничной службы Мексики Хуана Мануэля. Из его рассказа следовало, что убийц было двое: парень в техасах и клетчатой рубашке и девушка в спортивном черно-белом костюме. Убив президента, они бежали к какому-то аппарату кубической формы. При попытке задержать убийц ими был сбит один из патрульных вертолетов погранвойск Когда на помощь подоспели еще три вертолета, аппарат, в котором скрылись парень и девушка, таинственно исчез и а глазах у вертолетчиков. На месте преступления обнаружены: два пустых ящика от гранат для базуки, полупустой ящик с магазинами для автоматической винтовки М-16, большое количество пустых магазинов и стреляных гильз, в том числе несколько гильз от автомата Калашникова последней модели.

Я выключил приемник и осмотрелся. Кресло напротив пустовало. Молоденькая служанка-сиделка успела сбежать Похоже, к приемнику здесь так и не привыкнут.

На одной из стен спальни красовался шикарный ковер, увешанный оружием. В центре висел ящик с гранатами для базуки. Сама базука располагалась выше ящика, подсумок с магазинами для АК-74 болтался под ящиком. Справа и слева от ящика симметрично крепились автомат Калашникова и президентская автоматическая винтовка. Два запасных магазина от винтовки тоже нашли место в необычной композиции. Дополняли мой арсенал перекрещенные кривые сабли, кинжалы, мечи, копья и два здоровенных щита. Нелепее картины я не видел!

Под ковром на столе блестели в лучах утреннего светила разобранные по частям латы: шлем, панцирь, налокотники, наколенники и прочее. Я встал из постели и подошел к этой горе сверкающего металла. Покрутил в руках шлем и обнаружил внутри его гравировку:

"Достопочтенному рыцарю Володе Перепелкину от Принца. На долгую и вечную память".

Я представил, как явлюсь в. таком наряде в редакцию, мне стало весело. Недолго думая, я принялся водружать гору металла на себя. С непривычки на это занятие ушло почти полчаса. Вползая в латы, я, наверное, громко лязгал и ругался. Во всяком случае, на шум сбежалась прислуга. Испуганные слуги и служанки теснились в дверях, но никто не посмел войти в спальню без приглашения. Я же из принципа не стал звать на помощь никого из торчащих в дверях. Наконец все железяки, лежавшие на столе, перекочевали меня. Именно в эту минуту в спальню вбежала Алина. — Вова! — только и смогла проговорить она, застыв в изумлении.

— Подожди минутку, — прохрипел я гордо из своей железной упаковки. — Мне осталось взять меч и щит, и хоть сейчас — на турнир!

Увы, взять меч и щит мне было не суждено. Сделав всего один-единственный шаг, я потерял равновесие. Качнувшись раз-другой, будто ванька-встанька, я исполнил какое-то па из лезгинки, стремясь вернуть свой центр тяжести на место, крутанулся вокруг вертикальной оси и во весь рост растянулся на полу.

Грохот моего падения, наверное, сотряс весь замок. Так или иначе, но уже через минуту вокруг меня, нелепо елозящего по паркету, столпились, охая, все, кто мог: Принц, Золушка, десятка три слуг. О том, чтобы я встал сам, не могло быть и речи.

— Да снимите же с него это! — услышал я полный отчаяния голос Алины.

Все кинулись исполнять ее просьбу. Вот тут уж мне стало не до шуток! Со мной пытались разделаться, как с вареным крабом, всеми способами извлекая вкусную начинку из прочной упаковки. Кто-то усердно свинчивал шлем вместе с головой, кто-то выкручивал мне руки и ноги, кто-то пустил в ход молоток и зубило. До сих пор удивляюсь, как это никому не пришло в голову применить для моего вскрытия гранатомет, автоген или плазменную горелку?! Меня кантовали как могли: дергали, трясли и роняли. Меня переворачивали и переламывали, изгибали и испытывали на сдвиг, растягивали и сжимали. Мне защемляли кожу и пальцы. Я вопил и матерно ругался, я вырывался и брыкался.

А послушали бы вы советы, которые бросали моим инквизиторам те, кому на мне не за что было вцепиться! Одни предлагали засунуть меня в кузнечный горн, чтобы упаковка размякла, другие советовали залить через забрало бочонок машинного масла, третьи считали, что надо уронить упаковку вместе со мной с башни. Авось латы расколются! Больше всего меня возмутило предложение вообще ничего не делать. Стоит, мол, поморить меня голодом недельку, и все свалится с меня само собой.

"Стриптиз" длился почти час. Наконец с меня стащили все, кроме повязки на ноге и плавок. Какой-то верзила пытался снять и их, но я изловчился и впился в его волосатую ручищу всеми тридцатью двумя зубами. Верзила взвыл от боли и куда-то стремительно побежал.

Не иначе как в здравпункт, — прикинул я. — Ставить прививку от бешенства!"

Охающего и стонущего, всего в синяках, меня уложили в постель.

— Бедная его нога, — причитала Алина, снимая повязку.

Нога как раз беспокоила меня сейчас меньше всего. Болело все, кроме раны. Но не мог же я сознаться, что для лат оказался просто-напросто хиляком! Нет уж! Пусть считают повинной в моем падении раненую ногу!